— Не понял…

— Думаю, Мюллер по сей час верит, что он спасает человечество. А ваш Брэд, который рвется в новые господа, совсем не знает истинных планов своего шефа.

— Выходит, превратить людей в дебилов — это значит спасти их?

— Нет, конечно, это значит погубить их. Но Мюллер не знает целей ноэлитов. Они филигранно доказали ему, что белое — это черное, а черное — это белое.

— Как…

— Мир, знаешь ли, не так просто устроен, как кажется.

— Это я уже понял.

— Ну вот и хорошо. Я думаю, урок истории мы на сегодня закончим, — Фет улыбнулся.

— Но скажите — почему ноэлиты так хотят уничтожить нас?

— Скажем так: они считают, что вы очень виноваты перед ними в одном вопросе. И, уничтожив вас, они коренным образом изменят свою жизнь к лучшему. Все, Макар, больше об этом не спрашивай. Вам это знать не надо — будет медвежья услуга.

У Ланы по графику стояла вечерняя смена на ее «наблюдательном посту». Она обмолвилась об этом вскользь, добавив, что пока ее освободили от работы.

— У меня теперь более важная миссия — сопровождать нашего дорогого гостя, — шутливо сказала она.

Макар рассудил по-другому.

— Лана, а, может, совместим полезное с интересным? Возьми меня на свою работу. Посмотреть бы отсюда туда…

Девушка помедлила, пожала плечами.

— Ну давай. Никто, наверное, возражать не будет.

Они шли по гигантской улице, чистой и пустой, по огромным плитам мимо грандиозных зданий. Вернее, как вошли в тень одного из зданий, так еще из нее и не вышли. Это Макар попросил прогуляться пешком — прочувствовать как следует масштабы этого города. Они шли одни. Мидяне в центре города пешком не ходят. Пешком ходят там, где живут, а здесь — деловой район — люди порхают, как бабочки.

— У нас в запасе еще три часа, — объявила девушка. — Что будем делать? Может показать тебе наше кино?

— Давай.

— Тогда полетели к тебе. Сейчас вызову левиус.

Кино — кином, пришло в голову Макару, когда они вознеслись над стаями горожан, но есть вещи поинтереснее.

— Лана, — спросил он, входя в пирамиду, — а трудно летать на ваших поясах?

Девушка живо посмотрела на него.

— Ладно, кино потом посмотрим.

Получить из панели новый пояс оказалось делом одного хрона.

— Все, что от тебя требуется, — учила дарийка, — водить пальцами по сенсорным датчикам на поясе. Левой рукой — полет в вертикальной плоскости, правой — в горизонтальной. Скорость зависит от того, как далеко ты заведешь палец к краю датчика. Сначала нужно включить антигравитацию, нажав вот на эту кнопку… Взлетев, ты не сможешь упасть. Выключить пояс можно, только снова приземлившись, если специально не сломать его. Столкнуться с чем-то ты тоже не сможешь — есть локационная защита. Так что — дерзай!

Она обхватила поясом его талию, и кожаный ремешок плотно защелкнулся на животе.

Они стояли на газоне возле пирамиды. Лана выжидательно смотрела. Макар, глядя на блестящие на солнце пряжки и кнопки пояса, собирался с духом, как перед прыжком в воду с вышки.

— Ну давай, смелей, включай пояс!

Выдохнув, Макар включил…

Абсолютно ничего не произошло. То есть, как стоял, так и стоял. Только тело стало не свое. Как будто он не сам стоит, а кто-то держит его. И руку поднял — резко так получилось, как если б хотел поднять тяжелую гантель, а ее вдруг в руке не оказалось.

Восхищенный, он уставился на Лану.

Она весело наблюдала за его летными поползновениями.

— Тебе надо научиться контролировать движения. В невесомости надо делать все более плавно. Двигай потихоньку левым указательным пальцем вверх по датчику.

Плавно у Макара не получилось. Он неожиданно резко оказался высоко над пирамидой. И все продолжал угрожающе лететь вверх, в пустое небо. Все тело пробила смесь ужаса и экстаза. Животный страх леденил сердце оттого, что это было наяву — под ногами ничего нет, далеко внизу твердая земля — падать на нее хрустяще больно… Об этом говорил разум. С другой стороны, он не чувствовал того, что должно падать. Нечему было падать. Ветер был тяжелее его. Это ощущение невесомости он переживал в детстве во сне — когда, шагнув с высоты, не летел вниз, а долго плыл над землей, иногда поднимаясь еще выше и зная — никогда он не разобьется.

Лана была уже рядом.

— Макар, опусти палец чуть-чуть. Выше лететь нельзя, там трассы левиусов.

Он совсем немного сдвинул палец, и теперь у него получилось аккуратнее.

Он завис в воздухе.

Под ним лежал необъятный земной простор, а он был частицей незримого воздушного океана.

У него вырвался вопль восторга. В такие моменты бытие, или Жизнь, заполняют без остатка, бьются наружу криком счастья, волной, сливающей существо с пространством, вечностью, сутью всего.

Он слегка двинул правым указательным пальцем и полетел вперед. Ветер знобил грудь. Это было новое рождение. Мир стал трехмерным.

«Почему люди не летают, как птицы?» Теперь, в свете происшедших событий, эту фразу можно произнести с обратно-вопросительной интонацией: «Почему' люди не летают, как птицы?» Кто вам сказал? Еще какие кренделя выделывают!..

Втройне счастливо было оттого, что рядом летела и радовалась за него она.

— Вот здесь и находятся наши интелло-системы, — Лана вела его по коридору длинного здания.

Интерьер, в отличие от дворца Верховного Совета, не повторял аскетичную древность, а, напротив, как и жилые пирамиды, являл торжество супертехнологий. Здание имело несколько этажей и просто-таки нескончаемые коридоры. По ним сновали сотни мужчин и женщин. Многие здоровались с Ланой на их языке, а Макара, съедая глазами, приветствовали по-русски. Он раскланивался и улыбался. Приятно быть звездой. Лана, шествуя рядом, светилась от удовольствия.

— Откуда они про меня знают? — шепнул он девушке.

— А как же не знать! Разве такое утаишь, — шепнула Лана в ответ. — И репортаж в новостях показывали, как ты прибыл с Гларом на Верховный Совет.

Наконец, они вошли в одну из комнат.

— Всего тут четыре тысячи кабинетов, оборудованных под рабочие места наблюдателей, — сказала девушка.

Но оборудования никакого не было. Посредине высокое кресло и… всё. Пустая комната. В углу только висел еще столик с чашками и маленькое креслице — видимо, для чаепития.

— А где же интелло-система? — спросил Макар.

— Вот, — показала Лана на подлокотники кресла.

Там было несколько каких-то кнопок и сенсорные датчики для пальцев.

— И все?

— А что тебе, мало? — она улыбнулась. — Да нет, конечно. Здесь только пульт, все остальное глубоко под землей. Сейчас ты увидишь, что это такое.

Лана уселась на операторское место. Макар пристроился рядом на маленьком кресле.

Свет погас, стена перед глазами как бы увеличилась вдвое и вывалилась.

— Вот тебе, пожалуйста, Париж, например.

Макар увидел Эйфелеву башню и город под ней.

— А теперь вот так… — сказала Лана.

Башня стремительно выросла, пока не уперлась частью своей конструкции в упор, в глаза. Видны были все шероховатости на поверхности металла. Потом Лана повела изображение вниз, оно понеслось вдоль улицы, мимо людей, машин, витрин, шума и гула голосов. Влетели в стену одного из домов, остановились. Оказались в каком-то офисе. В пяти метрах от них за столами работали люди. Две молодые женщины болтали о чем-то — Макар не знал французского. Одна из них, глядя на Макара, подхихикивала.

— Они же натурально живые! — изумился Макар.

— Конечно, живые. Скажи ей что-нибудь.

Он открыл было рот, потом укоризненно посмотрел на Лану. Та тоже захихикала.

Взгляд их полетел дальше сквозь стены и улицы. Везде текла жизнь: люди разговаривали, сидели, ели, работали, курили, ругались, ковырялись пальцем в носу, смеялись, разговаривали по телефону. Мимолетно промелькнула пара, занимающаяся любовью на тахте.

Потрогав рукой лоб, Макар не стал просить Лану «перемотать немного назад».