Спустя десять минут раздался скрип тормозов. Ломакс выглянул из окна и увидел облако пыли.

— Для кого, интересно, предназначены эти подъезды? Для гремучих змей? — поинтересовалась миссис Кливер, даже не поздоровавшись. — Вы разворачиваете машину под углом сорок пять градусов к дороге, и прямо перед вами чертово дерево, и тут вы вынуждены сдавать назад.

Она яростно затянулась. Машина была полна дыма.

— Привет, — сказал Ломакс.

Миссис Кливер хихикнула:

— Я — ужасный водитель. Клянусь, вы об этом не подозревали, когда позвонили мне.

— Нет, — с несчастным видом ответил Ломакс.

— Первый раз вижу вас в костюме. Страх Господень. — Она энергично крутанула руль, разворачивая машину. — Да вы и сами это знаете.

Пыль смешивалась с табачным дымом и оседала в легких Ломакса.

— Как вам удалось так легко вырваться из библиотеки?

— А, сегодня дежурит Гретхен-сейчас-меня-вырвет, — ответила миссис Кливер, — а она только рада, что я не буду отравлять атмосферу. Я просто сказала, что собираюсь помочь обездоленному читателю воспользоваться доступом к услугам библиотеки, а она лишь кивнула и улыбнулась.

— Обездоленному! — возмутился Ломакс.

Миссис Кливер проигнорировала его слова.

— Воспользоваться доступом, — повторила она. Миссис Кливер обнаруживала тревожащее обыкновение ехать прямо посередине дороги. — Воспользоваться. Доступом. Гретхен-сейчас-меня-вырвет обычно изъясняется подобными фразами.

Водитель встречной машины жестами пытался показать миссис Кливер, что ей необходимо сместиться вправо.

— Образованные люди так не выражаются. Это Гретхен-сейчас-меня-вырвет образованная? Хм. Все равно что сказать, что «Домик в прериях»[3] находился на Манхэттене.

Она продолжала ехать посередине дороги. Встречная машина прижалась к краю шоссе. Здесь в предгорьях не было пешеходных дорожек, только насыпь, покрытая травой, и выбоины. Миссис Кливер продолжала:

— Нудная книжка. Однако откуда еще детям узнать, что ситец когда-то назывался миткалем?

Показалась еще одна машина. Женщина-водитель успела изменить направление — передние колеса почти коснулись насыпи под опасным углом.

— И чего только дожидалась? — пробормотала миссис Кливер. Перегнувшись через Ломакса, она высунулась из окна и прокричала: — Почему бы вам, дамочка, не отправиться прямо в Сиэтл?

Ломакс успел увидеть изумленное лицо женщины и прикрыл глаза.

— И чем вам так Сиэтл не угодил? — поинтересовался он, вспомнив о Ричарде Фоксе.

Однако миссис Кливер была занята выдавливанием с дороги очередной жертвы.

— Итак, расскажите мне об этом человеке. Лучший друг убитого?

— Он бухгалтер. Я собираюсь встретиться с ним в его офисе.

— Это отчасти объясняет ваш жуткий костюм. — Вместо того чтобы смотреть на дорогу, миссис Кливер внимательно разглядывала костюм Ломакса. — Галстук, впрочем, не менее ужасен, — добавила она. — Своего рода маскировка? Детективы так делают.

— Ага, — согласился Ломакс, — маскировка.

— Могу я присутствовать при вашей беседе?

— Нет.

— А я, между прочим, разбираюсь в таких вещах. Вероятно, вы гадаете, откуда такая проницательность по поводу костюма? Я знаю работу детективов. Злобный малый задает вопросы, а хороший все время молчит и улыбается. Я могла бы быть хорошим парнем.

Миссис Кливер оскалила желтые зубы, изображая улыбку доброго детектива.

— Нет. Я хочу, чтобы вы просто довезли меня до места.

— А как вы доберетесь обратно?

— Не знаю.

— А где возьмете изоленту, чтобы починить машину?

— Тоже не знаю.

— Признайтесь же, вы нуждаетесь во мне, — радостно заявила миссис Кливер. Ломакс предпочел бы ее обычную угрюмость. — Я прочла почти все детективные романы в библиотеке, и обычно я разгадываю тайну убийства гораздо раньше детектива. В большинстве своем эти ребята довольно тупы.

— Это совсем не похоже на те истории, которые вы выкапываете из книг, подобранных по системе Дьюи.[4] Двое убиты, а третий незаслуженно обвиняется в убийстве.

— Вы должны позволить мне помочь вам.

— Я не могу взять вас с собой. Это будет выглядеть странно.

— Хорошо, я буду шляться тут поблизости, но потом вы расскажете мне все.

Офис Хегарти располагался в торговом центре. Нижний этаж занимали магазины. Ломакс не смог отыскать лифт и когда добрался до офиса, то весь вспотел и шумно дышал. Секретарша удивленно посмотрела на него.

— Простите, я опоздал, — выдавил Ломакс.

— Приберегите свои извинения для Джерри, — зловеще промолвила она.

Впрочем, Хегарти совсем не обиделся.

— Ерунда, расслабьтесь, — заявил он. — Вы из тех людей, которые все время опаздывают. С этим невозможно бороться.

Ломакс вспомнил, что сначала Хегарти очень понравился ему. Когда он думал о клубе, то забывал об этом.

Хегарти повел его по неопрятному коридору. Фирма Джерри была не такой большой, как решил поначалу Ломакс. Кабинет Хегарти оказался довольно тесным. Слегка подавшись вперед, Ломакс заметил на захламленном столе фотографии: вечеринка, женщина, которая могла быть как дочерью, так и молодой женой Хегарти. Рядом с ней улыбающиеся дети. На сейфе был прикреплен снимок Льюиса Фокса, вырезанный из газеты. Ломакса это тронуло. У Хегарти были маленькие руки. Ломакс представил себе, как он, вооружившись большими ножницами, пытается аккуратно вырезать фотографию из газеты.

Хегарти заметил, что Ломакс смотрит на фотографию Льюиса:

— Мы с Льюисом были близкими друзьями. Однажды зимой я внезапно подумал о нем, когда ехал в машине. Со мной такое случается часто — я вспоминаю о Льюисе без всякой видимой причины. Мою машину или диктую письмо и вдруг вспоминаю о нем. Так вот я ехал по Двадцать третьей и внезапно осознал, что не помню лица Льюиса. Какое-то смутное ощущение, но не сам Льюис. Я попытался вспомнить. Лоб, нос, губы — и не смог. Я забыл лицо Льюиса. Я испугался. Почувствовал себя предателем. Мне казалось, что Льюис умер не так уж давно, чтобы я мог забыть его. Если я начинаю забывать Льюиса, значит, я тоже убиваю его. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Понимаю. Фотография помогла вам вспомнить?

Хегарти казался расстроенным. Он зажег сигарету и отвернулся от Ломакса, чтобы выпустить дым. Прежде чем ответить, он несколько раз затянулся. Ломакс в это время рассматривал другой снимок — на нем молодая женщина держала младенца.

— Не совсем. Нет, не совсем, — сказал Хегарти. — Вот только…

Хегарти замолчал так надолго, что Ломакс уже решил, что он не собирается заканчивать фразу.

— Вот только иногда Льюис снится мне. Не часто. Иногда не снится пару месяцев, а затем — каждую ночь целую неделю. И сны такие живые… Боже, все, что он делает, так… так похоже на живого Льюиса. То, как он говорит, как входит в комнату. Смеется. Поправляет лацканы пиджака.

— А что еще делает Льюис в ваших снах?

— Ну, — протянул Хегарти, посмотрев на Ломакса и выпустив струю дыма, — иногда Льюис пугает меня. Да, временами он меня пугает.

— Каким образом?

— Во сне я просто воспроизвожу наши отношения — не ту сентиментальную версию, которая хранится в моей памяти, а наши реальные отношения… ну, вы меня понимаете. У Льюиса был сильный характер. Он был человеком жестким, люди боялись его. Он мог вступить с вами в конфликт, и это было страшно. Я всегда знал, несмотря на то что был его другом, он запросто мог поступить так и со мной. Обычно вы знаете, что такое может случиться, и стараетесь быть осторожным. В моих снах он иногда становится таким. Без всякой причины. Злобным. Потому я так напряжен. Все время жду этого сна. Вот так. Жена говорит, что в такие ночи я кричу во сне. Не то чтобы кричу. Издаю такие жалобные звуки. Ей это не нравится.

— Это кошмары, а не обычные сны.

— Да, вы правы. Вы правы. Это кошмары.

Голос Хегарти был ровен. Только частые остановки выдавали волнение.