Возведение в чин старшего тысяцкого и назначение главным судебным надзирателем очень обрадовало Симэня. А Ся Лунси, узнав, что его переводят в командный состав императорского эскорта, даже побледнел и словно воды в рот набрал.
Потом они развернули доклад Ведомства работ и опять углубились в чтение. А напечатано было следующее:
«Доклад Ведомства работ.
Завершены перевозки, Государев мрамор и лес доставлены в Стольный град, отчего возликовали Небо и живущие на земле. Ваше Величество, умоляем Вас, явите Высочайшую милость, облегчите тяготы народные и распространите повсюду щедрые благодеяния Мудрого правления.
Удостоились Высочайшего повеления.
«Возрадовались Мы окончанию перевозок и воздвижению горы Гэнь-юэ в Нашей обители, чему споспешествовало само Небо. Усердие и почтительность выказали вы, помощники Наши, в сих трудах великих и дивных, Нашему сердцу столь любезных. Да! Пострадал народ Наш, где вы проезжали. Но были посланы в те места военные губернаторы и ревизоры для проведения инспекции, и поземельные подати были снижены в текущем году наполовину. Ваше ведомство поручило особым лицам вместе с ревизорами надзирать за восстановлением разрушенных плотин и шлюзов, а по окончании работ придворный сановник Мэн Чанлин выезжал туда на молебствие с принесением жертв.
Наши советники Цай Цзин, Ли Банъянь, Ван Вэй, Чжэн Цзюйчжун и Гао Цю, полностью поддержав Двор, свершили блестящие подвиги, за что Цай Цзин удостаивается почетного титула Наставника Государева, Ли Банъянь – Оплота Империи и Наставника Наследника престола, Ван Вэй – Попечителя Государева, Чжэн Цзюйчжун и Гао Цю – Пестуна Государева, и представляются к награде в размере пятидесяти лянов серебра и четырех кусков узорной парчи каждый. Один из сыновей Цай Цзина за заслуги отца возводится в чин смотрителя дворцовых зал.
Империи Наставник Линь Линсу в неустанных молитвенных бдениях, обращенных к Небу, помог Нам в управлении Империей и распространении просвещения, в успешном завершении дальних перевозок мрамора и леса и в усмирении северных варваров, угрожавших грабежами и разбоем, а посему удостаивается титулом графа[7] Преданности и сыновней почтительности, содержанием в размере тысячи даней риса, облачением, расшитым драконами о пяти когтях, правом въезда во Дворец в малом паланкине и возводится в сан Патриарха Нефритовой Истины[8] с дарованием титулов Истинносущего, исполненного широчайшей благодати и постигшего сокровенные глубины чудесных тайн, Оперенного даоса[9] Золотых Врат и Наставника, проникшего в чудесные тайны духа.
Чжу Мянь и Хуан Цзинчэнь, руководившие перевозками, проявили преданность Трону и усердие, а посему подлежат поощрению: Чжу Мянь удостаивается титулов Попечителя Государева и Попечителя Наследника престола, а Хуан Цзинчэнь – постов Главнокомандующего Дворцовой стражи и Командующего Императорскими сухопутными войсками и флотилией. По одному из сыновей каждого, наследуя их заслуги, возводятся в чин старшего тысяцкого войск Нашей личной охраны.
Придворные смотрители Ли Янь, Мэн Чанлин, Цзя Сян, Хэ И Лань Цунси приглашаются в свиту Дворца Пяти блаженств, награждаются облачениями, расшитыми драконами о четырех когтях, и поясами с нефритовыми бляшками, а один из племянников каждого, состоящий ныне на службе, наследуя их заслуги, возводится в чин помощника тысяцкого.
Начальник Ведомства церемоний Чжан Банчан, левый советник и академик Цай Ю, правый советник Бай Шичжун, начальник Военного ведомства Юй Шэнь и начальник Ведомства работ Линь Шу награждаются титулом Пестуна Наследника престола, сорока лянами серебра и двумя кусками узорной парчи каждый.
Чжан Гэ, военный губернатор Чжэцзяна, возводится в чин правого советника Ведомства работ; Хоу Мэн, военный губернатор Шаньдуна, – в чин старшего церемониймейстера.
Инь Далян и Сун Цяонянь, ревизоры Чжэцзяна и Шаньдуна, Ань Чэнь и У Сюнь, управляющие водными путями Империи, повышаются в ранге и награждаются двадцатью лянами серебра каждый.
Вэй Чэнсюнь, Сюй Сян, Ян Тинпэй, Сы Фэнъи, Чжао Юлань, Фу Тяньцзэ, Симэнь Цин и Тянь Цзюгао, тысяцкие, помогавшие в перевозках, повышаются в чине. Придворный смотритель Сун Туй и командир гарнизона Ван Ю награждаются десятью лянами серебра каждый, чиновник управы Сюэ Сяньчжун – пятью лянами серебра и полицейский Чан Юй – двумя кусками шелка, о чем и довести до означенных управ».
Закончив чтение, Симэнь и Ся Лунси разъехались по домам.
После обеда от Вана Третьего прибыли слуга Юндин и тетушка Вэнь. Они вручили коробку, в которой лежало крепленое золотом сложенное пополам приглашение, извещавшее, что благодарный Ван устраивает у себя одиннадцатого в честь Симэнь Цина пир. Симэнь принял приглашение с едва скрываемым ликованием, рассчитывая, что ему удастся овладеть женою барича.
Десятого к вечеру неожиданно пришло распоряжение столичного секретариата, в котором доводилось до сведения судебных надзирателей на местах, чтобы они без промедления прибыли в столицу к Зимним торжествам[10] и выразили благодарность императору за оказанные милости. Опоздавшим грозило наказание.
На другой же день Симэнь обсудил распоряжение с Ся Лунси, и они отпустили гонца, но не о том пойдет речь.
Вернувшись по домам, они стали готовить в дорогу вещи и подарки, с тем чтобы сразу же пуститься в путь. Симэнь наказал Дайаню передать через тетушку Вэнь баричу Вану, что в виду Высочайшей аудиенции ему не придется быть на пиру.
– Раз у почтенного дядюшки такое дело, – сказал Ван, – я пошлю приглашение по возвращении.
Симэнь вызвал Бэнь Дичуаня и, выдав пять лянов серебра на домашние расходы, объявил, что тот будет сопровождать его в столицу. Присматривать за домом оставили Чуньхуна. Сопровождать хозяина должны были также Дайань и Ван Цзин. Воевода Чжоу по просьбе Симэня выделил для эскорта четырех вооруженных всадников. Были готовы вьюки с подношениями, теплый паланкин, кони и носилки с вещами, которые должны были нести солдаты. Ся Лунси сопровождал Ся Шоу. У обоих набралось более двух десятков сопровождающих.
Двенадцатого они выступили из уездного города Цинхэ. Стояла зима и темнело рано. Двигались и днем и ночью. В Хуайцине узнали, что тысяцкий Линь уже отбыл в столицу. В холодную погоду они садились в паланкины, а когда согревало солнце, ехали верхами. Так, с утра выходили на чуть светлевшую тропу и вечером продвигались в бурой пыли, а ночи коротали либо на почтовых станциях, либо на постоялых дворах.
Да,
От волненья – в лохмотьях шатер,
В спешке плетку о круп перетер.
Скоро сказка сказывается… Прибыли они, наконец, в Восточную столицу. Когда миновали Ворота Долголетия, у Симэня было намерение остановиться в буддийской обители Первого министра, но Ся Лунси все же удалось зазвать его к своему родственнику секретарю Цую. Симэнь решил перед встречей послать визитную карточку.
Секретарь Цуй оказался дома. Он тотчас же вышел навстречу прибывшим и проводил их в залу. После обмена взаимными приветствиями и дружескими любезностями гости стряхнули с себя дорожную пыль и сели за чай.
– Позвольте узнать ваше почтенное прозвание, сударь, – сложив руки, обратился к Симэню хозяин.
– Мое скромное прозвание Сыцюань, – отвечал Симэнь и спросил: – А как позволите вас величать, почтеннейший сударь?
– Я, видите ли, по самому складу своего характера люблю простоту, – отвечал Цуй, – за пристрастие к жизни безмятежной ношу скромное имя Шоуюй[11], а прозываюсь по жилищу обитателем из Кабинета Уединенного. Родич Лунси давно мне говорил о ваших высоких достоинствах, сударь, и он вполне полагается на ваше высокое покровительство. Ведь нет ничего дороже душевного согласия и взаимного доброжелательства!
