Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В дворцовую палату Янсиньдянь были доставлены четыре фотографии. Мне показалось, что все четыре девушки были одинаковы: их фигуры походили на ведра, склеенные из бумаги. Лица на фотографиях были очень мелкими, и трудно было различить, красивы они или уродливы. Можно было сравнивать лишь цвет и узоры на халатах — у кого более необычный. В то время мне не приходило в голову, что наступает одно из важнейших событий в моей жизни. У меня не было какого-либо идеала, поэтому, недолго думая, я взял и поставил карандашом кружочек на одной из фотографий, которая почему-то вдруг мне пришлась более по душе.

Это была дочь Дуань Гуна, маньчжура по национальности. Ее звали Вэнь Сю (второе имя Хуэйсинь), и она была на три года моложе меня — ей было всего двенадцать лет. Это была избранница Цзин И. Когда мой выбор стал известен наложницам, Дуань Кан была очень недовольна. Не обращая внимания на протесты Цзин И, она настаивала на том, чтобы князья уговорили меня заново сделать выбор, причем той невесты, которая нравилась ей. Она считала семью Вэнь Сю бедной, а девушку некрасивой, тогда как ее протеже была из богатой семьи и хороша собой. Это была дочь Жун Юаня, маньчжура из корпуса белого знамени. Звали ее Вань Жун (второе имя Мухун). Она была на год старше меня — ей было шестнадцать лет. Слушая уговоры князей, я подумал, почему же они не сказали мне об этом раньше, тем более что мне ничего не стоило поставить карандашом кружочек. И вот теперь я поставил его на фотографии Вань Жун.

Однако недовольными на этот раз оказались наложницы Цзин И и Жун Хуэй. Не знаю, о чем спорили наложницы и князья, но Жун Хуэй предложила следующее:

— Поскольку его величество сделал отметку на фотографии Вэнь Сю, она теперь уже не может выйти замуж за простого смертного, поэтому ее можно взять в качестве наложницы.

Я подумал, что и в одной-то жене не вижу особой необходимости, а тут вдруг сразу две! Мне не очень хотелось соглашаться с таким предложением, однако возразить против доводов князей я не мог. Согласно традициям предков, император должен иметь и императрицу, и наложницу. Я подумал, что раз это дозволено только императору, то я, конечно, должен быть к этому готов, и согласился.

На процесс избрания императрицы и наложницы, описанный здесь очень упрощенно, на самом деле ушло больше года. Внезапно разразилась война между чжилийской и фэнтяньской группировками милитаристов, и свадьба была отложена до 1 декабря одиннадцатого года республики (1922 года). К этому времени Сюй Шичан сошел со сцены. Но грандиозные приготовления к свадьбе приостановить уже было нельзя. Князья доверяли Ли Юаньхуну, вторично ставшему президентом, меньше, чем Сюй Шичану, и всячески боялись, как бы он не расстроил свадьбу. Однако все обошлось как нельзя лучше — правительство Ли Юаньхуна дало согласие. Будь на прежнем месте Сюй Шичан, было бы то же самое. Министерство финансов республики прислало Департаменту двора письмо с извинениями, где, ссылаясь на финансовые трудности, сообщало, что не может полностью выплатить сумму, полагающуюся по "Льготным условиям". Однако специально для свадебной церемонии из суммы таможенных налогов было выделено сто тысяч юаней, из которых двадцать тысяч считались свадебным подарком республики. Одновременно правительственные войска республики, жандармские и полицейские управления решили прислать своих офицеров и солдат для обеспечения охраны церемонии.

Свадебная церемония длилась целых пять дней. После свадьбы в течение трех дней непрерывно шли театральные представления. Перед свадебной церемонией необходимо было сделать ряд дел, в частности пожаловать четырем императорским наложницам титулы (только с этого дня их стали называть императорскими наложницами первого ранга). После этого следовало награждение почетными титулами князей и сановников.

Наибольшую реакцию в обществе вызвал тот факт, что после неудачной попытки реставрации в 1917 году малый двор снова открыто щеголял за пределами Запретного города. В то время как большое число солдат и полицейских республики стояли на посту и обеспечивали охрану, церемониальные отряды цинского двора, бряцая оружием, расхаживали по улицам Пекина. В день официальной свадебной церемонии позади двух военных оркестров республики ехали на конях в дворцовом одеянии великий князь Цин и великий князь Чжэн, держа в руках знаки полномочий. За ними следовали военные оркестры, войсковая и полицейская кавалерия, конные отряды службы внутренней безопасности. Далее шествовали знаменосцы с семьюдесятью двумя знаменами и зонтами с изображениями драконов и фениксов, затем несли четыре желтые беседки (в которых были драгоценности новой императрицы и ее свадебный наряд) и тридцать пар дворцовых фонарей. Вся эта торжественная процессия не спеша двигалась к резиденции императрицы. У ярко освещенных и украшенных ворот резиденции ждал огромный отряд военных и полиции, который охранял отца Бань Жун и ее братьев, встречавших принесенный императорский указ стоя на коленях.

Богатые подарки высокопоставленных особ республики не остались без внимания общественности. Президент, написав на красной карточке тушью: "Великому императору Сюаньтуну в дар от президента Китайской республики Ли Юаньхуна", преподнес восемь подарков: четыре сосуда с художественной эмалью, две штуки шелка и сатина, один занавес и свитки с парными надписями пожелания долголетия и счастливой судьбы. Его предшественник Сюй Шичан прислал в подарок двадцать тысяч юаней и множество дорогих вещей, включая двадцать восемь предметов из фарфора и роскошный китайский ковер с изображениями драконов и фениксов. Чжан Цзолинь, У Пэйфу, Чжан Сюнь, Цао Кунь и другие милитаристы и политические деятели также преподнесли деньги и подарки.

На церемонии бракосочетания представитель республики Инь Чан, главный адъютант резиденции президента, официально принес мне поздравления, как иностранному монарху. Поклонившись, он вдруг воскликнул: "Это было от имени республики, а теперь ваш раб лично приветствует ваше величество!" — и, пав на колени, стал отбивать земные поклоны.

В те годы многие газеты выступали с серьезной критикой происходящего. Однако она не могла помешать необычайной радости князей и сановников и сдержать сторонников монархии, которые со всех концов страны стаями слетались в Пекин, привозя с собой свои и чужие деньги, антикварные изделия и прочие подарки. Однако главным были не эти подарки, а реакция общества. Даже для устроителей свадьбы она явилась несколько неожиданной, и они увидели в этом для себя весьма обнадеживающие перспективы.

Самым радостным событием, вдохновлявшим князей, сановников, старых и молодых приверженцев монархии, а также императорских наложниц, явился приход гостей из Посольского квартала. Впервые после Синьхайской революции в Запретном городе появились иностранные официальные лица, хотя они и прибыли в частном порядке.

В знак нашего внимания и благодарности иностранным гостям по предложению Джонстона во дворце Цяньцингун для них был специально организован банкет. Мне был подготовлен текст благодарственной речи на английском языке, и я по бумажке зачитал его гостям.

С первого же дня всех этих приготовлений я все время думал об одном: "У меня теперь есть императрица и наложница, есть семья. А что же изменилось?" И всякий раз отвечал себе: "Я повзрослел. И если бы не революция, уже наступило бы время моего собственного правления".

О жене, о семье я даже и не думал. Лишь когда императрица, закрытая большим куском красного сатина с вышитыми на нем драконами и фениксами, попадала в поле моего зрения, у меня появлялось любопытство и хотелось узнать, как она выглядит.

По традиции наша первая брачная ночь должна была проходить во дворце Куньнингун, в свадебной комнате размером не более десяти квадратных метров; в ней находился только кан, занимавший четверть комнаты. Кроме пола, все было красного цвета. Испив брачный бокал и съев так называемые "пампушки, приносящие детей и внуков", я вошел в эту темную красную комнату, и мне стало как-то не по себе. Императрица сидела на кане, опустив голову. Я огляделся и почувствовал, что перед глазами все красно: красный полог, красные подушки, красная одежда, красная юбка, красные цветы, красное лицо… все словно масса расплавленного красного воска. Я не знал, сесть мне или стоять. "Все-таки в палате Янсиньдянь лучше", — подумал я, открыл дверь и вышел.

37
{"b":"182948","o":1}