— Это Джейн, — сказала Оливия. — Она пойдет с нами. Теперь мы готовы, Джонни.

— Хорошо. Значит, можно отправляться.

— А можно мне взглянуть на них, хоть разочек? — спросила вдруг девочка, обращаясь к Оливии. Растерявшись, Оливия молчала.

— Нет, — резко бросил Джон. Он представил трупы, без всякого сожаления втиснутые в тесную каморку под лестницей. — Ни тебе, ни им это не поможет. Да и времени нет.

Он думал, что девочка будет настаивать. Но Оливия легонько подтолкнула ее вперед, и она повиновалась. Обвела прощальным взглядом комнату и вышла.

— Все, уходим, — сказал Джон.

— Еще один штришок, — небрежно заметил Пирри. Радио еще работало. Диктор бубнил о каких–то способах

распределения запасов продовольствия, голос звучал неровно, постоянно прерывался помехами. Подойдя к столу, Пирри резко смахнул приемник на пол. Стекло разбилось вдребезги, но этого Пирри показалось мало. Он пинал и топтал ящик приемника, пока тот не раскололся. Потом твердо припечатал каблуком и растер в порошок начинку, осторожно высвободил ногу и вышел из дома.

Оставшийся путь решили разделить на три дня. В первый — граница Уэнслидейла, во второй — через верещатники в Седберх и, наконец, в последний день — Слепой Джилл.

Джон понимал — отдаляться от главной дороги нельзя, да и машин уже вряд ли будет много. Примеру Мэшема наверняка последовал почти весь Северный округ.

Они спустились к опушке леса.

— А если раздобыть велосипеды? — сказал Роджер. — Как думаешь, Джон?

Джон покачал головой:

— Все равно опасно. Да и где взять десять велосипедов? Не станем же мы разделяться, если их будет меньше.

— А ты не собираешься разделяться? — спросил Роджер.

— Нет. Не собираюсь, — ответил Джон, взглянув на него.

— Я так рад, что Оливии удалось уговорить девочку пойти с нами. Страшно подумать, что было бы с ней там!

— Ты становишься сентиментальным, Родж!

— Нет. — Роджер поправил рюкзак. — Просто ты становишься жестче. Наверное, это хорошо.

— Наверное?

— Да нет, пожалуй, действительно хорошо. Ты прав, Джонни. Так и должно быть, если мы хотим добраться живыми.

— Да, — сказал Джон. — Так и должно быть.

Они проходили мимо запертых домов с наглухо закрытыми ставнями. Может, там и были люди, но сидели тихонечко, ничем не выдавая себя. По дороге почти никто не встречался, а редкие прохожие, издали завидев вооруженных людей, спешили обойти их стороной. Правда, дважды они видели группы, схожие со своей. Первая — пять человек, двое несли на руках совсем маленьких детей — прошла мимо, сохраняя безопасную дистанцию. Вторая была больше, чем их собственная — около дюжины человек, одни мужчины, многие вооружены. Случилось это днем, в нескольких милях восточнее Айсгарха. Шли они, похоже, в Бишопдейл. Увидев Джона и его спутников, остановились посреди дороги, наблюдая издали. Разговор, видимо, был неизбежен, и Джон тоже остановился ярдах в двадцати.

— Откуда вы? — крикнул один из них.

— Из Лондона, — ответил Джон.

— Здесь и без паршивых лондонцев полно народа. — В голосе звучала открытая враждебность.

Вместо ответа Джон поднял дробовик, Пирри и Роджер сделали то же самое. Несколько секунд стороны напряженно смотрели друг на друга.

— Куда вы идете? — наконец спросил тот же парень.

— В Уэстморленд, — сказал Джон, — через верещатники.

— Там не лучше, чем здесь. — Он с вожделением смотрел на ружья. — Если умеете обращаться с этими штуками, можем взять вас с собой.

— Умеем, — сказал Джон. — Но предпочитаем оставить все как есть.

— Сейчас надо кучковаться. Так безопаснее. — Джон промолчал. — И для ребятишек, и вообще…

— Мы сами о себе позаботимся, — ответил Джон.

Пожав плечами, парень махнул своим. Они пошли дальше. Сам он шел последним. На обочине дороги остановился и, обернувшись, закричал:

— Эй, мистер! Нового ничего не слышали?

— Ничего, кроме того, что мир стал честным, — ответил Роджер.

Парень рассмеялся:

— Ага, то–то же. Страшный суд скоро!

Новые знакомцы скрылись из виду, а они двинулись дальше, свернув от Айсгарха на юг. Местные жители, похоже, основательно приготовились к обороне. Теперь подобные картины уже стали привычными.

Разморенные полуденным зноем, решили немного отдохнуть. Вдали еще маячил город. Долина, прежде такая зеленая, цветущая, неприветливо чернела среди холмов. Вдруг Джону показалось, что на холме пасутся овцы. Он вскочил, пригляделся: нет, это всего лишь белые валуны. Конечно, откуда здесь овцы? Чанг–Ли потрудился на славу, ничего не забыв.

Мэри уютно устроилась рядом с Оливией и Джейн. Мальчишки, устав от беготни, теперь оживленно обсуждали достоинства быстроходных катеров. Анна сидела в стороне от всех, у дерева. Джон подошел к ней и опустился рядом на землю.

— Тебе лучше? — спросил он.

— Да.

Выглядела Анна очень уставшей, едва ли она спала прошлой ночью.

— Всего два дня, и тогда… — начал Джон.

— И тогда, — подхватила она, — мы забудем все как страшный сон и начнем жизнь сначала. Так, что ли?

— Нет. Конечно, мы вряд ли забудем все это. Ну и что? Главное — мы снова заживем нормальной жизнью. А из наших детей вырастут люди, а не дикари. Стоит постараться ради этого!

— И ты стараешься, да? Все взвалил на свои плечи.

— Пока нам везло, — мягко сказал Джон. — Как бы странно это ни звучало. Повезло вырваться из Лондона, повезло уйти так далеко на север, до первой серьезной передряги. Здесь тихо, потому что все местные попрятались по норам, а толпы народа еще не успели сюда добраться. Но учти: мы опередили их только на день, а может, и того меньше. А вот когда они придут…

Джон посмотрел на бушующую Эр. Как странно! Такая знакомая картина. Обычный летний солнечный день. Вот только зеленую краску невидимый художник почему–то забыл. Джон и сам до конца не верил в то, что говорил Анне, но знал — это правда.

— В Слепом Джилле в конце концов настанет мир, — устало сказала Анна.

— Но туда надо еще дойти…

— Я устала, — перебила Анна, — и не хочу говорить ни об этом, ни о чем другом. Пожалуйста, Джон, оставь меня.

Несколько секунд Джон молча смотрел на жену, потом повернулся и пошел прочь. Рядом, за деревом, он увидел Миллисент. Она, конечно, слышала весь разговор. Взглянув Джону прямо в глаза, Миллисент улыбнулась.

К Хавесу долина сужалась, холмы поднимались еще выше. В городе было довольно спокойно, но решили не рисковать и обойти его стороной.

На ночлег расположились у подножия Уиддейл Джилл, между железной дорогой и рекой. Рядом нашли картофельное поле. Оливия принялась готовить ужин — картошку с вяленым мясом. Ей помогали Джейн и Миллисент, правда, последняя — весьма вяло и равнодушно.

Солнце уже скрылось за Пеннинами, но было еще светло. Джон посмотрел на часы — почти восемь, конечно, не по Гринвичу, а по британскому летнему времени. Он усмехнулся — какая нелепая щепетильность!

Подошли мальчики.

— Папа, — сказал Дэви, — можно нам тоже сегодня подежурить?

Раньше Дэви никогда бы не обратился к отцу столь почтительным тоном. Их отношения всегда были дружескими, а настоящий «мужской» разговор отца с сыном всегда происходил на равных.

Джон взглянул на мальчишек. Дэви — порывистый непоседа, неуклюжий долговязый Тихоня, упитанный коротышка Стив. «Господи, — подумал Джон, — какие же они еще дети!»

— Благодарю за предложение, но мы справимся, — сказал Джон.

— Но мы уже все продумали! Конечно, стрелять мы толком не умеем, но ведь это не важно. Если кто–нибудь появится, мы такой шум поднимем! Мы сумеем, вот увидишь!

— Лучше всего, если вы не будете болтать после ужина, а сразу ляжете спать и как можно скорее заснете. Утром придется пораньше встать.

Джон говорил довольно беспечно, и в прежние времена Дэви непременно стал бы препираться. Но теперь он лишь беспомощно взглянул на друзей, и все трое побрели к реке.

Вернулся Пирри, ничего подозрительного он не заметил. После ужина Джон распределил часовые дежурства.