«…Я буду сегодня с тобой говорить…» Фашистам не удалось взять Ленинград штурмом. Они замкнули вокруг него кольцо блокады. …Я буду сегодня с тобой говорить, товарищ и друг ленинградец, о свете, который над нами горит, о нашей последней отраде. Товарищ, нам горькие выпали дни, грозят небывалые беды, но мы не забыты с тобой, не одни, — и это уже победа. Смотри — материнской тоскою полна, за дымной грядою осады, не сводит очей воспаленных страна с защитников Ленинграда. Так некогда, друга отправив в поход, на подвиг тяжелый и славный, рыдая, глядела века напролет со стен городских Ярославна. Молила, чтоб ветер хоть голос домчал до друга сквозь дебри и выси… А письма летят к Ленинграду сейчас, как в песне, десятками тысяч. Сквозь пламя и ветер летят и летят, их строки размыты слезами. На ста языках об одном говорят: «Мы с вами, товарищи, с вами!» А сколько посылок приходит с утра сюда, в ленинградские части! Как пахнут и варежки и свитера забытым покоем и счастьем… И нам самолеты послала страна,— да будем еще неустанней! — их мерная, гулкая песня слышна, и видно их крыльев блистанье. Товарищ, прислушайся, встань, улыбнись и с вызовом миру поведай: — За город сражаемся мы не одни,— и это уже победа. Спасибо. Спасибо, родная страна, за помощь любовью и силой. Спасибо за письма, за крылья для нас, за варежки тоже спасибо. Спасибо тебе за тревогу твою — она нам дороже награды. О ней не забудут в осаде, в бою защитники Ленинграда. Мы знаем — нам горькие выпали дни, грозят небывалые беды. Но Родина с нами, и мы не одни, и нашею будет победа. «Покуда небо сумрачное меркнет…» Покуда небо сумрачное меркнет, мой дальний друг, прислушайся, поверь. Клянусь тебе, клянусь, что мы бессмертны, мы, смертью попирающие смерть. Мы защищаем город наш любимый, все испытанья поровну деля. Клянусь тебе, что мы неистребимы, за нами — наша русская земля. Она могучая, она у нас большая. Припомни-ка простор ее сплошной. Клянусь тебе, мы подвиг совершаем во имя всей земли своей родной. Мы, ленинградцы, ныне держим знамя, мы — Родины передовой отряд. Весь шар земной сейчас следит за нами, пароль и отзыв мира: «Ленинград». Клянусь тебе, у нас не будет трусов. Мы закричим бегущему вослед: — Ты предал нас фашистам. Ты не русский.— И не оставим труса на земле. Клянусь тебе, мы страшно будем биться, клянусь тебе — мы скоро победим, и даже смерть отступит, устрашится и рухнет наземь остовом своим. Разговор с соседкой Пятое декабря 1941 года. Идет четвертый месяц блока- ды. До пятого декабря воз- душные тревоги длились по десять — двенадцать часов. Ленинградцы получали от 125 до 250 граммов хлеба. Дарья Власьевна, соседка по квартире, сядем, побеседуем вдвоем. Знаешь, будем говорить о мире, о желанном мире, о своем. Вот мы прожили почти полгода, полтораста суток длится бой. Тяжелы страдания народа — наши, Дарья Власьевна, с тобой. О, ночное воющее небо, дрожь земли, обвал невдалеке, бедный ленинградский ломтик хлеба — он почти не весит на руке… Для того чтоб жить в кольце блокады, ежедневно смертный слышать свист — сколько силы нам, соседка, надо, сколько ненависти и любви… Столько, что минутами в смятенье ты сама себя не узнаешь: — Вынесу ли? Хватит ли терпенья? — Вынесешь. Дотерпишь. Доживешь. Дарья Власьевна, еще немного, день придет — над нашей головой пролетит последняя тревога и последний прозвучит отбой. И какой далекой, давней-давней нам с тобой покажется война в миг, когда толкнем рукою ставни, сдернем шторы черные с окна. Пусть жилище светится и дышит, полнится покоем и весной… Плачьте тише, смейтесь тише, тише, будем наслаждаться тишиной. Будем свежий хлеб ломать руками, темно-золотистый и ржаной. Медленными, крупными глотками будем пить румяное вино. А тебе — да ведь тебе ж поставят памятник на площади большой. Нержавеющей, бессмертной сталью облик твой запечатлят простой. Вот такой же: исхудавшей, смелой, в наскоро повязанном платке, вот такой, когда под артобстрелом ты идешь с кошелкою в руке. Дарья Власьевна, твоею силой будет вся земля обновлена. Этой силе имя есть — Россия. Стой же и мужайся, как она! |
