Непонятно — на кого он замахивался своей стекляшкой.

Рука медленно опустилась.

Кругом не было ни души.

Только бескрайний, колышущийся луг с высокой травой. А сверху — сумрачное, все в черных тучах небо, готовое пролиться на голову. Темень приглушила все краски вокруг. Лишь где-то у горизонта виднелась узкая полоска ясного, прочерченного солнечными лучами неба. И ни звука — небо и земля замерли. Насыщенный предгрозовой свежестью ветерок порывами доносил до сознания родные запахи: сладких полевых цветов, спелой травы, сухой, ждущей дождя земли.

Сверкнуло.

Грохнуло…

С неба посыпались крупные капли, слившиеся в теплый упругий ливень.

Макар не успел опомниться, как промок насквозь.

«Вот он какой — Рай…» — подумал он.

Оглядевшись, Макар увидел темневший невдалеке перелесок. Можно было бежать от дождя туда, да уж все равно поздно. Пусть промочит…

Ливень разошелся и встал стеной.

Он подставлял ему лицо, дышал сыростью и радовался, что все безумие кончилось. Жалко только родных.

Макар сделал одно важное открытие: человек не помнит момента своей смерти.

Он помнил только, как вышел из-за дерева и замахнулся, потом — сразу стремительное вовлечение в какой-то бездонный водоворот, парение в пронизанной ослепительными вспышками невесомости и опять ныряние в плотную среду.

А то, как его расстреляли, он не помнил.

Может, и не было этого?

Тут его осенило. Господи! Конечно не было! Он — как и положено — разбился о скалу. А все, что было потом — это предсмертные галлюцинации. Вполне известный факт. Он, наверное, секунду-другую после удара еще жил — вот и успел умирающий мозг нагородить огород…

Едва он переварил эту мысль, как пришла другая.

Так ведь… и острова никакого не было. Никаких пещерных лабораторий, дьявольских экспериментов, сказочных долгожителей — ничего!..

Эти фантасмагории возникли, когда большой самолет, летевший рейсом Москва — Майами, упал в океан…

Ну конечно!

Теперь все встало на свои места. Просто погиб.

Макар поднял руки утереть мокрое лицо.

И бессильно застонал.

В кулаке он по-прежнему сжимал стеклянное яйцо.

Выходит, как ни крути — кошмар был явью.

— Да пропади ты пропадом! — рявкнул он и забросил прозрачный кругляш далеко в траву.

Дождь проходил.

Ветер быстро прогонял тучи, растягивая голубую полоску неба от края до края.

Выглянуло солнце.

«Точно, помер…» — констатировал Бережной.

Если раньше какая-то часть его сознания все же сопротивлялась: да жив я, вроде — цел-невредим, сердце стучит, вижу, слышу, чувствую — то теперь все сомнения в передислокации в мир иной отпали.

Солнце было потустороннее.

Оно было огромное — втрое больше земного. И светило намного ярче, но свет его был не враждебным и обжигающим, а мягким. Солнце не палило лежащую под ним землю, а как бы обволакивало ее своим светом и теплом.

Макар долго смотрел на него — без всякого ущерба для глаз. Оно и немудрено. Может у него и глаз-то настоящих уже нет…

Умытый дождем мир искрился миллионами капель на чистой траве, сиял коврами разноцветных цветов и — как в детской книжке — радугой в полнеба. Откуда-то взялись и заверещали птицы, полетели пчелы, зеленая ткань луга под ласковым дуновением ветра колыхалась мягкими волнами, растворяющимися вдали.

Макар решил идти куда-нибудь — не стоять же на месте.

Не прошел и двух десятков метров, как наткнулся на чистейший широкий ручей, важно протекавший меж сочных трав.

Он лег и долго пил холодную воду. Вкус ее был райским.

Утолив жажду, Бережной встал и как следует оглядел окрестности — решить, куда же все-таки направить стопы. Во все стороны, до самого горизонта, лежали холмистые луга, поля с цветами, местами украшенные светлыми рощицами, а вдалеке кое-где темнели кромки больших лесов.

Удивительно: рай так похож на привычный среднерусский пейзаж.

Так ничего и не решив с направлением, он пошел, куда глаза глядят.

И скоро заметил одно существенное отличие здешней природы от земной. Идти босиком было совсем не трудно и не боязно: поверхность земли была чистая, будто причесана — никаких палок, камней и уж, тем более, мусора. Строго тут с культурой быта.

Из ближайшей рощи к нему вышли три оленя. Два больших и один совсем маленький. Красивые животные доверчиво подошли к нему, малыш ткнулся мордочкой в протянутую ладонь.

Макар в жизни не видел настоящих оленей. Гладя несмышленыша, он спросил у взрослых:

— Здравствуйте. Вы здесь по-человечески разговариваете?

Они посмотрели на него с укоризной.

— Конечно, разговариваем. А ты думал — ты один такой умный? — ожидал он услышать в ответ, но олени промолчали. Постояв, они пошли своей дорогой.

Он тоже двинулся дальше.

Дойдя до следующей рощи, Макар увидел девушку.

Она гуляла на опушке, собирала цветы.

Это было чудесное создание с точеной фигуркой под коротким розовым платьицем, перетянутом на талии блестящим поясом. Светлые волосы ее челкой падали на лоб, а сзади, забранные за аккуратные ушки, слегка загибались чуть выше тонких плеч волнистыми завитушками. На ногах красовались легкие сандалии.

«Вот — типичный ангелочек!» — обрадовался Макар.

Он подошел поближе, и она заметила его.

Выпрямившись, девушка пристально вглядывалась в незнакомца и все больше морщила лоб.

— Плам-клам-лям? — произнесла она что-то певучее и совершенно несуразное.

Макар пожал плечами и приблизился еще, она отпрянула назад. Сказала еще что-то.

Бережной покачал головой и молча продолжал любоваться ею.

Цветы выпали из ее рук. В серо-голубых глазах светилось крайнее изумление.

Она опять наморщила лоб и начала перечислять:

— English?.. Francais?.. Espanol?.. Русский?.. Deutsch?.. Itali…

— Русский!.. — радостно перебил Макар.

Девушка по-прежнему взирала на него с изумлением и каким-то боязливым восторгом.

— Этого не может быть! — произнесла она на чистейшем русском языке. — Ты — земной человек?

— Бывший, — вздохнул Макар.

— Почему бывший… Как ты попал сюда?!

— Умер.

Прекрасное создание залилось смехом.

— А где, ты думаешь, ты находишься?

— …В раю, наверно. Ад, вроде, не так должен выглядеть.

Она еще больше развеселилась.

— Могу тебя разочаровать — до рая отсюда далеко. Ты еще на этом свете.

Макар показал рукой на солнце:

— А это тогда — что?..

Тут он осекся.

В сотне метров над ними по небу пролетел человек. Просто так пролетел. Сам по себе.

— И это…

Девушка улыбнулась.

— Это — живой человек. Он летит по делам… — тут она, положив руки на талию, тоже сама собой взмыла в воздух метра на три и зависла почти над ним.

Макар инстинктивно скользнул взглядом вслед за ее коленями и увидел… как платье ее как-то по-особенному сомкнулось вокруг бедер, переводя дальнейшие наблюдения в сугубо научно-познавательное русло.

— …и ты — совсем не умер! — продолжила она, плавно опустившись на землю (платье вернулось в нормальное состояние). Потом девушка придирчиво осмотрела его и добавила:

— По крайней мере, для жмурика ты неплохо сохранился!

— Где я тогда, и кто ты, летающее существо? — серьезно спросил Бережной.

— Ты в Мидосе. А я жительница Мидоса. Меня зовут Лана. А тебя как зовут?

— Макар… А что это — Мидос?

Она сжала губы, думая, как объяснить.

— Ну… это такая… отдельная страна, или земля. Чуть-чуть в другом измерении от вас… Но мы сильно влияем на вашу жизнь.

«Да сколько мне еще раз с ума-то сходить!..» — разнервничался Макар.

— Значит — я жив, и нахожусь в другом измерении?

— Да.

— А вы тогда кто? Люди-птицы?.. И откуда ты знаешь русский?

Лицо девушки приняло миклухо-маклаевское выражение, когда тот объяснял папуасам устройство лопаты.