— А может быть, она пошутила, — сказала Шутка, — и решила припугнуть нашу милую Сатиру.

— Я пойду к ней, расскажу какую-нибудь забавную историю, — предложил Анекдот, — она рассмеется и простит мою сестренку.

— Милые дети, — грустно улыбнулась Правда, — вы так мало прожили на свете…

— Все это пустяки, будем жить, как прежде, — сказал беззаботно Юмор.

— Нет, — потер лысину Рассудок, — она вам этого не позволит.

— Не позволит, — вздохнула Правда.

— Не позволит, — стряхнул слезу Смех.

И все загрустили. Вдруг бабушка Мудрость, которая тихо дремала, спросила:

— Что это вы все встревожились? Покажите мне эту Справедливость, которая вас так перепугала.

— Вот, — сказала Ирония, — видите, там у колонны стоит женщина, и непонятно, то ли она поддерживает колонну, то ли колонна ее.

— Эта? — спросила старушка, вглядываясь своими дальнозоркими глазами. — Какая же это Справедливость? Это Ханжа.

— Ханжа! — воскликнула Правда. — Подумай, что ты говоришь, мама!

— Ханжа! Вот потеха! — захихикал Анекдот. — Кто это придумал, что она Справедливость? Вот чепуха, вот вздор!

Правда посмотрела на него строгими глазами.

— Молчи, это твои выдумки. Вечно ты сочиняешь всякую ерунду. Послушай, мама, — обратилась она к бабушке Мудрости, — ты сказала, что — Ханжа, но где же тогда Справедливость?

— Вон, — показала Мудрость высохшей рукой на женщину, сидевшую в углу зала на маленьком диване.

На женщине было строгое платье до пят, волосы уложены косами вкруг головы, губы не накрашены, щеки не нарумянены.

— Что ты говоришь, мама?! — воскликнула Правда. — Разве могут быть так похожи Справедливость и Ханжа, и почему Ханжа так же одета, как Справедливость?

— Девочка моя, — прошамкала Мудрость, — ты зрелая женщина, у тебя взрослые дети, а ты еще ребенок и не знаешь, что Ханжа, Глупость, Жадность, Злоба одеваются в одежды Справедливости, иначе им не прожить на свете.

Услышав это. Юмор подпрыгнул от восторга и начал обнимать и целовать Сатиру.

— Умница! — танцевал он вокруг сестры, которая до сих пор стояла устремив взгляд в пол. — Молодчина! Как ты догадалась, что это Ханжа?

— Я ни о чем не догадалась, — сказала Сатира, — просто я не могу их спутать. Я близко знаю Справедливость.

— Ха-ха, хи-хи! — рассыпался смешинками папа Смех. — Она близко знает Справедливость!

— Ой, смешно… Ой, умру от смеха… — вертелся волчком Анекдот. — Надо будет всем рассказать!

— Она знает, что ничего не знает! — тонко улыбнулась Ирония.

Мама Правда покраснела и наставительно сказала:

— Дочь моя, мне стыдно за тебя. В нашей семье никто не лгал.

И тут бабушка Мудрость прошамкала:

— Тише вы, несмышленыши! Неужели вы не знаете, что наша Сатира — первая подруга и помощница Справедливости? Та без нее обойтись не может.

Когда он был маленьким, он вечно спрашивал: «Зачем?», «Почему?». И никто не находил в этом ничего странного. Так спрашивают все дети, которые в отличие от взрослых хотят дойти до самой сути вещей.

Он вырос. Новый вопрос возник перед ним: «В чем смысл жизни?»

— В науке, — сказал старый профессор, у которого были все награды и ни одного открытия.

Юноша усердно занялся наукой, но скоро понял, что она существует сама по себе, порой даже для себя.

— Смысл жизни в любви, — улыбнулся его друг-красавчик.

Он не был особенно красив, но свободные девушки и женщины охотно дарили ему любовь, и он понял, что не в любви смысл жизни.

— Общественная деятельность, — пояснил ему преуспевающий политик, — делать добро людям и получать от них благодарность.

Он попробовал себя на этом поприще, но не нашел в нем смысла.

— Истина в вине, — похлопал его по плечу пьяница-весельчак, знавший лишь одну эту строку из всей поэзии.

Он стал пить, но только испортил желудок и расстроил нервы.

— Семья, мой милый, семья, — сказал ему счастливый муж, — продолжение себя в потомстве.

Он женился, развелся, опять развелся, вернее жены уходили от него, потому что не видели смысла жить с ним.

Он изучил десятки языков, прочел тысячи книг и нигде не нашел того, что искал.

Он путешествовал по разным странам, наблюдал нравы и обычаи разных людей, и всюду его ждало разочарование.

Он старел, бежал человеческого общества, поселился в нагой пустыне, вел жизнь отшельника, постиг язык птиц и змей.

Однажды, когда он уже был совсем стар, он набрел на огромный камень, испещренный какими-то надписями. Собрав угасающие силы, десять лет он трудился, пока не прочитал таинственные знаки.

В них заключался смысл жизни, но он забыл все человеческие языки и умер, так и не раскрыв этого никому.

Смерть собиралась в поход. Она стояла в кладовке и перебирала оружие. Долго она отбрасывала в сторону ржавые косы, пока не нашла новенькую, блестевшую, как серебро при луне.

— Эта, пожалуй, будет хороша.

— Куда ты поплелась, старуха? — спросила ее соседка по квартире, Вечность.

— Я иду к Полководцу. Говорят, никто не может победить его. Но я-то справлюсь.

— Посмотрим, — сказала Вечность.

Враг жестокий, беспощадный напал на мирную страну. Воинами стали кузнецы и учителя, хлебопашцы и музыканты. Полководец вел их в бой.

Полководец был ранен. Он лежал в палатке и бредил. Он просил налить ему стакан солнца, зажечь море и называл главного толстого доктора принцессой.

Когда Смерть подошла к палатке, врачи совещались.

— Надо впрыснуть ему морфий, — сказал младший врач.

— Вы думаете? — сказал тот, что был постарше.

— Пожалуй! Только покой может спасти его, — сказал главный толстый доктор.

А за палаткой кипела война, рвались снаряды, генералы ждали приказов Полководца и боялись войти к нему, потому что врачи запретили это.

Смерть откинула полог палатки, вошла и приблизилась к Полководцу. Смерть увидела его глаза и прочла в них страх.

— Ага, — засмеялась Смерть, — он такой же, как все. Он боится меня.

Смерть занесла косу над головой Полководца.

В это время в палатку ворвался Гонец. Он упал на колени перед постелью Полководца и прошептал:

— Полководец, скажи хоть слово, скажи, что делать?

Полководец взглянул на Гонца и сказал:

— Дай мне карту.

Смерть отошла и села у порога:

— Ладно, пусть он отдаст свой последний приказ.

Полководец нарисовал на карте три кружка, провел три длинные стрелы и что-то сказал Гонцу.

Гонец ушел. Смерть снова приблизилась к постели Полководца, но в палатку вбежал другой Гонец. Он упал на колени перед постелью Полководца и прошептал:

— Полководец, скажи, что делать? Скажи хоть слово.

Полководец взглянул на Смерть, и ей показалось, что он усмехнулся и подмигнул одним глазом.

Смерть отошла в сторонку.

— Дай мне карту, — сказал Полководец Гонцу.

Полководец и Гонец долго беседовали. Смерти стало скучно слушать их. Она закрыла глаза, зевнула и захрапела.

Когда Смерть проснулась, она увидела, что Полководец стоит окруженный толпой генералов и отдает приказы. Полководец взглянул на Смерть и презрительно улыбнулся.

Смерти стало обидно и стыдно. Она положила косу на плечо и отправилась домой. У нее было плохое настроение. По пути она скосила тысячи голов.

Жил на свете малооплачиваемый Мудрец.

В этом нет ничего странного. Если бы он занимал авторитетный пост с повышенной зарплатой, то думал бы только о том, как справиться с ответственными делами, которых никогда не переделаешь, как успеть побывать в нужных и ненужных учреждениях — здесь чего-то добиться, там от чего-то отбиться, — тут, гляди, и вечер. Сядешь в машину, поговоришь с шофером обо всем житейском — вот уже и дома. Пообедаешь, отдохнешь часок, пообщаешься с телевизором, попьешь чаю, смотришь — ночь настала, и сны снятся какие-то бессодержательные. Словом, для раздумий времени нет.