А ведь все эти люди даже не подозревают, что за ними наблюдают. И не подозревают, что скоро их собираются лишить главных человеческих чувств.

— Давай посмотрим, что на острове, откуда я прилетел, — попросил он девушку.

— А какие координаты?

— А кто его знает… — «Какие в море координаты?», вспомнилось ему.

Остров они скоро нашли — новый зонд уже начал работать. Там была ночь. Хотя и было все видно в какой-то подсветке, но — ничего интересного. Единственное изменение, очень даже удручающее — многократное увеличение охраны острова, как на территории, так и внутри помещений. Обнаружилось и ограничение проникающего действия зонда. Оказалось, что толщу горы он не видит, самое большее — до минус второго уровня.

— Лана, я вот думаю, — сказал Бережной. — А что если сообщить нашим и американцам о происходящем на острове. Они разнесут там все вдребезги.

Девушка подумала.

— Нет, это только хуже будет. Во-первых, если этих генетиков спугнуть, они могут раньше начать свою операцию. Без всякой доработки. Вдруг они уже готовы к этому? А, во-вторых, вашим правителям в таких вопросах доверять нельзя. Они попытаются захватить технологии невредимыми и использовать их в своих целях. Нет, что ты.

Макар только подосадовал на свою глупость.

— Лана, а можно мне на родителей посмотреть?

— Конечно.

Мать с отцом оба в саду. Отец лежит в домике, под вентилятором, читает газету. Мать собирает с большого куста у межи красную смородину. Рядом на вкопанной скамейке лежит мобильный телефон.

— Ладно, хорош… — сказал Макар.

— Сегодня мы летим с друзьями на пикник! — торжественно объявила Лана, явившись к Макару, когда утро уже сменялось днем.

Макар немного растерялся. Нет, оно, конечно, интересно. Посмотреть, что за люди здесь, и как они отдыхают. Но ведь и на него все будут смотреть как на диковину. Не дать бы маху.

— Ты что, не хочешь? — огорчилась девушка.

— Да нет-нет, поехали… Интересно.

— Хорошо, — успокоилась она. — Только сначала мы обучим тебя нашему языку. Всем как-то привычнее говорить по-дарийски.

У Макара резко поднялось настроение. Как это можно — обучить языку «к сегодня»?

Перекусив, они полетели к учреждению, где Бережному предстояло стать полиглотом. Он уже сносно научился двигать пальцами по поясу, и не отрывался сильно от Ланы. Но, как всякий начинающий водитель, еще слишком резко рвал с места и слишком неточно тормозил. Мимолетящие дарийцы, те, кто не узнавал в нем иноземца, озирались на него с удивлением.

Процедура ликвидации безграмотности оказалась почти медицинской. Он лег на кушетку, которая сразу приспособилась под формы тела. Его завезли головой в горизонтальную блестящую колбу. Мозг пронзили четыре тонких луча с разных сторон. Это было не больно, но пошевелить головой стало невозможно.

«Сейчас ты уснешь» — последнее, что он услышал от женщины-оператора этой машины.

Проснулся. Над головой — серебристый потолок лаборатории.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Лана.

— Лапсма тели калир. Палис ур мил? — ответил Макар.

— Хорошо, — одобрила девушка.

Макар осознал происшедшее.

Говорить на их языке было так же естественно, как на русском. Так же естественно, как дышать. Как ему объяснили заранее, они разблокировали некоторые участки его мозга и уложили туда «по полочкам» новое знание. Как будто оно там и было всегда. А кроме языка дарийцев еще пять земных языков: английский (довели до совершенства), французский, итальянский, испанский и немецкий. Это он упросил, когда узнал, что это возможно. «Ради бога, — ответили ему. — Только не слишком много языков за раз, а то кукушка слетит».

Так Макар стал полиглотом.

К тому же, теперь он гораздо больше знал о Мидосе. В голове его приютились значения многих вещей, которых не было в земной жизни.

На природу полетели в большом десятиместном левиусе. Народу было восемь человек: Макар с Ланой, еще две молодые пары, одна женщина среднего возраста, тоже подруга Ланы, и с ней увязался Глар.

Лана приняла его спокойно, но когда узнала, что поблизости будет находиться боевой левиус с охраной, пришла в раздражение.

— Мы же летим в дальнюю от ноэлитов часть страны!

— Лучше перестраховаться, — отрезал Глар. — Я обязан обеспечить безопасность землянина.

К стыду своему, Макар не запомнил при знакомстве имена попутчиков. У него так бывало: знакомство — немного волнительный момент, сосредоточенность пропадает, особенно, когда надо запомнить несколько имен. Пока летели, сидел вспоминал, но окончательно запутался. Решил потом переспросить у Ланы.

Большое солнце давно прошло зенит и теперь не спеша плыло по наклонной. Про солнце Макар уже знал: это оно и есть — наше Солнце. Его необычный вид — особенность местной атмосферы. Очень хорошая особенность. Если бы такая атмосфера была на Земле, люди бы не знали сильной жары, засух и пустынь.

Водная гладь открылась впереди сверкающим зеркалом. Озеро было очень внушительным — даже с высоты полета левиуса не было видно его противоположного берега.

Приземлились у самой воды. Походили, выбрали место. Разложились. Двое парней начали разжигать костер из привезенных дров. Рядом на траве стояла большая посудина с пряно-ароматным мясом, что-то похожее на шашлык.

— Макар, пойдем рыбачить! — взяла его за рукав Лана.

— Как рыбачить? — опешил Макар. — У вас же все искусственное.

— Идем-идем, у нас все настоящее.

Она увлекла его к самой кромке воды. В руках у нее были две короткие палочки. Одна из них на глазах вытянулась в удочку, другая в подсачник.

Лана забросила снасть.

— Ты же не насадила! — воскликнул Макар.

Взгляд девушки пристально следил за поплавком. Увлекшись, она даже высунула кончик язычка.

— Не насадила, зато сейчас подсеку…

Она резко дернула. С усилием держа удочку и радостно глядя на Макара, закрутила катушку. Макар приготовил подсачник. Скоро на свет появился здоровенный полосатый окунь.

— На, теперь ты, — протянула ему удочку Лана.

Макар взял в руку почти невесомый пластиковый стебелек. Осмотрел крючок. На нем темнела горошина.

— Это что, насадка?

— Да, универсальная. Каждая рыба чует в ней свой деликатес.

Макар забросил.

— Так, все-таки. У вас же есть искусственная рыба, неотличимая от настоящей.

— А азарт? А поймать самому, и потом съесть? — Лана подержала в руках барахтающегося окуня. — На таких вылазках — как от рыбки отказаться… Смотри, клюет!

Макар дернул. Рыба сошла.

— Рано! Давай еще закидывай!

Скоро Макар вытащил полуметровую щуку.

Лана радовалась, как ребенок.

— На, теперь ты, — возвратил он ей удочку.

— Хватит, — она свернула снасть. — Для ухи нам достаточно. Давай разделывай. Сейчас я принесу посуду.

С окунем Макар справился быстро, с сопливой щукой пришлось повозиться.

Уха получилась вполне земная.

— Давайте — за встречу, а с Макаром — за знакомство! — когда они уселись в кружок сказал один из парней, Плир, наливая в стаканчики светящуюся желтую жидкость.

— Что это? — поинтересовался Макар.

— Это нектар, — ответила симпатичная девушка Шела.

Кстати, Макар не встречал еще в Мидосе несимпатичных на вид людей. Все они были красивы в той или иной степени, и красота эта была не обезличенной, а вполне индивидуальной. Макар даже не спрашивал о причинах такого эстетического совершенства — при их уровне генетики и медицины это само собой подразумевалось.

— Нектар?.. Напиток богов?

— Он! — ответил Плир.

Выпили.

Так вот чем увлекались античные боги — легким сахарно-сладким вином. Но не приторным, а с прохладной кислинкой. И хотя это была реальная жидкость, показалось, что в горло попала не влага, а какая-то субстанция, вкус в чистом виде. Закусывать это великолепие не было никакой необходимости.

Но все стали есть уху, и Макар тоже приложился к тарелке.