ОЗЕРНЫЙ КРАЙ Тлеет ночь у купырей, озерная, теплая… Ты не бойся, не жалей, ежели ты около… Не жалея, не грустя, полюби, хороший мой, чтобы скрипнули в локтях рученьки заброшенные. Только звезды по озерам вымечут икру свою, рыбаки пойдут дозором, по осоке хрустнув… Будут греться у огня, у огня кострового, будут рыбу догонять темною острогою. Бьется рыба о бока лодки ладно слаженной, горяча твоя рука, от тумана влажная… Только звезды по озерам плавают в осочье, да росы трясутся зерна на осинах сочных… Только белая слеза накипает на глазах. БЕССОННИЦА В предутрии деревня, лесная сторона. И слухом самым древним бессонница полна. Пыхтят и мреют кочки у залежей озер. Над кладом кличет кочет в двенадцатый дозор. А в чаще бродят лоси, туман на их рогах, глядят, обнюхав росы, за синие лога. К осокам тянут утки — прохладны крылья всех; и теплый заяц чутко привстал в сыром овсе… Мой милый где-то дрогнет за кряквами пошел. Тревожен пыж у дроби, и холод словно шелк. …Предутреннему зверю, ночному ковылю, тебе и кладу — верю, как песне, и люблю… " Нет, не наступит примирения " Нет, не наступит примирения с твоею гибелью, поверь. Рубеж безумья и прозренья так часто чувствую теперь. Мне всё знакомей, всё привычней у края жизни быть одной, где, точно столбик пограничный, дощечка с траурной звездой. Шуршанье листьев прошлогодних… Смотрю и знаю: подхожу к невидимому рубежу. Страшнее сердцу — и свободней. Еще мгновенье — и понятной не только станет смерть твоя, но вся бесцельность, невозвратность, неудержимость бытия. …И вдруг разгневанная сила отбрасывает с рубежа, и только на могиле милой цветы засохшие дрожат… " Знаю, знаю — в доме каменном " Знаю, знаю — в доме каменном Судят, рядят, говорят О душе моей о пламенной, Заточить ее хотят. За страдание за правое, За неписаных друзей Мне окно присудят ржавое, Часового у дверей… " Сейчас тебе всё кажется тобой: " Сейчас тебе всё кажется тобой: и треугольный парус на заливе, и стриж над пропастью, и стих чужой, и след звезды, упавшей торопливо. Всё — о тебе, всё — вызов и намек. Так полон ты самим собою, так рад, что ты, как парус, одинок, и так жесток к друзьям своим порою. О, пусть продлится время волшебства. Тебе докажет мир неотвратимо, что ты — лишь ты, без сходства, без родства, что одиночество — невыносимо. " Не сына, не младшего брата — " Не сына, не младшего брата — тебя бы окликнуть, любя: «Волчонок, волчонок, куда ты? Я очень боюсь за тебя!» Сама приручать не хотела и правды сказать не могла. На юность, на счастье, на смелость, на гордость тебя обрекла. Мы так же росли и мужали. Пусть ноет недавний рубец — прекрасно, что ранняя жалость не трогала наших сердец. И вот зазвенела в тумане, в холодном тумане струна. Тебя искушает и манит на встречу с бессмертьем война. Прости, я кругом виновата — горит и рыдает в груди; «Волчонок, волчонок, куда ты?» Но я не окликну. Иди. " Откуда такое молчание? " Откуда такое молчание? О новый задуманный мир! Ты наш, ты желанен, ты чаян, Ты Сердца и Разума пир. Откуда ж молчанье на пире? И чаши с вином не стучат, И струны безмолвны на лире, И гости, потупясь, молчат. |
