— Мне не интересно в каком состоянии были вы! — Блэкфорд агрессивно взирал на Стэфани. Он считал, что только к нему должны все проникнуться сочувствием и ни к кому больше.

— Да-а!

— А известно вам, в каком состоянии подобрал меня ваш шофер? Вы спросили у него?

— Мне было некогда…

— Словом, — резюмировал Сэдверборг, — ни один из вас не знает, чем кончилось дело.

— У меня есть медицинское свидетельство, — победоносно заявил Блэкфорд.

— Не только у вас, — отпарировала Стэфани и уселась у одного из столиков, положив ногу на ногу, и поправила букет цветов на столе.

Фархшем листал свой журнал, время от времени бросая взгляды на Патрицию — ему очень хотелось уйти на реку, но та сидела неподвижно, не желая уходить — ее явно интересовала война между Стэфани Фархшем и Эндрюсом Блэкфордом.

— Посмотрим, — тихо и устало сказал Блэкфорд и положил подбородок на скрещенные руки на своей трости.

— Что тут смотреть — все ясно!

— Кому ясно, а кому и нет. Вы меня не уговорите. — Блэкфорд был даже доволен, что Стэфани проявляет признаки беспокойства и нетерпения.

— А в чем это я вас уговариваю? — с ее стороны уже не было той горячности, с которой она пришла.

— Вам не уговорить меня прекратить дело.

— Дело? Что вы имеете в виду под этим словом — извольте мне объяснить.

Сэдверборг, который внимательно следил за перепалкой этих двоих, как говорят, в прошлом довольно близких людей и решил, что ему пора вмешаться:

— Он подает на вас в суд, сударыня, — объяснил Сэдверборг Стэфани.

— В суд?

— Да.

— Именно.

— Так, говорите, в суд!

— Вы правильно поняли, мадам, — Блэкфорд оторвался от своей трости и откинулся на спинку кресла, стараясь выпрямить спину. Лицо его слегка исказилось страданием.

— Прекрасно! — Она встала, поставила стул на место и подошла к креслу, где сидел Сэдверборг. Остановилась напротив него и заключила: — Вам известно мое неизменное правило, Сэдверборг?

— Какое?

— Оберите его до последней нитки, чего бы это ни стоило, уважаемый поверенный.

— А если…

— А если понадобится, то дойдите до правительства. Посмотрим, чей кошелек выдержит дольше.

— Пугаете?

— Нет, предупреждаю. Я не позволю себя шантажировать, запомните.

Она подошла к Блэкфорду, остановилась напротив его кресла, едва не касаясь его вытянутых ног, рассматривая его, как нечто невиданное.

— Это я шантажирую?!

— Без сомнения!

— Не бросайтесь словами. — Вы забываетесь!

— Вы думаете, отцовские деньги ставят вас выше закона?! — выкрикнул Блэкфорд и, похоже, сам испугался своих слов.

Стэфани вспыхнула, как будто по ней проскочило пламя, и закричала:

— Что, опять!

Если бы не молниеносно подскочивший Джон Фархшем, который по дороге отшвырнул в сторону Сэдверборга и схватил за руку Стэфани, то лежать бы инвалиду Эндрюсу Блэкфорду опять под креслом, а может быть и дальше.

В следующее мгновение Фархшем уже стоял между креслом, в котором сидел Блэкфорд, и Стэфани и принял боксерскую стойку. Помахивая правой рукой у Стэфани перед глазами, он приговаривал:

— Легче, легче! Без фокусов! Токо, девочка, токо!

Стэфани, опустив руки, отступала все дальше и дальше, пока не наткнулась на стул. Она остановилась, но не присела.

Сэдверборг, оправившись от падения, наблюдал эту сцену, проявляя необходимое любопытство.

— Токо? Что такое «токо»?

— Она знает, — Фархшем махнул рукой в сторону Стэфани, но продолжал стоять около кресла Блэкфорда.

— Что же это?

— Удар в солнечное сплетение и денек на отдыхе в постельке — вот что такое «токо», — радостно объяснил всем Джон Фархшем.

Сэдверборг пожал плечами, непонятно что этим движением выражая: то ли свое неведение, то ли возмущение. Стэфани же опять стала апеллировать к нему:

— Вот видите, вот видите, сэр Джулиус!

— Что вы имеете в виду?

— Вы свидетель?

— Чего?

— Как, чего? Того, как мой муж угрожает мне грубым избиением, насилием.

Сэдверборг не хотел обидеть друга и ничего не ответил, а прошел к столику с намерением там присесть.

Но Стэфани не успокаивалась.

— Вы же видите, он сильнее меня. Он может избить, замучить, умертвить меня. Это…

— Что это, дорогая? — Фархшем по-прежнему стоял в боксерской стойке — возможно и сам побаивался.

— Это последний довод низшей натуры в ее борьбе против высшей.

Она с презрением взглянула в сторону Фархшема, прошла к уютному креслу и устроилась там с вальяжным удобством и достоинством коронованной особы.

— Я невиновна, но беспомощна. Делай, что хочешь, — спокойно сказала она и стала рассматривать маникюр, который еще еле заметно пах лаком.

Фархшем оставил свой пост около Блэкфорда, но сел с ним рядом, а не возле Патриции.

Блэкфорд, довольный такой защитой и успокоившись от испуга, опять не удержался от замечания:

— Теперь вы поймете, что перечувствовал я, — бросил он в сторону Стэфани взгляд — не поднимается ли она опять.

— Сравнили меня с ним!

— Мне вас не жалко. Так вам и надо.

Стэфани сидела с видом обиженной девочки и говорила не то Блэкфорду, не то Фархшему:

— Продолжайте! Продолжайте!

— Что продолжать?

— Оскорбляйте меня.

— Кто вас оскорбляет?

— Запугивайте. Шантажируйте.

— Этим здесь никто не занимается, кроме…

— Сейчас вы все это можете проделывать безнаказанно.

Сэдверборгу надоела эта монотонная перепалка между Блэкфордом и Стэфани Фархшем, и он подошел и встал возле ее кресла с намерением вести деловой разговор.

— Не воспринимайте вещи в таком мрачном свете, миссис Фархшем. Никто вас не шантажирует и не оскорбляет.

— И вы против меня?

— Упаси Боже! Я только хочу, прежде, чем мы перейдем к вашим супружеским делам, уладить вопрос об увечьях, причиненных господину Эндрюсу Блэкфорду.

— Не надо!

— Миссис Фархшем, я прошу вас быть благоразумной.

— Я не желаю слышать ни о каких увечьях, ни о нем больше никогда.

— Вы должны понять, что нельзя обсуждать вопрос о возмещении, причитающемся мистеру Блэкфорду, не упоминая о его увечьях, какие бы, по вашему мнению, они ни были.

— Я по этому поводу уже все сказала.

— Что?

— Мистеру Эндрюсу Блэкфорду не причитается никакого возмещения. Все, что он получил, им заслужено.

— Но он вчиняет вам иск.

Стэфани посмотрела на Сэдверборга, как на малое дитя, и опять занялась своими ногтями.

Патриция, не решаясь достать свое вязание и не зная, чем занять руки, теребила рукав своего платья, украдкой поглядывая на Фархшема. Джон Фархшем, довольный продемонстрированной победой, развалясь, сидел в кресле, аккуратно обтянув курточку костюма гребца.

Выяснив все со своими ногтями, Стэфани посмотрела на Сэдверборга и спросила его:

— Вы чей поверенный, я интересуюсь?

— Разве вы сомневаетесь, сударыня?

— Так в чем дело?

— Не понял?

— А что тут понимать. Кто из нас юрист? Вчините ему встречный иск раньше, чем он подаст в суд.

— Встречный иск за что? — Сэдверборг искренне удивился. Он даже зашел немного с другой стороны кресла, чтобы лучше видеть лицо Стэфани.

Она даже не посмотрела на поверенного, а только махнула рукой, как бы отмахиваясь от назойливой мухи, которая надоедала ей и мешала заниматься собой.

— За что хотите, только перестаньте мне надоедать, прошу вас. Потребуйте двадцать тысяч убытков.

— Но за что?

— Повторяю: я не дам себя шантажировать. Мне уже порядком надоел этот разговор.

Блэкфорд, удовлетворенно молчавший под надежной защитой Фархшема, вдруг встрепенулся и резко ответил:

— Мне тоже. Мне причитается возмещение, и я его получу, смею вас заверить, сударыня.

Сэдверборг, видя что Стэфани Фархшем опять подозрительно покраснела, быстро встал между ее креслом и креслом Блэкфорда, надеясь, что и он будет чем-нибудь полезен при горячей вспышке этой женщины.