Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В свободное время я продолжал писать книгу. Для этого я просмотрел немало материалов. На работе мне создавали благоприятные условия, снабжали ценными документами и необходимой литературой. Помогали мне и мои друзья, доставая интересный материал из библиотек и архивов. Особенно хочется выделить в этом отношении сотрудников Центрального архива, Исторического музея, Пекинской библиотеки и Столичной библиотеки.

Написание книги вызвало живой интерес у множества иностранных друзей. Меня посетило немало зарубежных корреспондентов и гостей, которые расспрашивали о первой половине моей жизни и в особенности о десяти годах моего перевоспитания.

В 1962 году мы добились блестящих успехов в ожесточенной борьбе с трудностями, возникшими как внутри страны, так и за ее пределами. Этот год был для меня радостным еще и потому, что в апреле я был приглашен на сессию НПКС, где имел возможность прослушать доклад ВСНП о строительстве моей Родины. Первого мая я и моя жена Ли Шусянь создали нашу маленькую семью. Это была обыкновенная, а для меня необычная, настоящая семья.

Это и есть моя новая глава. Так началась моя новая жизнь. Глядя на мою семью, удостоверение на право голосования и находясь лицом перед необозримым будущим, я никогда не забуду, каким образом эта новая жизнь была добыта.

Я хотел бы здесь, ко всему прочему, рассказать одну историю по поводу той политики перевоспитания бывших преступников, которая и позволила мне обрести новую жизнь. Говоря словами Жуй Чжи: "Об этом нельзя не написать в книге".

Летом 1960 года я и Сяо Жуй, гуляя по загородному парку Сяншань, завели разговор о том, какое событие в начале нашего перевоспитания произвело на каждого из нас самое сильное впечатление.

Сяо Жуй сначала заговорил о Сяо Гу и Сяо Сю. Как ему было известно, первое сильное потрясение было у Сяо Гу, когда на железнодорожной станции Суйфэньхэ он обнаружил, что поезд ведет китайский машинист. А Сяо Сю был потрясен встречей на вокзале Шэньяна, когда толпа людей приветствовала работницу, потерявшую руку. Про себя он сказал: "Трудно забываемых событий было много. Первым было вот какое. Это случилось вскоре после того, как я начал работать. Как-то вытирая окно, я случайно отбил кусочек стекла. На звон разбитого стекла прибежал смотритель, у меня душа ушла в пятки. А он подошел ко мне и спрашивает, не поранился ли я. Я ответил, что не поранился, но вот стекло разбилось. Он сказал, что стекло — пустяки, в следующий раз будь осторожней.

Я сказал, что с подобными случаями я тоже сталкивался. Меня волновало лишь одно — оставят ли мне жизнь. И вообще, насколько политика снисхождения окажется в отношении меня эффективной. Первым фактом, вселившим в меня надежду, был факт неожиданного милосердия ко мне в связи со сдачей моих драгоценностей, которые я прятал на дне сундука. Тут я поблагодарил Сяо Жуя.

Сяо Жуй широко раскрыл глаза: "А разве ты не в курсе дела? Разве начальник тюрьмы тебе ничего не сказал?"

Оказывается, дело было так. Сяо Жуй давным-давно сообщил начальнику тюрьмы о тайнике в моем сундуке и требовал, чтобы у меня произвели обыск и конфисковали драгоценности. А начальник не стал этого делать. Он сказал: "Обыскать просто, но это вряд ли будет способствовать его перевоспитанию. Подождем, уж лучше он сам отдаст, пусть это будет сделано сознательно". Спустя довольно длительное время Сяо Жуй снова отправился к начальнику тюрьмы с просьбой об обыске. На что начальник сказал: "Пойми, учитывая его особый статус, ему трудно сразу поверить в искреннюю и великодушную политику правительства. Если мы проведем обыск, то он потеряет шанс уверовать в нашу политику. Пусть сам! Ты бы вместо обыска подумал бы, как сделать так, чтобы он пришел к этому сам". Вот и был придуман вариант с запиской, которую он мне написал. Однако не видя в течение долгого времени никакого движения с моей стороны, Сяо Жуй разволновался и сказал начальнику: "Пу И исправит только могила. Почему вы его не обыщете? — "Раньше нельзя было спешить, — ответил начальник. — А теперь тем более". События разворачивались так, что волноваться стал я и потому отдал все свои драгоценности. Именно тогда я уверовал в то, что есть новый путь…

Я стоял на холме парка Сяншань и смотрел на город, освещенный солнцем, и события прошедших десяти лет воскресли в моей памяти. Я вспомнил убеленного сединой начальника тюрьмы, звонкий голос его заместителя, я вспомнил каждого надзирателя, врача, сестер и тех, кто служил в тюрьме. В то время, когда я беззастенчиво их обманывал, артачился, обнаруживал свою полную беспомощность, когда я во всем разочаровался и мне больше не хотелось жить, они, эти коммунисты, неизменно и твердо верили в мое перевоспитание и терпеливо помогали мне заново стать человеком.

"Человек". Это был первый иероглиф, с которым я ознакомился, когда стал читать первую в моей жизни книгу под названием "Троесловие". Однако в первой половине моей жизни я так и не понял, что он означает. С появлением коммунистической партии, с появлением политики перевоспитания преступников я только сегодня понял содержание этого важного слова и стал настоящим человеком.

Мой 20 век Литературно-художественное издание

ПУ И Последний император

РЕДАКТОР

А.Г.Николаевская

МЛ. РЕДАКТОР

Д.З.Хасанова

ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РЕДАКТОР

С.А. Виноградова

ТЕХНОЛОГ

С.С.Басипова

ОПЕРАТОР КОМПЬЮТЕРНОЙ ВЕРСТКИ

М.Е.Басипова

ОПЕРАТОР КОМПЬЮТЕРНОЙ ВЕРСТКИ

ОБЛОЖКИ И БЛОКА ИЛЛЮСТРАЦИЙ

П.В.Мурзин

КОРРЕКТОРЫ

М.Г.Смирнова, Н.В.Семенова

Подписано в печать 25.06.2006

Формат 60x90/16

Тираж 3000 экз.

Заказ № 3533

ЗАО "Вагриус"

107150, Москва, ул. Ивантеевская, д. 4, корп. 1. E-mail: [email protected]

Отпечатано в ОАО "ИПК

"Ульяновский Дом печати"

432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, д. 14.

136
{"b":"182948","o":1}