Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Цзиньэр умолкла. Сайэр снова наполнила кубок и поднесла Дайаню, потом взяла лютню и запела:

Тихо в спальню я вошла одна,
На стене забытая видна
Запыленная трехструнка пипа,
От ненужности уже осипла.
Слабый ветер зарождает стон
В глубине, забывшей лад и тон,
Истомил старушку отблеск лунный.
Я, прижав, слегка задела струны.
Подтянула их, настроила на лад,
И мелодий зазвучала гладь,
Застенала прежнею любовью.
Я примёрзла телом к изголовью.
И невольно растопил ледник
Из-под камня на сердце родник.
Все как прежде в доме, только тихо.
Я теней шарахаюсь, трусиха.
Все как прежде, только нет тебя.
Только пальцы струны рвут, скорбя.

Не успела Сайэр допеть, как появился слуга-подросток. Дайань с Циньтуном поспешно вышли из-за стола.

– В другой раз загляну, – пообещал, обращаясь к Сайэр, Дайань.

Они пошли к Ван Шестой. Симэнь только что встал, и Ван угощала его вином.

– Батюшка звал? – спросили они старую Фэн, когда вошли в кухню.

– Звать не звал, спрашивал только, готова ли лошадь, – отвечала старуха. – Ждет у ворот, говорю.

Оба сели в кухне и попросили у старухи чаю. После чашки чаю они велели младшим слугам зажигать фонарь и выводить коня.

– Выпил бы еще чарочку, – предлагала Ван уходящему Симэню. – Только что подогрела. А то дома пить придется.

– Дома пить не буду, – отвечал Симэнь и осушил поднесенную чарку.

– Когда ж теперь придешь? – спросила Ван.

– Вот мужа твоего отправлю, тогда и приду.

Служанка внесла чаю промочить горло. Ван проводила Симэня до ворот. Он вскочил на коня и отправился домой.

Расскажем о Пань Цзиньлянь.

Вместе с остальными женами она слушала в покоях Юэнян двух послушниц наставницы Сюэ, которые пели буддийские гимны вплоть до самого вечера, потом ушла к себе в спальню. Тут Цзиньлянь вспомнила, как Юэнян ругала Дайаня. Он-де лжет, зубы ей заговаривает. Она подошла к кровати, пощупала под постелью. Заветного узелка как не бывало. Цзиньлянь окликнула Чуньмэй.

– Когда вы ушли, – объясняла наперсница, – батюшка заходил. Шкатулку за кроватью открывал, в постели чего-то рылся. А где узелок, понятия не имею.

– Когда он заходил? – спрашивала Цзиньлянь. – Почему я не видала?

– Вы же, матушка, в дальних покоях были, наставницу Сюэ слушали, – говорила Чуньмэй. – Гляжу, батюшка в маленькой шапочке входит. Я спросила, а он промолчал.

– Это он унес узелок, конечно, он, – заключила Цзиньлянь. – К потаскухе унес. Но погоди, придешь, все выпытаю!

Поздней ночью вернулся домой Симэнь и, не заходя в дальние покои, в сопровождении Циньтуна, несшего фонарь, прошел через садовую калитку прямо к Ли Пинъэр. Циньтун же понес фонарь в хозяйкины покои, где его взяла Сяоюй. Юэнян все еще сидела в своих покоях вместе с Ли Цзяоэр, Мэн Юйлоу, Пань Цзиньлянь, Ли Пинъэр, Сунь Сюээ, дочерью Симэня и монахинями.

– Батюшка пришел? – спросила она.

– Вернулись, – отвечал Циньтун. – К матушке Шестой направились.

– Ну, скажите, пожалуйста! Нет у человека никакого понятия о приличии! – возмущалась Юэнян. – Его тут ждут, а он, видите ли …

Ли Пинъэр сразу же поспешила к себе.

– Тебя сестрица Вторая ждет, – обратилась она к Симэню. – У нее ведь день рождения сегодня, а ты зачем-то ко мне идешь.

– Я пьяный, – Симэнь улыбнулся. – К ней завтра.

– Так уж и пьяный, – не унималась Пинъэр. – Пойди и выпей хоть чарочку. Ведь она обижаться будет.

Она толкнула Симэня. Он, шатаясь, побрел в дальние покои.

Ли Цзяоэр поднесла ему кубок вина.

– Так до сих пор один там и просидел? – спрашивала Юэнян.

– Нет, мы с братом Ином пировали, – отвечал Симэнь.

– Ну так и есть! Я ж говорила: не будет человек сам с собою пировать.

Симэнь присел ненадолго. Потом кое-как поднялся и побрел опять к Ли Пинъэр. Надобно сказать, что Симэнь не остыл и после Ван Шестой. Снадобье чужеземного монаха все не давало ему покоя. Он был готов к схватке, а потому, когда Инчунь помогла ему раздеться, пошел прямо к постели Пинъэр и хотел было лечь.

– Ступай! – упрашивала его Пинъэр. – Зачем пришел? Видишь, я уже с Гуаньгэ легла. Ребенок только успокоился и сладко спит. А мне нездоровится. Неудобно, истечения у меня. Ступай к кому-нибудь еще, не все ль равно! Что тебя сюда тянет?

– Вот странная! – Симэнь обнял и поцеловал Пинъэр. – Я с тобой хочу.

Он показал ей на свои доспехи.

– Ой! – воскликнула пораженная Пинъэр. – Откуда такая мощь?

Симэнь засмеялся и рассказал о снадобье чужеземного монаха.

– Страсть погубит меня, если ты мне откажешь, – заключил он.

– Ну, как же я могу? – говорила Пинъэр. – У меня второй день как истечения. Вот пройдут, тогда и приходи. А сейчас иди к сестрице Пятой, не все ль равно.

– Сам не знаю, почему, – пояснил Симэнь, – но сегодня у меня желание быть именно с тобой. Умоляю тебя. Попросила бы служанку. Она тебе воды принесет, а потом мне позволишь, а?

– Смешно мне глядеть на тебя! – отвечала Пинъэр. – Где-то целый день пропировал, пришел пьяный, а теперь пристаешь. Что ни делай, все равно я ж нечистая. А ведь нельзя нечистой женщине ложиться с мужчиною. Не к добру это. А умру, тоже меня будешь искать?

Как она ему ни отказывала, ей все-таки пришлось послать Инчунь за водой и после омовения возлечь с Симэнем. И вот что удивительно. Стоило им только приступить к делу, как крепко заснувший после убаюкивания Гуаньгэ тотчас же проснулся. Так повторялось трижды, и Пинъэр вынуждена была кликнуть Инчунь, чтобы та позабавила младенца барабанчиком. Потом его унесла кормилица, и они смогли отдаться усладам сколько хотели.

– Поосторожней, милый! – просила Пинъэр. – У меня сильная боль внутри.

– Если тебе больно, я брошу, – сказал Симэнь и взял со стола чашку чаю промочить горло.

Тут и сражение подошло к концу.

Да,

По телу в темноте укромной
Разлита нега страсти томной.

Вот когда Симэнь понял, насколько чудодейственно снадобье монаха. Пошла третья ночная стража, когда они уснули.

А пока перейдем к Пань Цзиньлянь.

Когда она узнала, что Симэнь пошел к Пинъэр, ей стало ясно, кто утащил узелок и где он находится. Она кусала губы своими белыми, как серебро, зубами, потом заперлась и легла спать.

Юэнян положила у себя наставниц Сюэ и Ван. Монахиня Ван потихоньку вручила Юэнян обещанную вытяжку из детского места младенца мужского пола, приготовленную вместе со снадобьем, взятым у монахини Сюэ.

– Выберете день жэнь-цы, – учила хозяйку наставница Сюэ, – примете с вином и возляжете в тот же вечер с супругом. Понесете непременно. Только никому чтоб ни слова!

Юэнян поспешно убрала снадобье и поблагодарила монахиню.

– Как я вас ждала в первой луне, мать Ван! – говорила она. – А вы так и не появились.

– Легко сказать, матушка! – отвечала монахиня Ван. – Я вам говорила: ждать придется. Вот и пришла. По случаю рождения матушки Второй с наставницей Сюэ вместе пожаловали. Спасибо говорите наставнице. Как трудно такое средство-то добыть, знали бы вы, матушка! Хорошо, у одной тут первенец мужского пола родился, а рядом как раз мать наставница оказалась. Три цяня пришлось бабке незаметно сунуть. Только бы добыла. Мы вам это место в квасцовой воде проваривали, в порошок толкли, потом, как и полагается, в двух новых черепках с изображением уток выпаривали, через сито пропускали, в наговоренной воде разводили.

201
{"b":"205817","o":1}