Возвращаясь из магазина с покупками, Валентина уже подошла к своему дому, когда к ней подъехали на «тойоте- лексас» ее старые знакомые, Тюремщик и Варшавянин. Она не стала по этому поводу нервничать, понимая, что у Сто­коза от этих парней в отношении ее никаких секретов не было.

Выйдя из машины, парни подбежали к ней и торопли­во поздоровались. Вид у них был обеспокоенный.

— 

Наш шеф сейчас у тебя? — спросил ее Тюремщик.

—

Да!

— 

Ему надо срочно уматывать из города, — с тревогой в голосе поведал он.

—

А что случилось?

—

Тебе он говорил об угрозе Тракториста насчет рэке­та?

—

Да...

— 

Так вот Тракторист нарушил свое слово не трогать шефа в течение трех дней и уже сегодня, на три дня раньше срока, объявил о своей охоте на него.

Открыв своим ключом входную дверь, Валентина впус­тила гостей в квартиру. Желая как можно быстрее предуп­редить своего начальника об опасности, они стремительно прошли в зал, но остановились на пороге: посреди комна­ты, на полулежал Стокоз в неестественной позе. Его лицо было в крови. Он не подавал ни малейших признаков жиз­ни.

—

Опоздали! Его уже кто-то убил! — с сожалением про­изнес Варшавянин.

— 

Проверь у него пульс, может быть, он .еще живой... Вызовем тогда скорую помощь, — обращаясь к Валентине, предложил Тюремщик.

Вид крови приводил Валентину в обморочное состоя­ние, поэтому она, чтобы не лишиться сознания, старалась даже не смотреть в сторону Стокоза. Для ее впечатлитель­ной натуры достаточно было и того, что она уже увидела мельком.

— 

Я боюсь! Я сейчас сама умру! — с дрожью в голосе призналась она, отворачиваясь от окровавленного трупа.

Варшавянин, пощупав пульс на безжизненно свисаю­щей руке Стокоза, в категорической форме сообщил:

— 

Готов! Не успели мы его предупредить и увезти с со­бой! Опоздали!

Валявшийся на полу пистолет своим видом красноре­чиво говорил о том, как и чем было совершено убийство.

Чисто машинально, скорее всего по выработавшейся привычке наводить у себя дома чистоту и порядок, Валентина, подняв пистолет с пола, положила его на стол.

—

Ты чего, дуреха, делаешь! — сердито возмутился Тю­ремщик, заметив ее действия.

—  

Успокойся, просто положила пистолет на стол, — ответила она, недоумевая, почему он вдруг рассердился на нее.

—

Теперь на пистолете остались твои отпечатки паль­цев! Ой, дура! Теперь же кранты! Это же надо? Любой мент пришьет

тебе мокряка,

и ты ничем не докажешь, что не уби­вала нашего шефа.

—  

Но вы же видели, что он уже был мертвый! Я же с вами вместе пришла!..

— 

Нет, мать, ты чего — совсем шизанулась! — подклю­чился Варшавянин. — Ты нас сюда не втягивай! Нет, нас тут вообще не было, и тебя мы знать не знаем...

Сообразив, в какое жуткое положение она попала, Ва­лентина, уронив лицо в ладони, отчаянно разрыдалась.

—  

Мужики, ну вы же сами все видели, вы — свидете­ли!..

— 

Нет, Валентина, не надо на слезу жать. Мы тут с Вар­шавянином ни до чего руками не касались, ничего не тро­гали, так что мы сматываемся. Ты не ори, сама подумай, кому захочется ради твоих прекрасных глаз себе на голову

мокряка

вешать? Я думаю, что ты сама с ментами разбе­решься. Тебе от этих проблем не отвертеться, а нас к этому не подвязывай, — продолжал «взволнованно» дурачить Ва­лентину Тюремщик.

Если бы Валентина не была такой впечатлительной натурой и не боялась крови, а просто посмотрела бы на труп внимательней, то увидела бы, что «покойник» время от вре­мени открывает глаза и поглядывает на нее с довольной ух­мылкой.

— 

Ребята, не оставляйте меня тут с ним одну. Я же умру от страха! Пропала я, теперь весь город будет гудеть, что я

убила своего любовника. Ну, что мне делать, подскажите, вы же умнее меня в таких делах!

— 

Прежде всего надо немедленно звонить в милицию, чтобы они сюда приехали, — подсаживаясь к телефону, предложил Варшавянин.

—

Хорошим был Сергей Викторович человеком, но его уже не вернешь, — положив руку на телефонный аппарат, не давая Варшавянину звонить, задумчиво произнес Тю­ремщик. — Теперь ему до лампочки все наши земные про­блемы и заботы. А нас менты из-за него затаскают.

—  

Точно, — согласился Варшавянин и развил его мысль дальше. — А то еще и посадят с Валентиной как со­участников убийства.

—  

Но мы-то его не убивали! — бросив плакать и при­читать, заявила Валентина, взяв себя в руки.

— 

Мы-то уж точно не убивали. А в отношении тебя у нас такой уверенности нет, — возразил ей Варшавянин.

—

Ты что?! С чего ты взял?! — истерически закричала она ему в лицо.

— 

Ты сегодня тут целый день с нашим шефом одна была или еще кто-нибудь приходил к вам?

— 

Мы с ним были только вдвоем.

— 

Вот сама и посуди. У тебя была прекрасная возмож­ность убить его из пистолета, выйти на улицу, погулять подышать свежим воздухом, а потом вместе с нами зайти в квартиру и, сделав удивленное лицо, заявить: «Мальчики, смотрите, Сергей Викторович мертвый лежит, но я его не убивала». А потом —

хап

в руки пистолет! И на законном основании оставить на нем свои чудные пальчики, рассчи­тывая, что мы станем твоими свидетелями, дескать, случай­ность, по рассеянности, по глупости схватилась!

—

Да клянусь вам, что я его не убивала!

—

Толку от того, что мы тебе поверим: убивала не уби­вала... От нас твоя судьба не зависит. Ты ментам попробуй доказать свою правду, — продолжал Варшавянин психоло­гически давить на Валентину под одобрительные кивки Стокоза, лежащего на полу.

Как бы небыли обидны высказывания Варшавянина в ее адрес, Валентина все же отчетливо понимала, что имен­но такие как у него сомнения и вопросы, возникнут и у сле­дователя, который будет ее допрашивать.

— 

Ребята, подождите! А что, если мы его вывезем в ле­сопосадку и там оставим? Ведь никто не видел, как он при­ходил ко мне. И кроме вас, никто не знает, что он убит, — осенило Валентину.

—  

Ну, еще и кроме того человека, который его тут уг­рохал, —развивая мысль Валентины, подсказал Тюремщик. — Правда, тот кто его убил, вряд ли пойдет в ментовку хва­литься своим подвигом.

— 

Ну ты, Валентина, даешь! Так и хочешь утянуть нас за собой к хозяину как соучастников преступления, — как бы раздумывая и не решаясь пойти на такой шаг, заметил Варшавянин.

—

Я вам хорошо заплачу, — заверила она их.

—

А что, Варшавянин, в ее предложении есть для нас определенный интерес, — подал голос Тюремщик в защиту Валентины.

— 

Мы действительно можем ей помочь, если она нам, конечно, хорошо заплатит. Но не получится ли так, что, когда на нее все же выйдут менты, она сразу же нас потянет за собой. И получим мы за свою доброту приличные сроки для встречи со старыми друзьями, —продолжал осторожни­чать Варшавянин.

— 

Если милиция узнает, что я убила Сергея Викторо­вича, то я ни слова о вас не скажу, — настойчиво убеждала их Валентина, уже не считая нужным спорить с ними — уби­вала она Стокоза или нет, так как сейчас для нее самым важ­ным и срочным было как можно скорее избавиться от его

трупа.

— Поклянись, что именно так ты и поступишь, если прижмут менты, — потребовал от нее Варшавянин.

Валентина поклялась собой и своими родителями. В дополнение к ее клятвам Варшавянин с Тюремщиком взя­ли в счет оплаты своих услуг все наличные деньги, которые она успела накопить благодаря подаркам Стокоза и Старо­войтова. Только зажигалку с инициалами Сергея Викторо­вича они оставили ей на память — так уж было предусмот­рено условиями задуманной операции.

Поздней ночью они вывезли «тело» Стокоза в соседний район, где спрятали его в густой лесополосе. Все это Вален­тина видела своими глазами, а поэтому о затратах, состав­ляющих оплату «дружеской» услуги, не жалела.