— Тогда я смогу вложить в дело в пять раз меньше, чем ты.

— Это так важно?

— Может стать важным. Когда здесь появится Дэвид.

— Что бы ни случилось, мы не станем ссориться из–за денег.

— Как и из–за чего–либо другого.

— Да, — сказала Мадлен и взяла его руку в свою. — Уверена в этом.

Их пальцы переплелись.

— Кажется, нам сейчас подадут яичницу с беконом, — умиротворенно произнес Эндрю.

Они с жадностью набросились на завтрак, наслаждаясь после долгих лишений обилием еды. Наливая себе третью чашку кофе, Эндрю вспомнил про газету, в которую так и не удосужился заглянуть. Он развернул ее и начал с первой страницы. Заголовки выглядели кричаще, бумага была самой дешевой, но и это впечатляло после лондонских листочков. Главная новость касалась Южной Африки: «ЗВЕРСКОЕ ОБРАЩЕНИЕ С ЖЕНЩИНАМИ И ДЕТЬМИ». Ниже шло шрифтом помельче: «Сенсационное сообщение вождя банту» — леденящая душу история, которую Эндрю счел совершенно неправдоподобной. Он перевел взгляд на другой заголовок, помещавшийся на следующей странице: «ЕВРОПЕЙСКИЕ ВАЛЮТЫ: РЕШЕНИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА».

Текст был лаконичным. На заседании министров финансов африканских стран в Гане было принято единодушное решение об установлении моратория на все денежные операции с валютами стран, столицы которых расположены севернее сорокового градуса северной широты.

Эндрю передал газету Мадлен, указав на последнюю заметку.

— Кажется, мы успели как раз вовремя, — сказал он.

Она внимательно ознакомилась с текстом сообщения и подняла глаза:

— Только вот успели ли? Мораторий вступает в силу с сегодняшнего дня.

— Наш перевод уже состоялся.

— Однако мы еще не получили по нему денег. Это имеет какое–нибудь значение?

— Не думаю. Но лучше удостовериться.

За окошечком для иностранцев они увидели высокого негра с тонкими чертами лица. Он внимательно выслушал Эндрю и направил их в кабинет помощника управляющего. К кабинету пришлось идти по коридору. На столике в тесной приемной лежали газеты и журналы всех мастей — от последнего номера толстого местного «Барабана» до выпуска лондонского листка недельной давности. Шоколадная девушка в белом плиссированном платьице и очках в модной оправе пригласила их в кабинет.

Помощник управляющего оказался приземистым толстяком с курчавой седой шевелюрой. Он сложил руки на столе ладонями кверху. Ладони были удивительно светлыми, почти белыми.

— Так, — начал он, — и что же я могу сделать для вас, мадам? И для вас, босс?

Он иронически подчеркивал старомодные обращения. Белые ладони, казалось, подсвечивали снизу его физиономию.

— Нас послал к вам служащий. На имя миссис Картвелл сюда направлен денежный перевод из Лондона.

— Миссис Картвелл — это вы? — кивнул помощник управляющего в сторону Мадлен.

— Да, я — миссис Картвелл. У меня с собой паспорт.

— А вы — мистер Картвелл?

— Нет. Моя фамилия Лидон. Негр медленно покачал головой.

— У белых свои порядки, — сказал он и взглянул на Мадлен. — Белая, но миловидная. Вам знакома «Песнь Соломона», миссис Картвелл? Добро пожаловать в Лагос! Здесь есть все, чтобы вы почувствовали себя счастливой.

— Спасибо на добром слове, — лаконично отозвался Эндрю. — Теперь, возможно, вы распорядитесь, чтобы миссис Картвелл выплатили причитающиеся ей деньги?

— Вы прибыли вчера? — поинтересовался помощник управляющего. — Как выглядит Лондон? Я слышал, что там сейчас прохладно. — Его лицо расплылось в зубастой улыбке. — Прямо–таки мороз!

— Мы пришли по делу, — не выдержал Эндрю. — Нам некогда терять время на болтовню.

— Времени у вас куда больше, чем вы думаете. Держу пари, что его у вас просто хоть отбавляй.

— Позвольте нам решить это самим.

После недолгой паузы негр произнес:

— Я скажу вам кое–что о себе, мистер Лидон. Я — банту. Я родился в трущобах Йоханнесбурга.

— Как–нибудь в другой раз. Не сейчас.

— Я сбежал оттуда. Уехал в Лондон, учился в университете. Но до диплома не дотянул — поэтому и сижу здесь простым клерком. Однако мне хватило ума не возвращаться в Южную Африку. Я осел здесь: живу в доме, в котором раньше обретался англичанин, совсем рядом с площадкой для гольфа. Я играю в гольф, босс.

— Неужели это так необходимо? — взмолился Эндрю. — Я все понял: вы не любите Южную Африку. Зато вы учились в Лондонском университете, а потом приехали в негритянскую страну, получившую от Англии независимость. Вы сами говорите, что у вас все в порядке.

На лице собеседника снова расцвела улыбка, еще шире прежней.

— Я рад этим вашим словам. Должен сознаться, что надеялся спровоцировать вас, чтобы вы указали мне на мое место, босс. Или хотя бы попытались это сделать.

— Я не собираюсь указывать вам ни на какое место. Мы пришли по той простой причине, что миссис Картвелл необходимо снять принадлежащую ей сумму.

— Когда я был малышом, то ходил в миссионерскую школу. Среди прочих вещей, которым меня там обучили, была простая мысль о том, что в этом мире не стоит надеяться на справедливость. Справедливость наступает позже, на небесах. Насчет небес я теперь уже не очень–то уверен, но вот насчет справедливости на земле они были совершенно правы. Может случиться так, что принадлежность к белой расе окажется для вас в Африке недостатком. Конечно, все должно быть совсем наоборот. Остается надеяться, что вы отнесетесь к этому философски, босс. То, что не по нраву, приходится сносить. Этот лозунг я выучил там же, в школе при миссии. Он способен здорово утешить, когда наступают тяжелые времена.

— Вы уж простите меня, — подала голос Мадлен, — но здесь жарко, особенно после Лондона… Нельзя ли…

На столе стоял электрический вентилятор. Негр протянул руку и щелкнул рычажком. Лопасти пришли в движение, и вентилятор стал медленно поворачиваться, как лишенное глаз лицо, тщетно всматривающееся в пустоту. В кабинете повис низкий гул.

— Все, что угодно, лишь бы вам было хорошо, мадам. Насколько я понимаю, вы более чувствительны, чем наш брат негр.

— В вашей стране мы всего лишь гости, — сказал Эндрю. — Нам бы не хотелось причинять лишние хлопоты. Но вам не кажется, что всему есть предел? Если вы не готовы немедленно заняться переводом миссис Картвелл, то мы вынуждены будем обратиться к вашему начальству. Управляющий свободен?

Негр спрятал ладони, демонстрируя черные костяшки пальцев, в которые он уперся подбородком.

— Свободен, босс. Он всегда к услугам богатых клиентов, независимо от цвета их кожи. Но я займусь переводом немедленно, если вам так хочется.

— Сделайте одолжение.

— Какое же тут одолжение? — Помощник раскрыл папку, вынул из нее лист бумаги и протянул его Эндрю. — Прошу вас, босс.

На листе было отпечатано: «Зачислить на счет миссис Мадлен Картвелл сумму в 1470 (тысячу четыреста семьдесят) фунтов стерлингов по предъявлении удостоверения личности». Сверху красовалась жирная черная надпечатка: «ОТМЕНЕНО». Рядом было приписано от руки: «Согласно постановлению правительства № 327».

— Деньги переведены еще до решения о европейских валютах, — сказал Эндрю.

— Верно, босс, — кивнул помощник управляющего.

— Значит, его следует оплатить.

— Наверное, вы не все поняли. Перечислены были фунты стерлингов. Однако на африканском континенте такой валюты больше не существует.

— Перевод полагалось оплатить нигерийскими деньгами.

— Здесь об этом ничего не сказано. Банк не вправе превышать свои полномочия, босс. Миссис Картвелл могла бы изъявить желание получить какую–нибудь другую валюту. Денежки буров или даже ракушки каури. — Он снова осклабился. — Увы, босс.

Эндрю поднялся:

— Видимо, придется обратиться в посольство.

Помощник управляющего приветствовал его слова сердечным кивком головы:

— Прямо туда и отправляйтесь. Как выйдете — сразу налево. Это всего в двух кварталах отсюда.

Стоило им выйти на улицу, как они чуть не задохнулись от ядовитого выхлопа древнего грузовичка, в кузове которого, перекрывая уличный гам, громко распевали песню женщины из племени йоруба в голубых сарафанах и цветастых тюрбанах. На борту перегруженного грузовичка было выведено огромными желтыми буквами: «ВЕРУЙТЕ В ГОСПОДА!» Несмотря на ранний час, воздух был жарким и влажным.