Цы Си стала подумывать об освобождении И Куана от должности. Она поделилась своими мыслями с членом Государственного совета Цю Хунцзи. Кто мог знать, что этот ученый-цзиньши поступит столь опрометчиво и расскажет обо всем своей жене. У той была родственница, работавшая в редакции одной из иностранных газет. И новость стала достоянием иностранных корреспондентов. В Пекине еще никто ничего не знал, а в лондонских газетах уже появилось сообщение об этом. Английский посланник, аккредитованный в Пекине, запросил Министерство иностранных дел с целью получить подтверждение. Цы Си не могла не признаться и поручила Те Ляну и Лу Чуаньлиню во всем разобраться, после чего Цю Хунцзи был снят с должности. Она не сумела убрать И Куана и решила оставить его в покое, тем более что он был необходим для поддержания связей с иностранцами. Однако с Юань Шикаем вопрос был ясен. На тридцать третьем году правления Гуансюя Юань Шикай был переведен на должность министра иностранных дел и стал принимать участие в заседаниях Государственного совета. Такое "повышение" фактически означало лишение его военной власти; Юань Шикай хорошо это понимал, поэтому, не дожидаясь приказов, по собственной инициативе отказался от поста Верховного главнокомандующего бэйянской новой армией. Цы Си прекрасно сознавала, что реальному контролю Юань Шикая над армией нельзя положить конец немедленно, так же как нельзя было немедленно прервать связи между Юань Шикаем и И Куаном. Она готовилась предпринять новые шаги против И Куана, но заболела, а тут еще внезапно пришло потрясающее известие: Юань Шикай готовится сместить императора Гуансюя и посадить на его место Цзай Чжэня — сына И Куана. Ни умение И Куана вести дипломатию и выслуживаться перед Цы Си, ни заслуги Юань Шикая, ни то, что объектом тайного сговора, в котором Юань Шикай играл главную роль, был ненавистный ей император Гуансюй, не помешали вдовствующей императрице Цы Си усмотреть во всем рок судьбы — злой рок для рода Айсинь Гиоро, для нее самой. Поэтому Цы Си мгновенно приняла решение. Она освободилась сначала от И Куана, послав его в Дунлин инспектировать строительство императорских мавзолеев. Затем вывела в полном составе из Пекина шестое соединение новой армии под командованием Дуань Цижуя [16] и направила его в Лайшуй, ввела в столицу на всякий случай первое соединение под командованием министра сухопутных войск Те Ляна. Когда И Куан вернулся, все уже было решено: Цы Си объявила меня наследником престола и назначила моего отца регентом. Однако чтобы по-прежнему иметь на своей стороне И Куана, за спиной которого стояло столько иностранных держав, она пожаловала ему титул великого князя вечного наследования.

Я не могу сказать, существовал ли действительно заговор Юань Шикая с князем Цином, а если и был, то в чем он конкретно заключался. Один из моих родственников слышал, как Те Лян рассказывал, что для успокоения войск Дуань Цижуя перед их выводом из Пекина каждому солдату были выданы два ляна серебра, новое обмундирование и две пары новых ботинок. Кроме того, я сам слышал от старого евнуха Ли Чананя о загадочной смерти императора Гуансюя. По его словам, Гуансюй за день до смерти был совершенно здоров. Его здоровье ухудшилось после того, как он принял лекарство. Лишь потом стало известно, что это лекарство прислал Юань Шикай. Обычно, когда император заболевал, лекарство, которое ежедневно выписывал главный доктор, должно было делиться для приема между сановниками Департамента двора, а если болезнь считалась серьезной, то и между членами Государственного совета. Родственник одного из сановников Департамента двора рассказывал впоследствии, что перед смертью у Гуансюя была обычная простуда. Он просмотрел рецептуру лекарств, прописанных Гуансюю, и диагноз, поставленный врачами, в котором указывалось, что пульс у императора был нормальным. К тому же кто-то видел накануне Гуансюя вполне здоровым, стоящим в комнате и с кем-то разговаривающим. Поэтому все были крайне удивлены, услышав о тяжелой болезни императора Гуансюя. Еще более странным было то, что не прошло и двух часов с момента сообщения о его болезни, как распространился слух о кончине императора. Так или иначе, смерть Гуансюя произошла при весьма странных обстоятельствах. Если верить словам старого евнуха Ли Чанъаня, у Юань Шикая и князя Цина были тайные планы (устранение императора Гуансюя и назначение наследником престола сына И Куана), и причем весьма тонко разработанные.

Существует еще одна версия. Когда вдовствующая императрица Цы Си поняла, что уже больше не встанет с постели, она не захотела умереть раньше Гуансюя и поэтому убила его. Это тоже вполне вероятно. Но я склонен верить тому, что в день объявления меня наследником императора Цы Си еще не думала о своей скорой смерти. Спустя два часа после кончины императора Гуансюя она приказала моему отцу, князю-регенту: "Ты будешь управлять всеми государственными делами, как я тебе велю". На следующий день она сказала: "Мое состояние критическое, и я чувствую, что больше не встану. После моей смерти все государственные дела должны решаться регентом. В случае особо важных дел необходима предварительная санкция императрицы (жена Гуансюя — Нала — была племянницей Цы Си)". После разоблачения планов Юань Шикая и определения судьбы Гуансюя выбор Цы Си не случайно пал именно на такого регента и такого наследника. Тогда Цы Си еще не подозревала, что умрет так скоро. Как бабка императора, она уже не могла оставаться регентом, однако между ней и малолетним императором становился во всем послушный ей регент, и она могла по-прежнему поступать по-своему.

Конечно, Цы Си не рассчитывала жить вечно. По ее мнению, своим решением она сделала все, чтобы сохранить престол за родом Айсинь Гиоро. Мудрость этого решения заключалась в том, что избранный ею регент был родным братом Гуансюя. Вполне естественным было полагать, что только такой человек не попадется в сети Юань Шикая.

Уже три года я был императором, а мой отец — регентом, и лишь на третий год своего пребывания во дворце я впервые увиделся с ним. Это случилось вскоре после начала моих занятий во дворце Юйцингун, когда он, согласно дворцовому этикету, пришел проверить мои успехи. После того как евнух доложил: "Его императорское высочество", мой наставник заволновался, быстро прибрал книги на столе, сказал, как мне следует себя вести в присутствии отца, и велел стоя ждать. Через некоторое время на пороге появился незнакомый мне человек без усов, в шапке с павлиньим пером. Это был мой отец. Следуя семейным церемониям, я поклонился ему, и мы сели. Устроившись поудобней, я взял в руки книгу и, как учил наставник, громко начал:

— Мэн-цзы посетил лянского Хуэйвана. Ван стоял над прудом… Ван стоял над прудом…

От сильного волнения после двух фраз я застрял, а лянский Хуэйван так и остался стоять над прудом. К счастью, отец волновался еще больше. Он торопливо закивал и невнятно пробормотал:

- Хорошо, хорошо, ваше величество, хорошо! Хорошенько занимайтесь, занимайтесь! — сказал он, кивнул несколько раз, поднялся и ушел, пробыв со мной не более двух минут.

Теперь я знал, как выглядит мой отец. Не такой, как наставник: у него не было ни усов, ни морщин, а павлинье перо на его шапке все время дрожало. Потом отец стал приходить ко мне раз в два месяца, но не более чем на две минуты, и я узнал, что он немного заикается, а павлинье перо покачивалось оттого, что в разговоре он постоянно кивал. Говорил он мало, и, кроме слов "хорошо, хорошо", трудно было услышать что-либо другое.

Мой младший брат слышал однажды, как мать рассказывала, что в год Синьхайской революции отец отказался от регентства. Вернулся он из дворца и говорит матери: "Теперь я смогу приходить домой и нянчиться с ребенком!" Мать долго плакала, раздосадованная его легкомыслием, и впоследствии говорила младшему брату: "Смотри, когда вырастешь, никогда не будь таким, как твой отец". Вся эта история и когда-то написанная отцом парная надпись: "Богатство истинное — в книгах; пребывать в досуге — полпути к бессмертию" — показывают, что, хотя отец и не имел истинного желания "удалиться от дел", тем не менее три года регентства стоили ему немало крови и были наименее удачливыми в его жизни.