Квантунская армия велела Палате поклонения сшить мне ритуальную одежду, весьма странную на вид. Мне она казалась ужасно нелепой, и я под предлогом того, что время было военное, стал носить военную форму, тем более что полученные мною японские награды свидетельствовали о моей твердой решимости помогать нашему союзнику — Японии. Каждый раз перед тем, как отправиться в храм Аматерасу Омиками, я отбивал у себя земные поклоны перед табличками моих предков. И, кланяясь алтарю божества Небесного Сияния, я говорил себе: "Это я не ей кланяюсь, а дворцу Куньнингун в Пекине".

В атмосфере злых насмешек и тайной ругани среди населения Северо-Востока я издал Манифест об укреплении основ нации. На этот раз текст писал не Чжэн Сяосюй (он умер два года назад), а один японский синолог, по имени Сато Томоясу, который действовал по поручению канцелярии по общим делам при Государственном совете. Вот текст манифеста:

"Принимая во внимание, что мы с почтением создали Храм укрепления основ нации, с тем чтобы укреплять основу нации вечности и распространять принципы нации в безграничности, мы обращаемся к вам, нашим подданным, с этим манифестом.

С момента возникновения нашего государства основа его стала прочной и судьба великолепной. Оно обладает надежным правлением, которое совершенствуется с каждым днем. Когда мы стали размышлять об этом великом достижении и искать его источники, то увидели, что все это достигнуто благодаря дивным благодеяниям божества Небесного Сияния и покровительству его величества императора Японии. Поэтому, лично посетив японский императорский дом и выражая нашу сердечную и глубокую благодарность, мы издаем манифест, указывая нашим подданным на их долг — быть едиными с Японией в мыслях и добродетели. Глубок смысл этого.

Целью нашей поездки на Восток было отметить 2600-ю годовщину императора Цзимму и лично поклониться августейшему божеству. По случаю счастливого возвращения в нашу страну мы почтительно воздвигли Храм укрепления основ нации, чтобы в нем приносить свои подношения божеству Небесного Сияния. Мы будем возносить молитвы за процветание нации и покажем пример, которому будут следовать наши сыновья и внуки в течение десяти тысяч поколений. Именно так может быть укреплена основа нации — благодаря почитанию пути богов, и ее принципы основываются на воспитании преданности и сыновнего благочестия. Умиротворенная почитанием и любовью, развивающаяся в согласии, земля эта будет чистой и прославленной и получит божественное благословение.

Пусть все подданные внемлют нашему обращению. Укрепим нашу основу и распространим наши принципы; приложим все наши усилия, чтобы сделать нашу страну сильной.

По повелению императора".

Фраза "Благодаря деяниям божества Небесного Сияния и покровительству его величества императора Японии" в дальнейшем обязательно входила в текст любого моего манифеста.

Квантунская армия приложила немало усилий, стремясь подготовить меня и марионеточных министров к восприятию японской Религии пути богов (синто), приставив к нам для этого известного специалиста по синтоизму. Учебные материалы, которыми он пользовался, казались поистине странными. На одном из свитков было изображено дерево. Он объяснил, что корни этого дерева и есть синто, а ветви — другие религии земного шара; другими словами все религии восходят к синто. Мне и многим другим трудно было удержаться от смеха, некоторые же на этих лекциях просто спали. Когда 8 декабря 1941 года Япония начала войну против США и Великобритании, по указанию командования Квантунской армии правительство Маньчжоу-Го издало Манифест о современном положении, в котором я объявил о моей поддержке Японии и призвал своих подданных всеми усилиями помогать ей в этой войне. Предыдущие манифесты издавались Государственным советом, однако на этот раз вечером 8 декабря был созван специальный Императорский совет, на котором Ёсиока попросил меня самого прочитать манифест. Текст манифеста был следующий:

"Император великой империи Маньчжоу-Го объявляет свой манифест народу.

Его величество император союзной нам великой Японии сегодня объявил войну Великобритании и Америке. Его источающий свет манифест, как яркое светило, озаряет небо и землю. Мы и его величество император Японии едины по духу. Добродетели и желания нашего народа полностью совпадают с желаниями японского народа.

Между нами существует нерушимая кровная связь. Мы непреклонно будем соблюдать свой союзнический долг по совместной защите страны, будем вместе стоять не на жизнь, а на смерть! Нас нельзя разделить! Китайский народ должен хорошо понять наше намерение: чиновники и народ должны быть едины в своих стремлениях и иметь единую волю. Народ всей страны должен до конка выполнить свой долг по отношению к обществу. Наша страна должна всеми силами поддержать войну союзной державы, помочь сбором вещей и пожертвований во имя мира во всем мире.

По повелению императора".

Слова этих льстивых, угоднических указов с тех пор превратились для меня в устную молитву, как и фраза: "Благодаря деяниям божества Небесного Сияния и покровительству его величества императора Японии".

Когда бы меня ни посещал командующий Квантунской армией, я раскрывал рот и начинал:

— Япония и Маньчжоу-Го едины и неразделимы; они живут и умрут вместе. Я мобилизую все силы нации и буду бороться до конца во имя окончательной победы в священной войне в великой Восточной Азии, во имя процветания великой Восточной Азии во главе с Японией.

В 1942 году Маньчжоу-Го с кратковременным визитом посетил Тодзио Хидэмити — премьер-министр Японии и бывший начальник штаба Квантунской армии. Встретив его, я сразу начал:

— Ваше превосходительство может не беспокоиться. Я мобилизую все силы Маньчжоу-Го, чтобы помочь в священной войне нашей родительской стране Японии.

К моменту визита Тодзио Япония уже превратилась из "союзницы" в "страну-родителя". Это новое унижение было отражено в Манифесте по случаю 10-й годовщины образования государства. В канун годовщины (в марте 1942 года) Ёсиока сказал мне:

— Без Японии не было бы и Маньчжоу-Го, а потому Японию можно считать отцом Маньчжоу-Го. Хм… Маньчжоу-Го поэтому не может, как другие страны [57], называть Японию союзником или другом, а должна называть ее "страной-родителем".

В то же время последний начальник канцелярии при Государственном совете японец Такэбе собрал у себя в кабинете Чжан Цзинхуэя и марионеточных министров и сделал для них в связи с этим разъяснение. Отныне слова "страна-родитель" стали синонимом "Японии".

Затем, в 10-ю годовщину Маньчжоу-Го, вышел следующий манифест:

"Прошло 10 лет с момента возрождения нашей страны. Благодаря деяниям божества Небесного Сияния и покровительству его величества императора Японии основы нашей государственности зиждутся на священных устоях. Мы проводим политическое просвещение всего нашего народа, учим его, как от начала до конца свято соблюдать государственные основы и сохранять их* в полной неприкосновенности.

Велением Неба и дарованной нам Небом прекрасной судьбой поколение за поколением не оскудевает. Япония относится к Маньчжоу-Го как к самому близкому союзнику, любит, как своего родного сына. Ни днем, ни ночью мы не забываем благодарить за это, это постоянно вдохновляет нас, предостерегает от праздности и лени.

Наш народ полностью разделяет наши взгляды, преданно трудится и выполняет свой долг. Высшие и низшие слои общества взаимно помогают друг другу и живут в мире и согласии. С момента создания нашего государства вплоть до настоящего времени они неуклонно выполняют свой долг перед обществом, что заслуживает всяческого поощрения. Сейчас нужно напрячь всю волю, отдать свои жизни во имя священной войны в великой Восточной Азии.

Поддержать великое дело родительской державы, чтобы как можно полнее отблагодарить ее за искреннее расположение к нашей стране, упорно воспитывать преданность по отношению к государству, приложить все старания для воспитания чувства государственности, развивать принцип единства Всевышнего и людей и тем самым отблагодарить за указ о создании государства (Маньчжоу-Го).