Эйприл осеклась. Улыбка на ее устах опередила осознание наготы. Немного смешавшись, она тем не менее не испытала ни стыда, ни неловкости. Да, она женщина и потому уязвима, но чувство покоя так и не было нарушено.

Эйприл подобрала большое полотенце, лежащее рядом, и неспешным движением набросила его на плечи.

— Я сейчас, — сказала она. Метью кивнул и отвернулся.

Заслышав ее шаги по траве, он снова повернулся. На ней опять был бурый джемпер, в котором она встретила их накануне, и на губах вновь играла улыбка.

— Ну, здравствуйте.

— Извините за вторжение, — пробормотал он.

— Ничего страшного. Я всегда вскакиваю на добрых полчаса раньше остальных. Они — любители поспать, даже Лоренс.

Ее простота и непосредственность нашли в душе Метью благодарный отклик; они вдохновляли и одновременно успокаивали друг друга. Теперь идиллия утратила черты безумной фантазии и поддавалась осмыслению. Недавний эпизод оказался для обоих неожиданным, однако и он, и она — возможно, по разным причинам — испытывали радость. Возможно, это было бегством от действительности — что же с того? Они взглянули друг на друга, улыбнулись, одновременно заговорили, одновременно умолкли — и рассмеялись.

— Я хотела сказать, что сейчас займусь завтраком, — сообщила Эйприл.

— А я — что пойду умоюсь.

— У вас есть мыло и полотенце?

— Есть. — Метью продемонстрировал полотенце. — Правда, довольно–таки замусоленное.

Она отняла у него эту тряпку.

— И мокрое к тому же. Возьмите лучше мое. Оно все же почище и посуше. Пока вы будете охотиться на своего бычка, я постираю.

— Вот спасибо!

Они еще какое–то время безмятежно смотрели друг другу в глаза, а потом Метью, перекинув через плечо полотенце, зашагал к ручью. Мягкая ткань приятно щекотала его щеку.

После завтрака утварь опять пришлось прятать в подвал. Скоро образовали охотничий отряд: кроме Метью и Билли, в него вошли Лоренс, Джордж и Чарли. Арчи предпочел остаться с женщинами.

— Он быстро расстраивается, стоит ему услышать громкие звуки или увидеть кровь, — объяснил Лоренс. — Но нас и так достаточно.

Сперва Метью полагал, что Билли тоже останется в лагере, однако мальчик взмолился, чтобы его взяли на охоту. Пришлось уступить. В конце концов, ему вот–вот стукнет одиннадцать, а в этой новой жизни подросток — уже мужчина. Чрезмерная опека младших возможна только в развитом обществе.

Утро выдалось солнечное, и на полянах пекло вовсю. Охотники были в отличном настроении. Предстояла игра, и ее предвкушение смешивалось с разыгравшимся аппетитом. Они шагали по лесистой местности, иногда проходя краем луга.

— Это его территория, — сообщил Лоренс. — Если он и забредает в сторону, то недалеко.

Слова прервал хруст: впереди через кустарник продиралось какое–то крупное животное. Оба ствола ружья были заряжены. Метью взял его на изготовку и снял предохранитель.

Хруст усилился, и он вскинул двустволку. Ярдах в пятнадцати — двадцати перед ними появилось существо — огромный лохматый пес. Судя по черному окрасу и другим признакам, это была помесь ньюфаундленда; кто еще фигурировал среди его предков, разобрать отсюда было трудно. Во всяком случае, ростом пес превосходил всех ньюфаундлендов, которых Метью когда–либо видел. Он замер, разглядывая людей и словно о чем–то вспоминая.

— Пойди сюда! — позвал Лоренс. — Ко мне!

Пес не двинулся с места, хотя слегка завилял хвостом. Потом он бросился бежать, пересек поле и исчез в лесу с другой стороны.

— Собака здешнего фермера, — вздохнул Лоренс. — Сколько раз я видел ее на прогулке! — Он печально покачал головой, вдруг постарев и утратив недавнее веселье. — Кажется, она отлично управляется в одиночку.

Бычок пасся на четвертом по счету поле. Он забрел в угол, окруженный с трех сторон металлической оградой. Метью оценил шансы охотников как высокие.

Прежде чем ступить на поле, он обратился к спутникам:

— Я возьму на себя центр. Джордж и Чарли пойдут слева от меня, Лоренс и Билли — справа. Мы медленно приблизимся к нему; я буду держаться ярдах в пяти впереди вас. Куда бы он ни рванулся, я выпалю ему в бок, когда он будет пробегать мимо меня. Буду, конечно, метить в шею. Если я промахнусь или только раню его, расступитесь и дайте ему уйти. Ты меня понял, Билли?

Они растянулись в цепь и зашагали по полю. Трава была высокая — бычок мог бы пастись здесь, сколько ему заблагорассудится; глаз радовали желтые лютики и розовато–лиловые головки клевера. Метью вспомнил, что клевер как будто вреден для скота. Впрочем, их бычок выглядел молодцом. Один раз он поднял голову, заметил людей, но тут же снова занялся травой.

Посередине поля росла коровья петрушка. Метью помнил это растение с детства — тогда они называли его «мамина смерть»: считалось, что стоит сорвать его и принести домой — и ты лишишься матери. В те времена иррационального тоже было в жизни хоть отбавляй, зато каждый день под вечер тебя ждал родной дом, ужин, теплая постель.

Метью находился ярдах в десяти от животного, когда оно во второй раз подняло голову, и увидел пристальный взгляд маленьких глазок на узкой и грозной морде. Морда опустилась раз, другой — так кивает старикашка, соглашающийся с собеседником в споре. Сразу после этого бычок приподнял правое копыто и рванулся с места. Он мчался не влево и не вправо, а прямиком на Метью.

Тот рывком вскинул ружье и спустил курок, однако не успел толком упереть приклад в плечо и полетел с ног от отдачи. Удар приклада и грохот выстрела ошеломили его; топот копыт приближался… Бычок, ревя от боли, пронесся мимо буквально на расстоянии вытянутой руки. Вскочив, Метью увидел, что охотники расступились, как и было условлено, позволив бычку вырваться на оперативный простор. Он снова вскинул ружье, собираясь опорожнить второй ствол, однако в эту секунду на линии огня оказался Джордж; мгновение спустя до бычка было уже слишком далеко.

Подбежавший к нему Лоренс крикнул:

— Вы попали в него, Метью!

— Но это его не остановило.

— Он истекает кровью. Пойдем за ним следом.

— Да. — Метью взглянул на Билли. — Держись сзади, понял? — Билли кивнул. — Он и так достаточно дикий, а сейчас и вовсе озвереет.

Бычок проскочил на следующее поле. От изгороди его не было видно. Но идти за ним было легко: трава оказалась обильно обагрена кровью. Не сомневаясь в успехе, охотники поспешили по следу.

Однако время шло, а бычка все не было видно, и ими стала овладевать неуверенность. След привел в рощицу, где можно было ориентироваться не только по пятнам крови, но и по поломанным веткам, которые сокрушало несчастное животное на бегу. Дальше открылась поляна, а за ней — заросшее горохом поле. Дважды след терялся из виду, и охотникам приходилось рыскать вокруг, чтобы снова его отыскать. Забредя в очередную рощу, они искали бычка минут десять. Когда наконец Чарли издал торжествующий крик и указал пальцем вдаль, Метью поразился, что снова видит своего соперника, — он уже приготовился к поражению.

Взгляду открылось крохотное поле — скорее, загон — с развалинами большого дома. Тут и находился бычок — стоял на коленях. Услыхав крик Чарли, он рывком поднялся на ноги и мужественно повернулся в сторону противника. Под его правым глазом зияла рана, из которой капала кровь; оголившаяся челюстная кость сверкала на солнце. Бычок протяжно замычал и ударил копытом по земле. Метью поспешно приложил приклад к плечу, готовясь отразить нападение. Но по телу жертвы пробежала крупная дрожь, и она снова рухнула на колени. Охотники осторожно двинулись к бычку, бессильно опрокинувшемуся на бок.

Они молча подошли к нему, все еще страшась его агонии. Однако бычок был мертв, в этом не оставалось сомнений. Его глаза безжизненно отражали солнечный свет.

— Поздравляю, — сказал Лоренс. — Вы угодили ему в челюсть, а оттуда заряд прошел в шею. Странно еще, что он так долго продержался.

Охотники столпились вокруг поверженного зверя, пропустив вперед Билли. Метью, наоборот, отошел подальше. Он насмотрелся на смерть в любых ее видах, но сейчас ему было не по себе: ведь причиной этой смерти был он сам, а не Божий промысел. Метью отвернулся и проверил стволы. Оба были заряжены: он перезарядил их, прежде чем пуститься в погоню.