Что касается индейских версий, то чаще всего они представляют собой не «точку зрения побежденного», а символическую реконструкцию и интерпретацию событий, рассматриваемых в ретроспективе и после их соответствующей обработки коллективной памятью. Дюран, согласно которому Какама находится в Мехико, тогда как он на самом деле сопровождает испанцев, утверждает, что последние прошли через Койоакан, где они приняли заявление теиаиеков о своей вассальной зависимости от короля Испании. Ничего этого не было.
ПРИХОД НА ЗЕМЛЮ ОБЕТОВАННУЮ
На девятый день месяца Кечолли, в 1-й год Тростника (8 ноября 1519 года) — юбилейный год Кецаль- коатля, teteo вошли в столицу Аиауака. Отряд из немногим более трехсот человек в сопровождении нескольких тысяч союзников и носильщиков проходит под грохот барабана с развернутыми знаменами и, насколько позволяет толпа горожан, с соблюдением парадного строя.
Зрители проталкиваются к дороге или наблюдают за происходящим событием с густо покрывающих лагуну лодок. В определенном месте дамба-шоссе поворачивает через водную гладь на север. Она достаточно широка для того, чтобы впереди колонны могли идти в ряд восемь всадников. Примерно в трех километрах от центра Мехико большие укрепленные ворота контролируют вход в город. Там около тысячи великолепно наряженных людей приветствуют конкистадоров. Примерно на протяжении одного часа они поочередно подходят к teteo, чтобы склониться перед ними, дотронувшись рукой до земли, с последующим поднесением руки к губам. Какама, Куитлауак и другие великие сеньоры используют этот момент для того, чтобы подойти к императору, который в это время ожидает своих гостей в паланкине немного поодаль.
При подходе испанцев Монтесума выходит из паланкина и идет к ним навстречу — под балдахином из зеленых перьев, украшенным золотыми и серебряными кулонами, который несут четыре сановника самого высокого ранга. Он опирается на руки Какамы и Куитлауака. Тот и другой идут босиком, тогда как на Монтесуме — позолоченные сандалии, инкрустированные драгоценными камнями. Две сотни чиновников высокого ранга следуют за ним, придерживаясь стен и опустив голову — не смея взглянуть в сторону великого Монтесумы. Затем проходят тысячи солдат и служителей. Одни придворные метут дорогу перед императором, другие устилают эту дорогу полотнищами материи, которые убираются после того, как но ним прошел император. Повсюду цветы. Кортес, который слез с лошади сразу как только увидел Моитесуму, направляется к нему и хочет его обнять, по Какама и Куитлауак не дают ему этого сделать. Моптесума поздравляет его с прибытием: «О государь! Ты претерпел много тягот в пути, ты устал. Наконец ты спустился на землю и пришел в свой город Мехико. Ты можешь опуститься, наконец, на свой трон, который я некоторое время берег и сохранял для тебя. Назначенные тобой губернаторы и правители: Ицкоатль, Мотекусома Старший, Ахаякатль, Тизок, Ахвицотль — также некоторое время были хранителями твоих богатств и правителями Мехико. За их спинами, за их плечами продвинулись люди из народа. Разве они понимают, что названные правители и сеньоры оставили после себя? О, если бы хоть один из них мог оказаться здесь и пережить то, что я сейчас переживаю, увидеть то, что вижу я, когда их нет. Я не просто мечтаю, грежу или вижу сны, я не сплю — я вижу тебя наяву. В течение пяти, а может быть и десяти лет до последнего времени я был охвачен тревожными чувствами. Я все время смотрел в ту сторону, куда, как говорят, ты некогда удалился и откуда ты должен был возвратиться.
И Ьот теперь это произошло: ты вернулся; ты претерпел много тягот в пути, ты устал. Теперь отдохни, осмотри свой дворец, присядь или приляг и дай отдохнуть своему телу. Наши сеньоры прибыли к себе домой. Они у себя дома!» По окончании речи Монтесумы Кортес снимает с себя ожерелье из фальшивых жемчужин и брильянтов и надевает его на шею Монтесумы. Затем он благодарит за оказанное ему внимание. Император подает знак одному из индейских пажей, который сразу же приносит два ожерелья из плотно нанизанных красных раковин, каждое из которых дополнительно украшено восемью золотыми бусинами величиной с орех. Моптесума надевает оба ожерелья на Кортеса. Затем он отправляется в паре с Какамой к центру города, за ним следуют Кортес и Куитлауак, а за ними — другие короли и правители, которые к тому моменту уже имели возможность поприветствовать капитана. Горожане наблюдают все это с крыш своих домов.
Монтесума ведет своих гостей во дворец своего отца Ахаякатля. В громадном зале дворца, имеющего выходы в широкий внутренний двор, он дарит им отрезы великолепной материи и драгоценные украшения. Кортес, — говорит он, — находится у себя. Пусть он и его спутники отдыхают и наслаждаются трапезой, он покидает их ненадолго. После того как он удалился, испанцы устраиваются, устанавливают свои пушки в стратегически важных точках и принимаются за еду.
Вскоре император возвращается. Он усаживается на возвышении рядом с Кортесом и еще раз выражает свою радость по поводу их визита. Конечно, он просил их раньше не приходить, но это лишь потому, что его народ страшно боялся увидеть бородатых людей и их странных животных — пожирателей людей. Затем, пишет Кортес, он снова обратился к мифу о Кецалькоатле, а после этого принял на себя клятвенные обязательства относительно своего вассального подчинения королю Испании: «Мы знаем из наших древних книг, что все мы, живущие в этом краю, не являемся коренными жителями. Наши предки пришли сюда издалека. Мы знаем также, что был такой вождь, которому все подчинялись и который привел нас в эту страну; он отбыл в свою страну и вернулся только тогда, когда наши люди, женившись на женщинах коренного народа этой страны, стали жить с ними семьями и плотно заселили основанные ими деревни и города. Он хотел их увести с собой, но они отказались и даже перестали признавать его как сеньора.
Тогда он пошел один. Мы с тех пор думали, что его потомки придут однажды в эту страну, чтобы подчинить ее себе и сделать из пас своих подданных. И в связи с тем, что вы прибыли оттуда, где восходит солнце, и по тому, как вы описываете вашу страну и вашего короля, который вас сюда прислал, мы приходим к мысли, что это наш законный государь; тем более что, как вы говорите, он уже давно в курсе наших дел. Будьте поэтому уверены в том, что мы будем вам подчиняться и признавать вас в качестве заместителя и представителя великого короля, о котором вы говорите».
Моптесума беседует с Кортесом в Мехико. Позади Кортеса — донья Марина. Lienzo de Tlascala, ed, 1892
Дюран предлагает речь того же содержания, но в ней Моптесума упоминает о «своем отце» Кецалькоатле, трон которого он, не достойный этой чести, занимает. У нас будет еще возможность вернуться к этому сюжету и к вопросу о вассалитете, подлинном или нет, государя кольхуас.
Император делает еще добавление: «Вам будут здесь подчиняться, и вы сможете располагать моим добром как своим собственным. Вы здесь у себя. Вы в своем доме; отдохните от тягот дороги и от ратных дел, которые у вас были. Я хорошо осведомлен о том, что с вами произошло, от Пуитунчана, который находится здесь; я знаю, что люди из Чемиоалы и Тласкалтекала [Тласкалы] наговорили вам много плохого обо мне. Верьте только тому, что вы видите своими глазами; не верьте моим врагам, которые раньше были моими вассалами; они воспользовались вашим приходом и теперь клевещут на меня, чтобы поправиться вам. Я знаю, они сказали вам, что стены моих дворцов сделаны из золота, что маты в моих комнатах и прочие предметы обихода также сделаны из золота; кроме того, они обвиняют меня в том, что я будто бы выдаю себя за бога, и в иных делах, в которых я не повинен. Вы видите мои дворцы: они сделаны из земли, камня и соломы». Затем, распахнув свою мантию, Монтесума продолжал: «Вы видите, что я человек из мяса и костей, как вы и как все люди, что меня можно воспринимать на ощупь и, следовательно, я смертей. Вы видите, как эти люди налгали. У меня действительно есть несколько золотых предметов, которые мне достались от моих предков; если вам угодно их иметь — они ваши. У меня есть другие дворцы, там я буду жить. Вы будете здесь обеспечены всем необходимым — вы и ваши люди. Не беспокойтесь: эта страна ваша, так же, как ваш этот дворец».
