Телефон на противоположном конце прозвонил всего дважды.

— Алло? — Трубку взяла Энн.

— Привет, как дела? Это Мак.

— Макейди, как хорошо, что ты позвонила. Как прошел перелет? Как Сидней?

— Сидней прекрасен, хоть я пока еще не выходила из гостиницы. И полет прошел хорошо. Мне повезло: симпатичный парень за столом регистрации в Лос-Анджелесе решил повысить мою самооценку. Спасибо ему.

Послышался смех.

— Не вешай трубку, сейчас отец ответит с другого аппарата.

Мак еще не привыкла к тому замечательному факту, что ее отец не всегда одинок в своем доме. Она горячо надеялась, что в отношениях между отцом и Энн все ладится.

— Подожди… — ответила Мак. — Пока его нет, скажи: как у него дела? Он выглядит получше?

— Результаты рентгенограммы мы получили. Доктор Оленски хочет сейчас же сделать эндоскопию. Необходимость в операции он оценивает как пятьдесят на пятьдесят. Говорит, что возможно и медикаментозное лечение, если Лес будет соблюдать диету и перестанет волноваться.

— А он уже перестал волноваться?

— Как тебе сказать…

Отозвав как-то раз доктора Оленски в сторонку, Мак спросила его, возможно ли такое, чтобы язву отцу подарила она. Тот в ответ настаивал на том, что это невозможно, объяснив, что в противоположность широко бытующему мнению в большинстве случаев в язвенной болезни виновата вирусная инфекция. Язву вызывает бактерия Helicobacter pilori, а не стресс, который лишь обостряет течение болезни. «Какая разница?» — подумала Мак. Да никакой!

— Мак, — заговорил отец. — Ты еще ничего не слышала?

В трубке раздались гудки, словно звонил кто-то еще. Где это происходит, в ее телефоне или в отцовском?

— Привет, пап. Завтра я встречаюсь с представителем обвинения, чтобы обсудить мои показания. Сегодня вечером у меня небольшой дружеский обед с местным полицейским начальством. Будет весело.

— А о нем ничего не слышно?

— Об Энди? — Он не мог спрашивать больше ни о ком. Мак проглотила застрявший в горле комок. — Нет.

Какое-то время отец молчал. Она и в самом деле ожидала, что Энди так или иначе свяжется с ней. В глубине души она даже надеялась, что он приедет в аэропорт, но… тщетно. И в гостинице ее не ожидала записка от него, а Карен, сотрудница полиции, отвозившая ее из аэропорта в отель, не обмолвилась об Энди ни словом. Мак задавалась вопросом: действительно ли между ними все кончено? Возможно, он снова встречается с той медсестрой, с которой у него были свидания. Продолжает встречаться. Ее бы это не удивило. Настало время, когда ей придется жить в одиночку и признать тот факт, что они не созданы друг для друга.

— Когда ты пойдешь на эндоскопию, пап?

— Скоро.

Она прекрасно понимала, что его убивает то, что он не смог полететь в Сидней вместе с ней. Ничто не радовало его в теперешней ситуации, не стоит и говорить ему, что так лучше для его здоровья. Но, несмотря на то что Мак хотелось бы, чтобы в Сиднее ее морально поддерживал близкий человек, она не нуждалась в том, чтобы отец держал ее за руку. Ей уже двадцать семь лет, и она вполне способна держать себя в руках — неважно, насколько серьезные испытания ее ожидают. К тому же отец имел привычку чересчур глубоко вторгаться в ее жизнь. Удивительно, как далеко простирались его профессиональные связи. Когда отец начал вмешиваться в ее дела, Макейди такое участие показалось обременительным.

— Пока новостей нет, — продолжала Мак, — но я буду держать вас в курсе. Я просто хотела сообщить вам, что долетела хорошо. Я тебя люблю, пап. Береги себя, хорошо?

— Если у тебя возникнут хоть какие-то проблемы, сразу же звони нам.

— Непременно. Я люблю вас…

Сразу после окончания разговора Мак увидела, что на телефоне загорелся красный огонек.

— Вам новое сообщение, — сообщил голос гостиничного служащего. — Мисс Вандеруолл, здесь Джерри Хартвелл, представитель обвинения…

А вот и он. Она поймала себя на том, что ее мгновенно сковала ничем не оправданная боязнь того, что сейчас он сообщит ей какую-нибудь ужасную новость о процессе. Что случилось?

— …только хотел подтвердить, что мы будем в баре гостиницы на первом этаже к семи часам. Дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится или у вас возникнут проблемы. Мой номер…

Макейди снова натянула на голову простыни.

Все в порядке, Мак. Все хорошо.

Почему ты все время ожидаешь худшего?

«Мне кажется, ты сама не понимаешь, какая ты красивая… Ты похожа на цветок, готовый расцвести».

Сьюзи Харпин вспоминала эти слова с огромным воодушевлением. Это сказал ей сегодня ее возлюбленный.

Ей еще многое предстояло сделать, но Сьюзи не могла не оторваться ненадолго от неприятного занятия, чтобы закрыть глаза и подумать о том, какой замечательный поворот произошел в ее жизни. Она уронила руки вдоль тела, думая о любви, о том, как это важно, и о том, что она всегда знала, что рано или поздно ее найдет любовь. Она так долго ее ждала, и вот ее час настал.

О любовь моя…

Глубокий вздох. Улыбка.

Сьюзи уже выбрала себе подвенечный наряд. Длинное белое платье, сплошь украшенное крохотными белыми бантиками. Она отыскала его фотографию в одном из журналов для невест и вырезала ее. Платье было белым как снег, и она заслужила право облачиться в эту безупречную белизну, ведь теперь прежние сексуальные отношения для нее словно никогда не существовали. Не только потому, что тогда она была слишком юной, но и потому, что все это не в счет. Это никого не касается. С тех пор ее девственность возродилась. Почти двадцать лет она берегла ее для своего возлюбленного супруга и теперь наконец обрела его. Скоро они будут вместе. Осталось только закончить кое-какие приготовления, одни полегче, другие потруднее. Прочитать некоторые книги, купить кое-какие вещи, довести до конца работу по дому. Как раз сейчас она ушла с головой в одно тяжелое и неприятное дело и должна к нему вернуться — ведь предстоит еще столько сделать!

Сьюзи расстелила еще один лист упаковочной пленки на кухонном столе. Гадливо сморщившись, она с отвращением достала из ведра левую руку. Отсеченная конечность была тяжелой и окоченевшей, но, по крайней мере, большая часть крови из нее уже стекла в ванну. Сьюзи обернула ее пленкой от пальцев до плечевого сустава.

Еще один лист.

Проклятье.

Упаковочная пленка закончилась. Что, если заворачивать по половине? Сьюзи продолжила занятие, отведя глаза от того, чем занималась. Она предоставляла своим пальцам самим выполнять свою работу — заворачивать, связывать… Упаковывать и увязывать. Она была уверена, что справляется с этим не хуже любого мясника.

«Я не могу дождаться той минуты, когда мы будем вместе… Я думаю здесь об этом каждый день» — так он ей сказал.

«И я тоже думаю о тебе, любовь моя», — думала Сьюзи, откладывая в сторону руку и доставая из ведра голову брата.

Когда Макейди медленно вошла в полутемный гостиничный бар, первым, кого она увидела, оказался Энди Флинн. Стоило ей появиться в дверях, ведущих в главный зал, как его взгляд привлекла ее незабываемая шапка белокурых волос, венчающая высокую фигуру в черных брюках и простом пиджаке цвета сливочной тянучки, так шедшего к ее волосам. Через руку перекинуто темное пальто, с плеча свисает маленькая сумочка, быстрые сине-зеленые глаза пристально оглядывают завсегдатаев бара, от одной стены до другой. Многие из постоянных посетителей обратили внимание на ее появление и проводили Мак любопытными взглядами. Энди заметил, как один незадачливый муженек получил локтем в бок за то, что слишком уж долго пялился на Макейди. Надеюсь, Мак этого не заметила, подумал он. Она этого терпеть не может.

Макейди помедлила у входа, пока не заметила знакомые лица. Джерри к этому времени тоже ее увидел и поспешил навстречу. Бармен устремился было к ней — якобы для того, чтобы узнать, не требуется ли молодой леди помощь, — но она лишила его такой возможности, быстро пройдя мимо и явно не нуждаясь в его опеке. При виде приближающейся Мак у Энди перехватило в горле. Чтобы скрыть волнение, он быстро сделал большой глоток из стакана. Затем поставил его на стол, кубики льда звякнули, и вот уже Макейди совсем рядом с его столиком. Он поднялся, чтобы поздороваться.