На мотив «Песни молодости»:

Заключительный романс на мотив «Волною принесло»:

Певцы умолкли.

Этот цикл романсов вывел Цзиньлянь из себя, и они с Симэнем продолжали, не унимаясь, обмениваться колкостями.

– Да успокойся же ты, сестрица! – не выдержала, наконец, Юэнян.– Вот затеяли! А золовка с невесткой одни там скучают. Идите, составьте им компанию. И я сейчас приду.

Цзиньлянь и Ли Цзяоэр направились в покои к золовке Ян, мамаше Пань и старшей невестке У.

Немного погодя явился Лайань.

– Примите поздравления от тетушки Ин, – обратился он к хозяину. – Дядя Ин пожаловали. Шурин Старший скоро придут.

– Ступай-ка пригласи учителя Вэня, – наказал Симэнь и, обратившись к Юэнян, продолжал. – Распорядись на кухне. Пусть в переднюю залу подадут. А ты, – он обернулся к Ли Мину, – нам петь будешь.

Ли Мин последовал за Симэнем в западный флигель. Симэнь сел рядом с Боцзюэ и поблагодарил за подарки.

– Завтра твою супругу ожидаем, – добавил хозяин.

– Дом не на кого оставить, – отвечал Боцзюэ. – Вряд ли она сможет придти.

Вошел сюцай Вэнь и сложенными на груди руками приветствовал хозяина и гостя.

– Сколько я тебе нынче хлопот прибавил, почтеннейший! – всплеснув руками, воскликнул Боцзюэ.

– Ну что вы! – отозвался сюцай.

Пожаловал и шурин У Старший. После поклонов ему предложили сесть. Циньтун внес свечи. Уселись вокруг жаровни. Лайань расставил на столе чарки и вино.

При освещении Ин Боцзюэ оглядел разодетого хозяина. Симэнь красовался в темном атласном халате, из-под которого виднелась белая шелковая куртка. На халате, отделанном золотом с бирюзой, который украшала квадратная нашивка с разноцветной летящей рыбой, извивался оскаленный с черными выпущенными когтями дракон. У него устрашающе торчали рога, топорщились усы и развевалась густая грива.

Боцзюэ даже подскочил от изумления.

– Братец! – воскликнул он. – Где ты достал такое облачение, а?

Польщенный Симэнь встал и улыбался.

– Вот полюбуйтесь! – сказал он. – А ну-ка, догадайся!

– Понятия не имею! – проговорил Боцзюэ.

– Это мне его сиятельство придворный смотритель Хэ преподнесли, – начал Симэнь. – Они в мою честь угощение устраивали. Холода завернули, вот и дали накинуть этот халат с летящей рыбой. Им он больше не нужен. Двор одарил его сиятельство другим – расшитым драконами о четырех и пяти когтях и с нефритовым поясом. Вот какую оказали честь!

Боцзюэ начал на все лады расхваливать яркий халат.

– Ведь каких денег стоит! – приговаривал он. – Доброе это предзнаменование, брат. Высокое положение тебя ожидает. Столичным главнокомандующим назначат. Что летящая рыба?! Тебя тогда ни халатами с драконом о четырех когтях, ни поясом нефритовым не удивишь!

Пока он говорил Циньтун расставил чарки и приборы, вино, суп и сладости.

Им пел под струнный аккомпанемент Ли Мин.

– Что ж?! Так и будем пировать? – заявил Боцзюэ. – Нет! Я должен во внутренние покои войти, моей невестке Третьей чарочку поднести.

– Так за чем же дело стало? – поддержал его Симэнь. – Раз ты желаешь выразить почтение своим родителям, сынок, к чему объяснять? Иди и земно поклонись невестке.

– А что?! Пойду и поклонюсь! – заявил Боцзюэ. – Чего особенного? Но по душе ли будет тому, кто рядом с ней, вот где загвоздка.

Симэнь с силой хлопнул его по голове.

– Вот песье отродье! – заругался хозяин. – Забываешь, кто из нас старший?

– А малышу только дай потачку, он себя же возомнит взрослым, – не унимался Боцзюэ.

Оба еще позубоскалили, но вскоре принесли лапшу долголетия. Симэнь стал потчевать шурина У, сюцая Вэня и Боцзюэ. Сам же он отведал ее раньше, в дальних покоях, а потому отдал певцу. Ли Мин закусил и опять приготовился петь.

– Теперь пусть шурин закажет напев, – предложил Боцзюэ.

– Зачем принуждать человека? – проговорил шурин. – Пусть поет, что знает.

– Тебе, шурин, помнится, по душе был цикл «Глиняная чаша», – заметил Симэнь и велел певцу наполнить кубки.

Ли Мин подтянул колки цитры, перебрал застывшие было струны и спел цикл:

Певец отошел в сторону. К хозяину приблизился Лайань.

– Повара уходят, – сказал он. Скольких на завтра звать изволите, батюшка?

– Шестерых поваров и двух помощников – заваривать чай и подогревать вино, – распорядился Симэнь. – Будем пять столов накрывать. Чтобы все было как полагается.

– Слушаюсь! – отвечал слуга и удалился.

– Кого ж вы угощать собираетесь, зятюшка? – спросил шурин У.

Симэнь рассказал об угощении в честь прибывшего Цая Девятого, которое устраивает у него в доме его сиятельство Ань.

– К вам, стало быть, и сам господин инспектор пожалует? – подхватил шурин. – Это хорошо.

– А в чем дело? – спросил Симэнь.

– Да я все насчет постройки амбаров, – пояснил шурин. – О моей службе его сиятельство инспектор будут доклад подавать. На вас, зятюшка, вся надежда. Не откажите, попросите, чтоб ко мне посниходительнее подошли. А к концу года, по истечении срока службы, и обо мне, может, доброе слово вставите. Я вам, зятюшка, буду от всей души благодарен.

– Дело несложное! – заверил его Симэнь. – Завтра же с ним поговорю. Только послужной список пришли.

Шурин поспешно вышел из-за стола и отвесил Симэню низкий поклон.

– Успокойся, шурин, дорогой мой! – подхватил Боцзюэ. – Вон у тебя какая опора! За кого ж хозяину похлопотать, как не за тебя, друг мой! Его-то стрела сразу в цель угодит. Он и без лести обойдется.

Пир затянулся до второй ночной стражи. Симэнь отпустил Ли Мина и остальных певцов.

– Завтра приходите! – наказал им хозяин.

Ли Мин и другие певцы ушли. Слуги убрали посуду.

Когда собравшиеся во внутренних покоях хозяйки услыхали, что мужская компания разошлась, каждая проследовала к себе.

Между тем, Цзиньлянь рассчитывала, что Симэнь придет непременно к ней, потому торопливо покинула покои Юэнян. Однако не успела она добраться к себе, как у внутренних ворот показался Симэнь. Цзиньлянь спряталась в тени у стены, обождав пока он не вошел к Старшей. Цзиньлянь незаметно пробралась под окно и стала подглядывать. Ее заметила стоявшая у дверей Юйсяо.

– А вы что ж не входите, матушка? – спросила она Цзиньлянь. – Батюшка здесь. Посидели бы еще немного с матушкой Третьей. А где ж почтенная мамаша Пань?

– Старуху совсем разморило, – отвечала Цзиньлянь. – Спать ушла.

Через некоторое время послышался голос Юэнян.

– И зачем ты только позвал этих двух ублюдков? – спрашивала она мужа. – И петь-то не умеют. Знай тянут «Играю со сливы цветком».