Видимо, Ким начисто забыла о рисунках, на которых изображалось полное затмение, или, возможно, приберегала информацию для Эй-би-си. Ломакс решил, что скорее всего просто забыла.

Внезапно Ким спросила:

— Ломакс, где Депьюти?

Ломакс сказал, что пес пропал, и Ким залилась слезами. Евгений увел ее. Джулия, которая весь вечер делала вид, что не замечает Ломакса, наконец-то заговорила с ним:

— Тебя беспокоит его исчезновение?

Ломакс кивнул. Он хотел, чтобы Джулия пожалела его, но она прикусила губу и тут же стала такой беззащитной, что Ломакс забыл про себя и всерьез забеспокоился о ней.

— Это я виновата, — сказала Джулия. — Я забыла закрыть дверь.

— Нет.

Они остались в кухне одни. Сильно пахло пивом. Ломакс придвинулся к ней, но Джулия отстранилась:

— Ломакс, мы должны быть осторожны.

Она начала собирать со стола остатки пиццы.

Ломакс поднял стопку фотографий.

— А ты помнишь пещерную живопись недалеко от озера Лайфбелт? — спросил он.

Ему захотелось рассказать Джулии, как возбудил его один из рисунков, стоило ему только подумать о ней.

— Я не видела никаких рисунков.

— Не может быть.

— Правда.

— Их все видели. Ты была там с Льюисом.

Джулия как-то странно посмотрела на Ломакса:

— Льюис ездил смотреть рисунки вместе с Гейл. А я оставалась в домике. В тот отпуск я почти не выходила оттуда.

Ломакс почесал голову. Он понимал, что достаточно пьян.

— Льюис и Гейл… — повторил он.

— Мы с Льюисом тогда поссорились. Он катался по озеру вместе с Гейл и осматривал с ней достопримечательности. А я оставалась дома. Там был такой гамак…

— Ты! — проревел он. Глаза Джулии расширились. — Так это ты качалась в гамаке! А они гуляли вдвоем!

Она кивнула. Ломакс сел. Начала болеть голова. В соседней комнате Ким затянула песню. Джулия пристально смотрела на Ломакса. Кто-то выкрикивал его имя.

Вошел Добермен:

— Ломакс, ради всего святого, вы оглохли? Я говорю, там полицейская машина.

— Где?

— На дорожке к вашему дому. С сине-красными огнями.

— Полицейская?

— Ломакс, соберитесь!

Пение оборвалось. Датский специалист по солнцу бежал через веранду, что-то сжимая в руке. Люди уставились в окна, в свете полицейских мигалок их лица казались жуткими.

— Вот черт, наверное, соседи пожаловались, — проскрипел Добермен. — Если в газеты попадет, что компания астрономов…

— Успокойтесь, — сказал Ломакс, выходя на улицу. — Это Мерфи Маклин приехал проверить, покрасил ли я дом.

— А, у вас тут вечеринка, Ломакс, сукин вы сын! А я-то думал, что вы чертовски серьезный тип, а, Галилей? — фамильярно обратился к нему шериф.

Глаза Ломакса заболели от ярких огней.

— Я включил мигалку, иначе этих приятелей было не угомонить, разве что револьвером! — заметил шериф.

Синий свет мигалки падал на лицо, делая Маклина похожим на привидение. Театральным жестом он открыл дверь, и что-то коричневое вывалилось оттуда и бросилось на Ломакса, повалив его на землю. Ломакс чувствовал, как большие лапы барабанят по груди, а длинный язык облизывает щеки. Пахло псиной. Ломакс так обрадовался, что чуть не расплакался.

— Депьюти! — вопил Ломакс, прижимая к себе пса.

Пес попрыгал на нем, затем обежал его кругом и с лаем умчался в дом, проскользнул между ног замершей в изумлении компании и тут же вернулся к Ломаксу и шерифу.

— Вы нашли мою собаку! — воскликнул Ломакс.

Мерфи Маклин ухмыльнулся. Потом астрономы уверяли Ломакса, что он обнял обалдевшего шерифа и расцеловал его.

— Долгим-долгим поцелуем, смачным, — уверил Ломакса Йорген.

— Прямо в середину лба, — добавила Ким. — Наверное, он должен был арестовать тебя. Но он этого не сделал — чудный малый!

Ломакс не хотел им верить. После нескольких чашек кофе воспоминания о поцелуе наполняли его отвращением. Он поцеловал человека, который домогался Джулии и всеми силами стремился сделать так, чтобы ее несправедливо обвинили в убийстве. Казалось невероятным, но он все еще не мог отделаться от неприятного ощущения, что громадный живот шерифа прижимается к его животу.

— Скажи мне, что все это придумала Ким. Скажи, что я не целовал этого жирного кретина, — умолял Ломакс Джулию.

— Я не видела. Но все говорят, что целовал.

— Боже, почему я не умер?

— Тебя переполняли возбуждение и благодарность. Ты очень обрадовался.

— Я был пьян. Где сейчас этот чертов пес?

— Вот он. Я надела на него поводок.

Они сидели на кухне. Депьюти забрался под стол. Снаружи Макмэхон все еще продолжал разговор с гидом, а Мадлен и датчанин о чем-то приглушенно беседовали в уголке. Все прочие повалились спать прямо на полу, на диване и везде, где было место.

— Пойдем наверх и ляжем, — сказал Ломакс, потянувшись к ее рукам.

Руки Джулии лежали на столе, и Ломакс медленно гладил ее пальцы. Затем он взял ее руки в свои и принялся внимательно изучать. Постучал по ногтям, пощекотал ладони.

— Нет. Не хочу, чтобы кто-нибудь проснулся и увидел меня, — сказала Джулия. — Френсис говорит, что никто не должен знать, что у меня есть приятель. Я даже не стала показываться Маклину, чтобы он не узнал, что я тоже здесь.

Они помолчали. Ломакс слышал приглушенные голоса двух других пар. Депьюти сопел под столом.

— Только прислушайся. Он так рад снова очутиться дома, — заметила Джулия.

— И какого дьявола он не заявился раньше?

Владелец породистой афганской борзой позвонил в полицию, потому что Депьюти сидел напротив его дома и не желал уходить. Он не переставая выл, призывая борзую выйти наружу. По самодовольному выражению на морде пса Ломакс догадался, что афганская борзая была не первой жертвой.

Фрагменты вечера всплывали в голове Ломакса. Йорген практически предложил ему новую работу. Добермен намекнул, что в отличие от Берлинза в сентябре Ломакс скорее всего вернется в обсерваторию. Джулия рассказала об отпуске на озере Лайфбелт. Она утверждала, что не видела пещер, да и всего прочего. Когда Льюис и Гейл отправлялись на озеро или ехали осматривать достопримечательности, Джулия оставалась в домике. И девушка-администратор и мужчина из Нью-Джерси уверяли Ломакса, что видели Льюиса с дочерью, а Ломакс просто подогнал их слова под свою теорию. Он непроизвольно застонал.

— В чем дело?

— Какой же я дурак.

— Нет, Ломакс, ты такой умный. Именно это в тебе и привлекает, — сказала Джулия.

Ломакс с благодарностью посмотрел на нее.

— Как, черт возьми, Гейл могла так измениться?

Джулия отпрянула:

— Что?

— Гейл? Почему все утверждают, что она была весьма привлекательной? Скажи мне.

— Гейл? Гейл Фокс?

— Почему?

— Выпей-ка еще кофе.

Джулия встала, отвернулась от Ломакса и наполнила чайник. Лежащий у ног Ломакса пес заволновался.

— Вот именно почему! Ты только посмотри на нее, когда ей было шестнадцать!

— Видишь ли, — сказала Джулия, возвращаясь за стол, — наверное, я тоже немного помогла ей.

— Как ты могла ей помочь?

— Да как угодно. Существует множество способов, с помощью которых девушка может улучшить свою внешность.

Ломакс моргнул. Сейчас Джулия напомнила ему Кэндис.

— Каких, например?

— Ты сам знаешь. Диета. Макияж. Прическа. Одежда.

— Чтобы быть прекрасной, тебе все это не нужно, — сказал он, снова пытаясь поймать ее руки.

Джулия встала, чтобы приготовить кофе.

— А вот Гейл помогло.

— Ты хочешь сказать, изменило ее? Из простушки она превратилась в желанную женщину, и все благодаря твоей помощи?

Джулия осторожно зачерпнула кофе из банки. С горкой. Но только одну ложку.

— Может быть, и так.

Ломакс покачал головой.

— Нет, — промолвил он. Он положил ноги на стул, где только что сидела Джулия, и снова покачал головой. — Нет. Нельзя никого изменить. Кэндис пыталась изменить меня, но не достигла успеха. Как видишь, мы развелись.

Джулия осторожно поставила на стол перед ним чашку. С несвойственной ей нежностью она взъерошила волосы Ломакса: