— Ничего, я вас понимаю, — ответил шеф гестапо. — Моя фамилия Мюллер… Поняли, да?.. Вы до сих пор живы потому, что я лично заинтересовался вами. Поэтому советую со мной быть предельно откровенным. Если мой интерес подтвердится, вы, очень возможно, останетесь живы. Так что вам следует постараться. В противном случае… с вами будут работать более тонкие специалисты, чем те, кто допрашивал вас раньше. Вам все ясно?

Макар снова закивал головой.

— Прекрасно. Мы не будем с вами отвлекаться на мелочи, перейдем сразу к фундаментальным сюрпризам, которые вы нам преподнесли. Записка, изъятая у вас, которая представляла собой якобы шифровку, была изучена нашими специалистами, прошла несколько лингвистических экспертиз, в результате чего установлено, что это именно текст, а не шифр. Только текст, написанный на несуществующем в мире языке… Кроме того, химические экспертизы показали, что бумага и чернила также произведены по неизвестной нам технологии. Как вы это объясните? Только сразу напоминаю о моем предупреждении…

Так вот оно что! Записка Ланы спасла ему жизнь. Ее исследовали, удивились и стали докладывать вверх по команде… А в это время его увечили как простого немца, участвовавшего в заговоре… А что же с кристаллом?

Но секунды шли, надо было что-то отвечать.

— Вы правы, — медленно начал Макар, давая себе время на раздумье. — Это текст… на языке, которого вы не знаете… — тут его осенило, и сверкнула искра надежды. — Я тоже его не знаю… Это искусственный язык. Но мне, как связному, было вручено считывающее устройство…

— Что? — спросил Мюллер. — Что значит «считывающее устройство»?

— С помощью него текст можно автоматически перевести на немецкий, — заспешил Бережной. — Оно представляет собой круглый кристалл, который, если им провести по записке, отсканирует, то есть прочитает текст и озвучит его голосом по-немецки, как магнитофон. Это сложная новая технология. Могу показать, как это сделать… Иначе невозможно прочитать сообщение.

Мюллер в раздумье смотрел на обезображенное лицо собеседника.

Потом он повернулся к подчиненным, и неожиданно весело сказал:

— Так вот что означает это прозрачное яйцо! А мы-то с вами, дурни, головы ломали! «Считывающее устройство» — куда же проще! — он посерьезнел и обратился к Макару. — Значит, предлагаете наглядную демонстрацию? Хорошо. Кое-чем вы нас уже серьезно удивили… Кстати, это сэкономит мое время, у меня сейчас много неотложных дел…

Мюллер повел пальцем, и офицер достал из кейса кристалл и листок бумаги.

Бережной боялся поверить своему счастью. Глаз его засветился как лампочка, во рту начисто пересохло.

Шеф гестапо спросил у подчиненного:

— Вы убеждены, что этот предмет безопасен?

Тот подтвердил:

— Полное отсутствие каких-либо взрывчатых веществ, механики, электрики. Вообще в нем нет… ничего. Некоторые сегменты его вращаются вокруг оси, правда, оси, как таковой, нет. Это можно будет прояснить только после демонтажа предмета, но, по вашему приказу, сначала был назначен этот допрос…

Мюллер кивнул и офицер продолжил.

— Непонятна и роль координатной разметки, нанесенной на поверхность предмета. И еще имеется одна скрытая кнопка, активизация которой не дает никаких видимых результатов…

Макар похолодел.

Как не дает? Кристалл не работает? Но почему? С виду он в целости…

Тут Макар начал быстро соображать. Кристалл не работает, сколько бы они ни жали на кнопку, потому что… они все мертвые. Он же в прошлом. Реально все эти люди давно уже умерли. Мертвые не могут перемещаться. Их время ушло, кристалл, который должен вернуться в Мидос XXI века, не воспринимает их как субъектов жизни. И даже единственный из них ныне здравствующий — сто с лишним летний старикан Мюллер — не может отсюда попасть в собственное будущее. Ведь Лана говорила, что готового будущего нет. Для каждого человека есть лишь постоянно длящееся во времени настоящее. Его можно куда угодно направлять, но перепрыгнуть вперед через самого себя нельзя.

Он здесь единственный, кто может воспользоваться кристаллом.

— Дайте мне прибор и документ, я его прочитаю.

Мюллер хмыкнул и кивнул подручному.

Гестаповец подал Бережному листок. Тот положил его левой рукой на одеяло. Потом, весь внутренне дрожа, взял кристалл.

Осмотрел его. Временную координату не собьешь — он вернется в Мидос ровно через столько дней после исчезновения, сколько провел здесь, это неизменяемая величина. А вот пространственная координата была сдвинута. Нажми он сейчас на кнопку, попал бы на территорию ноэлитов. Из огня да в полымя.

— Сейчас, — сказал он, — вы его немного сбили, я подстрою…

Превозмогая боль, Бережной зажал кристалл между коленей и с усилием повернул упругую поверхность по кругу. Вынул кристалл, убедился, что отметка находится где-то во владениях дарийцев (почти на самой границе, но времени дальше крутить сферу уже не было), крепко сжал кругляш в руке. Между пальцами зажал еще край листка.

— Auf Wiedersehen.

Нажал на кнопку и исчез.

Гестаповцы, включая шефа, застыли.

Один из офицеров резко нагнулся и сорвал опавшее на простыню одеяло.

Мятая простыня обнажилась, пестря кое-где следами засохшей крови.

Гестаповец медленно, бросая взгляды на шефа, заглянул под кровать. Молча выпрямился.

Еще постояли.

— Всех… под трибунал, — выдохнул Мюллер.

Подчиненные потрясенно молчали.

— Значит так… — собрался, наконец, с мыслями начальник. — Весь персонал, который работал с… арестованным — убрать отсюда, раскидать к чертовой матери. Все материалы на него: протоколы, сопроводительные, акты экспертиз и все прочее — изъять, представить лично мне. Записи в журналах уничтожить… Здесь ничего не было и не было никакого заключенного. Ясно вам! — повысил он голос, потом добавил тише. — Не дай бог…

Офицеры интенсивно закивали головами.

Мюллер махнул рукой и вышел из камеры.

Таких проколов с ним еще не случалось. С людьми работать он умел, а вот с оборотнями… Он поднялся на поверхность, рассеянно прошел мимо постов последовательно деревеневших при его виде часовых, и вышел во двор.

Потер грудь, вдохнул душный летний воздух и посмотрел на небо с редкими облачками.

Плачь от счастья, дурашка! — надрывался его внутренний голос. — Выжил, из могилы выскользнул!

Я плачу — мысленно соврал Макар своему внутреннему голосу.

На самом деле было оцепенение. Усталая безмятежность после барахтанья в смертельном водовороте, когда нет уже сил бороться, но невесть откуда взявшийся поток вытолкнул из воронки и выбросил на берег.

Чудо и Божий промысел — по-другому случившееся не объяснить.

Который уж раз Господь одаривает его своим высшим попечительством, подвергая суровым испытаниям, но позволяя и дальше нести жизненный крест. Значит, Макар Бережной нужен ему зачем-то на этой земле. Вернее, даже на двух землях — круглой и плоской.

После полезных, духоукрепляющих размышлений Макар ощутил прилив сил. Кое-как приподнялся на условно здоровой левой руке, огляделся.

Холмистый пейзаж был безлюден. Лицо обдал порыв полевого ветра, Бережной жадно вдохнул.

— Жизнь!.. Мать вашу… — прошептали опухшие губы.

Откинулся обратно на траву.

Лежал-лежал, и вот наконец сбоку от себя, метрах в тридцати, он заметил двух камуфлированных людей. Они смотрели на него и горячо что-то обсуждали; голосов их, правда, слышно не было.

— Сюда… — дрожащим хрипом попытался позвать их Бережной. — Сюда…

Они почему-то не подошли, а один вообще улетел.

«За помощью, — решил покалеченный. — А почему этот не подходит?»

Помощь не заставила себя ждать. Скоро на том месте собралось, наверное, два десятка военных. Из левиуса они выкатили нечто, похожее на маленькую, щетинистую антеннами пушку.

И направили ее на Макара.

Тут он понял. И почему к нему не подошли, и почему не слышно было их голосов. Все понял.