Одну тоску я помню в старине…
Всё так же душно было мне,
И всё хотелося свободы,
И всё сжимало что-то грудь,
И всё просило что-то воли…
И что-то сжатое свободнее вздохнуть
Хотело… Боже мой… широкой, светлой доли
Молил я жадно… жил во мне недуг
Неизлечимый вечно — а вокруг
Всё было пусто так и душно…
Тогда я подходил к замерзшему окну
Взглянуть на звезды… Звезды равнодушно
Сияли мне… И что-то в вышину
Просилось — здесь ему казалось скучно…
Над этим сам смеялся я потом…
Но что же делать? Жил я долго сном,
Не жизнию… и верил долго вздору,
И вздор один сменил на вздор другой,
Такой же странный…
И другую пору
Я помню: стал мне гадок шум людской…
Среди людей, как и с самим собою,
Мне стало душно… был я одинок
Средь их толпы, меня с рожденья рок
Наполнил глупою тоскою…
И в жизни также жил я сном,
И также пусто было всё кругом…
В сравненьи с этим сном так вяло, бледно,
Так злом и горем бедно…
К звездам я не стремлюся… но не мог
Владеть я тем, что грудь мою давило…
Во мне по-прежнему неведомая сила
Искала расширенья… На Восток
Помчался я искать успокоенья,—
Надежда тщетная… но верю, близок срок,
Когда и я дождуся примиренья…
