М о н т и ч е л ь з о
Как? Неужели в мрамор вы обращены?
Ф р. М е д и ч и
Мне вызывать его? Войну затеять?
У подданных поехать на горбу,
Не зная, как еще ее окончу?
Вы знаете: разбой, убийства, кражи,
Свершенные в безумии войны,
Скуют того, кем начата она,
Могильной ямой обернется для него,
Его детей на долгие года.
М о н т и ч е л ь з о
Не этот путь советую. Заметьте,
Подкоп, мы знаем, действует верней,
Чем пушка. Укрывайте оскорбленья,
Позволяя терпеливей черепахи
Верблюду наступать на вас спокойно.
Как лев, засните, а мышонок пусть
Щекочет ноздри вам, но час пробьет —
И знак кровавый мести роковой увидим.
Стрелок — прицелься! Глаза прищурить надо,
Чтоб поразить крупнейшего из стада.
Ф р. М е д и ч и
Увольте, я изменою не грешен.
В ней, знаю, гром, — а я желаю быть
Как ясная долина, преклоняясь
Пред высотою гордой. Знаю я,
Измена — что паук, — для ловли мух
Сеть выпрядет, но вмиг его найдут
И тут же выбьют дух.
Чтоб эти мысли разогнать, владыка,
Напомню, книгу видели у вас,
Куда, для сведений, вы заносили
Все имена преступников больших,
Что в городе укрылись.
М о н т и ч е л ь з о
Да, правда.
И черной книгой стали прозывать{219},
Удачное изобретя заглавье.
Она не чернокнижье, но чертей
В достатке имена есть в ней.
Ф р. М е д и ч и
Позволь взглянуть.
М о н т и ч е л ь з о
Сейчас я принесу.
(Монтичельзо уходит.)
Ф р. М е д и ч и
Тебе я не доверюсь: в заговорах,
Как осажденный город, я ревнив.
Моей и не представишь ты затеи:
Легко и вспыхнет, и погаснет лен,
Металл и нагревается, и стынет —
Все с трудом.
(Входит Монтичельзо и подает книгу Фр. Медичи.)
М о н т и ч е л ь з о
Вот.
Ф р. М е д и ч и
Для начала дайте мне шпионов.
М о н т и ч е л ь з о
Число их увеличилось.
Иных принять за честных можно. И сводники за ними.
А вот — пираты; те же жизнь возводят
На подлом разореньи молодежи,
Что к роскоши стремится; себя ж банкротом делают,
Готовы сводничать у собственной супруги
Из-за коней, камней, карет, подарков,
Какие могут быть к их первенца рожденью.
Ф р. М е д и ч и
Так много их?
М о н т и ч е л ь з о
А эти, как бесстыднейшие сводни,
В мужской одежде; те — ростовщики,
Делящие добычу с маклером;
А вот — законники, чтоб извратить закон,
И кое-кто вошел из духовенства,
Но этих из стыда я пропущу.
Как видно, целый каталог прохвостов:
И можно много тюрем обыскать —
Таких преступников вам не сыскать.
Ф р. М е д и ч и
Убийцы!
Пожалуйста, загните этот лист.
Ссудите мне ваш катехизис странный.
М о н т и ч е л ь з о
Пожалуйста.
Ф р. М е д и ч и
Я уверяю вас —
Достойный вы служитель государства —
Добра вы много принесли, открыв,
Что есть преступность.
М о н т и ч е л ь з о
Это пустяки.
Ф р. М е д и ч и
О боже!
Ведь это лучше волчьих платежей!{220}
Их шкуры быстро вздернут на деревья.
М о н т и ч е л ь з о
Прошу мне разрешить
Покинуть вас.
Ф р. М е д и ч и
Прошу. Благодарю.
Скажите, если при дворе вас спросят,
Что я остался в обществе жулья.
(Уходит Монтичельзо.)
Ф р. М е д и ч и
Из этого я вывожу: хитрец какой-то,
Кто пересел недавно в судьи от стола для клерков,
Подлейшую повестку сочинил, и,
Как бунтарь ирландский, выгоду имеет,
Торгуя головами. Выходит так:
Вором объявлен тот, кто беден и не сможет
В кулак просунуть взятку. Остальных
Из воровского списка — вон. Или еще —
Мигнет любезно сам судейский взор
Тому, кто побогаче. Вор всегда есть вор.
Но к делу. Это мне теперь поможет
При составлении листа убийц,
Подручных всякой низости. Лишь прикажи —
Вязанками придворных нанесут.
Нет, распущу три армии. Бумажка
Вмещает табель стольких человек.
А надо меньше двух десятков деклараций.
Как можно книгой злоупотреблять!
И Бог иного создает врагом —
Вон меч. Чу! Клич на бой, развалины кругом.
Чтоб лучше мне о мести рассудить,
Припомню я лицо сестры умершей.
Портрет достать ли? Нет. Глаза закрою
И воссоздам ее в печальной грезе.
(Появляется призрак Изабеллы.)
И лик передо мной. Сестра! Сильна
Воображения работа. Пришла
Из ниоткуда и стоит, как бы
Сотворена искусством мыслить,
Тасует разум, — опытный жонглер,
Явленья сверхъестественные. Оно же
Причина и болезни — моей печали.
Как смерть к тебе пришла? Я будто болен,
Безумен и с мечтою спор веду.
Кто ж грезит наяву? Уйди, виденье,
Прочь из сознанья моего. Не до могил
И смертных лож, поминок и рыданий,
Покуда я обдумываю месть.
(Призрак удаляется.)
И конечно, как сказка старой бабы.
Виденья государственных людей
Причудливее, чем слова безумца. И вот —
Трагедии моей повеселеть! А то
Не завершится. Я влюбляюсь!
Влюбляюсь в Коромбону, и порывы мои
Стихами ковыляют к ней.
