Ирина и Таня обещали говорить правду, оценивая свои произведения друг друга.
При сем прилагаются подписи Таня Г<ливенко>. Ирина К<норринг>.
1. Хороший тон
1) Держать все вещи аккуратно.
2) Опрятно одеваться.
3) Держать хорошо свои руки и ногти.
4) Свои работы делать аккуратно.
5) Чистить зубы с порошком.
2. Правила
1) Вставать рано и не валяться в постели.
2) Делать свои обязанности.
3) Хороший тон.
Спиридонушкино царство[43] Глава I
Как просыпается великий царь Спиридон Спиридонович
Полдень. Давно уже светит солнце в окно к царю Спиридону Спиридоновичу. Царь проснулся. Он спал на огромной кровати в добрую сажень шириной, в три длиной (царь был так объемист, что не уместился бы на более маленькой кровати). Над кроватью был сделан кисейный полог, а на нем все ленточки, ленточки. Из стены выходило к кровати несколько труб. (Эти трубы проходили через стены в комнату к слугам; каждая труба — к особому слуге). Царь дунул в одну из них, да так крикнул, что слуги услышали бы и без труб.
И тотчас перед ним явились два слуги. Входя, чтобы не потревожить короля, они сняли свои сапоги да еще с таким грохотом, что могли бы разбудить и мертвого. На них были темно-синие балахоны такой длины, что они в них путались, на голове остроконечные шляпы с кисточкой. Вошли и поклонились. Один из них подошел к стене и нажал едва заметную кнопку (с кулак), и тотчас в коридоре показалось странное шествие. Впереди нес слуга корону, украшенную битым кирпичом, за ним несли мантию и одежду короля. За ним шли слуги, чтобы одевать короля. Долго шли мелкие слуги, которые несли всякую ерунду, как, например, на золотом подносе — носовой платок царя. Несколько слуг бросились к постели короля и поставили его на ноги. Царь облокотился локтями на стол и крикнул: «Эй, подушку. Не на стол же мне облокотиться». Короля стали одевать. Церемония одевания началась.
Глава II
Царь одевается
Царь облокотился локтем на стол. Стол был жесткий, царю стало больно. Он крикнул: «Эй, подушку! Не буду же я…» «…облокачиваться на жесткий стол», — повторили какие-то неведомые голоса. Чтобы облегчить царю труд говорить, в стены сажали слуг, которые через трубы договаривали за царя начатые фразы. Тотчас под локтем царя появилась бархатная зеленая подушка. Царя одевали множество слуг. Царь был низенького роста, но необыкновенной толщины. Лицо у него было совершенно круглое, нос лепешкой, глаза как щели и рыжая борода. Он всегда носил красную рубаху и синие штаны. Мантию же он менял постоянно. Наконец церемония кончилась. Царя повели чай пить.
Это лето я провела очень хорошо. Начало лета я была в Харькове. Целые дни я с подругой гуляла в Технологическом саду, занималась мало.
Но в июне мы поехали в Киев, к тете на дачу. Ехали мы до Киева недолго. Приехали мы туда очень неудачно. Был сильный ливень, и улицы в Киеве, можно сказать, затопило. Так как город гористый, то там во всю ширину улиц текли лужи глубиной по колено. Вода вливалась даже в подъезды. Еле добрались мы до квартиры тети, усталые, голодные, с промоченными ногами. Но, к несчастью, там никого не оказалось, все были на даче. Напрасно мы звонили и стучали, пока наконец не сломали звонок. Отдали вещи швейцару и решили ехать на дачу. Но каким трамваем ехать (туда ходит трамвай) — мы не знали. Долго мы ждали первого трамвая, второго еще дольше. Наконец мы выехали за город. Ехали мы туда, на дачу. Там, на даче, я должна была увидеть двоюродных брата и сестру,[45] которых я не видела с четырех или с шести лет.
Я думала о них и, удобно устроившись на скамье, дремала после бессонной ночи, проведенной на поезде…
14 сентября 1918. Суббота
О Боже! У нас в гимназии теперь вместо дусеньки Марии Сергеевны по русскому какая-то «Чучело». Мне так жалко. Я так любила М.С. По географии уже тоже не Игорь Иванович, а кажется, кто-то другой. Боже! Валя Бондарева уехала в Новочеркасск и никогда не вернется. Никогда. Хоть плачь. Дуси М. С., И.И., В.Б.
В последний раз мои страницы
Сим именам я посвящаю.
И.И., М.С., В.Б.
Жаль! Да, жаль! И все это наделала гимназия. Но, несмотря на это, меня что-то тянет к гимназии, зовет… Что?.. Прощайте, дорогие имена И.И, М.С., В.Б. Я вас уже не увижу никогда.
18 сентября 1918. Среда
* * *
Люблю тебя, заката луч прощальный,
Предвестника вечерней тишины,
Люблю твой алый цвет, стыдливый и печальный,
Как первые цветы младой весны.
Но скоро от реки потянутся туманы
И на цветах заблещет чистая слеза,
Умчится луч в неведомые страны,
Последний раз взглянув на небеса.
[46] (Живые картины. — И. Н.)
Ирина К<норринг> — Шиповник, Береза.
Ирина С<адовская> — Ландыш.
Леля Х<воростанская> — Фиалка, Ведьма.
Таня Г<ливенко> — Василек.
Тося Д<убнер> — Мотылек.
Лена П<лохотниченко> — Бабочка.
Кепха Ч. — Колокольчик.
Люба Р<етивова> — Гриб.
Тина Д. — Жук.
Режиссер — Мария Владимировна.
Музыкантша — Галя Хворостанская.
Художник — Нина Гливенко.
Театр — кв<артира> № 7.
Живые картины
Ангел и молящаяся девочка — Ирина К<норринг> и девочка Кеша.
Ангел и спящая девочка — Ирина К<норринг> и девочка Кеша. Ангел и девочка под ёлкой — Ирина К<норринг> и девочка Кеша.
Дед Мороз — Леля Х<воростанская>.
Весна — Лена П<лохотниченко>.
Осень — Тина Д.
Лето — Тося Д<убнер>.
Зима — Ирина С<адовская>.
Боярышня — Таня Г<ливенко>.
Хор — все из Гуселек.
Шествие с концом.
Ночь
Мне вспомнились тихие, зимние ночи
И снег, освещенный одним фонарем.
И серое, точно свинцовое, небо,
Нависшие тучи над снежным ковром.
Кого-то ждала я. В окошко глядела.
И лампа большая безмолвно горела.
Выл ветер, порою никем невидим.
Склонясь на окошко, я тихо дремала.
Вдруг издали, словно один за другим,
Послышались сладкие звуки рояля.
Сильней и сильней трепетали они,
То громко, тревожно, то вновь замирая.
На улице медленно гаснут огни —
На них я гляжу, на окне засыпая.
И снится мне даль, безызвестная даль.
Там море красою своею блистает,
Меня греет солнце и нежно ласкает.
Но тайно на душу ложится печаль,
И море, и пальмы, и все исчезает…
И снится мне снова… Широкое поле
И я, одинокая в поле стою.
Кругом же безлюдье. Одна я на поле,
Одна, как безумная, песню пою.
Вдруг фея спускается, легкая, нежная.
Эфирная фея спустилась ко мне.
Я стала веселая и безмятежная.
И вдруг поняла я, что это — во сне…
Проснулась я. Месяц уж на небе всплыл,
Лучом из-за тучи холмы осветил.
И снег стал огнями цветными блистать.
На улицу нашу гляжу я опять.
И снова я вижу там снег неглубокий
И им заметенный фонарь одинокий.
