- Четвертинки есть? – кратко осведомился Жорка.

 - Есть, милок, есть, - заверила Жорку старушка.

 - Тогда одну четвертинку и одну нормальную, - сказал Жорка. – Сколько?

 Старушка назвала цену, и выяснилось, что получалось у неё нехило.

 Жорка рассчитался, нормальную бутылку убрал под куртку, а четвертинку протянул Сакурову.

 - Нет! – инстинктивно взмахнул руками Константин Матвеевич.

 - Ты это чево? – обиделся Николай, стараясь одновременно смотреть и на четвертинку, и на нормальную бутылку, спрятанную Жоркой.

 - Ничего, - огрызнулся Жорка. – Или я должен к однополчанину с пустыми руками идти?

 - А, ну это понятно, - нехотя согласился Николай и принял четвертинку. Он воровато сковырнул пробку с горлышка, как-то специально изогнулся и выдул водку в три булька.

 - Как? – поинтересовался Жорка, а Сакуров почувствовал характерный желудочный спазм и схватился за живот.

 - Ничего, - просипел Николай. – Закусить ба…

 Жорка купил три традиционно вонючих чебурека, земляки перекусили и решили ехать до Невы, где возле Дворцового моста жил Жоркин однополчанин, на троллейбусе. Билетов они покупать не стали, поэтому возле Пассажа их накрыли контроллёры. Жорка отмазался удостоверением, Сакуров отмазался как сопровождающий инвалида, а вот Николая согнали.

 - Братцы, братцы! – вопил Николай, припуская по тротуару за медленно ползущим троллейбусом. – Чё мне теперь делать-то?

 - Да, что ему делать? – проникся христианским сочувствием Сакуров.

 - Тут рядом, - отмахнулся Жорка. – Если не дурак, пусть бежит за троллейбусом.

 Николай оказался не дурак. Вернее, не настолько дурак, чтобы растеряться и остаться на том месте, куда его спустили бдительные контроллёры. Он бежал за транспортом, на каждой новой остановке заглядывал в салон и спрашивал, не вышли ли контроллёры?

 - Нет, ещё не вышли, - успокаивал его Жорка, и Николай продолжал трусить дальше, в то время как контроллёры, числом трое, выясняли отношения в разных концах троллейбуса с другими зайцами. Эти зайцы имели вид более платёжеспособный, чем разноцветный дальний родственник Семёныча, и с ними имело смысл работать в надежде вытряхнуть из зайцев штраф. Поэтому контроллёры тормозили в салоне, и пытались получить хоть какие-то деньги, потому что от этих денег напрямую зависела их зарплата. В противном случае – если безбилетники откажутся платить – контроллёры грозили препроводить их в ближайшее отделение транспортной милиции. Но культурные питерские зайцы свои права знали туго и без адвокатов никуда идти не собирались.

 - Ты раньше был в Питере? – спросил Сакурова Жорка.

 - Нет, - ответил Сакуров.

 - Ну, и как тебе северная столица? – поинтересовался Жорка.

 - Фигня. Если честно, я не думал, что Питер такой грязный город, - сказал Сакуров.

 - Раньше тут было гораздо чище, - заверил его Жорка.

 - Ещё далеко? – спросил Сакуров, с состраданием наблюдая за Николаем. Троллейбус к тому времени переезжал по диагонали какую-то площадь, и дальний родственник Семёныча, чтобы не отстать, соскочил с тротуара и нёсся за троллейбусом по проезжей части, увёртываясь от иномарок и прочих транспортных средств. В одном месте ему повезло, и он зацепился за аварийную лесенку позади троллейбуса.

 - Сейчас выходим, - ответил Жорка на вопрос Сакурова, они сошли на остановке, и Жорка позвал Николая: - Слезай, приехали.

 - Я не знаю, куда тут ГАИ смотрит, но ездют местные безобразно, - принялся возмущаться дальний родственник Семёныча. – Нет, ты видишь, что человек за троллейбусом бежит, так на хрена его подрезать?!

 - Безобразие, - сочувственно поддакнул Сакуров.

 - Так, сейчас сюда, - сориентировался Жорка. Имея в арсенале наводку ментов и собственные сведения о бывшем Ленинграде, сделал он это (сориентировался) довольно быстро.

 - Куда? – переспросил Сакуров, любуясь на шпиль Петропавловки и Дворцовый мост.

 - Сюда, - с сомнением повторил Жорка и объяснил своё сомнение несколько двусмысленной фразой: - Вообще-то, раньше в этих домах жили представители бывшей ленинградской элиты или просто коренные блокадники, а Васька, сколько мне известно…

 Васькой звали бывшего однополчанина Жорки Прахова. К его дому за номером таким-то приятели канали минут десять, пока не упёрлись в заново отделанный фасад подъезда дома, построенного на набережной Невы напротив Васильевского острова ещё во времена Николая второго кровавого. А может, ещё раньше. Этот подъезд выгодно отличался от других, куда ещё не въехали представители новой питерской элиты, евроремонтовским шиком, зеркальными окнами и изящными камерами наблюдения на входе, возле которого теснилось с полдюжины иномарок.

 Подканав, Жорка по-хозяйски ткнул в кнопку домофона.

 - Вам кого? – послышался удивлённый голос.

 - Василия Кострова, - небрежно обронил Жорка. – Доложите, что здесь Георгий Прахов.

 Минуты три домофон молчал, а тот, кто им «рулил», наверно, с невменяемым изумлением разглядывал на экране видеомонитора опухшего от беспробудного пьянства разноцветного Николая. Впрочем, на Жорку и Сакурова тоже стоило посмотреть.

 - В вы ему кто? – уточнил, наконец-то, невидимый наблюдатель.

 - Слушай, ты доложи хозяину, что здесь Георгий Прахов, только сделай это немедленно. Иначе, если я доберусь до твоего хозяина без твоей помощи, тебе потом не поздоровится.

 Невидимый промолчал, а спустя пять минут из подъезда выкатывался сам Василий Костров в компании охранников. Это был крупный наголо обритый мужик в деловом костюме, плохо скрывавшем внушительные бицепсы и наметившийся животик. Под пиджаком костюма бритый имел десантный тельник, его шею украшала непременная золотая цепь, а на каждый палец был надет перстень.

 «Ничего себе», - только и подумал Константин Матвеевич, мимолётно задумавшись на тему впечатления от вида однополчанина Жорки Прахова: то ли он испытал тревогу, то ли надежду?

 Николай, наверно, ни о чём таком не думал. Он, разинув рот и схватившись обеими руками за нижнюю челюсть, заворожено разглядывал Василия Кострова.

 - Братишка! – басил в это время Василий Костров и обнимал Жорку.

 - Ты поаккуратней, не поломай бывшего сержанта, - кряхтел в ответ Жорка. Охранники, числом четверо, бдительно вертели стрижеными головами.

 - Чего мы стоим?! – спохватился Василий. – Пошли ко мне!

 - Эти двое со мной, - напомнил Жорка.

 - Эти? Ну, так пусть тоже заходят.

 - Не видать нам, Костя, здесь обеда, - шепнул на ухо Сакурову Николай, озираясь на богатую лепнину новых русских сеней, освещаемых антикварными бра из чистейшей бронзы. (33)

 - Не боись, авось на кухне покормят вместе с прислугой, - также шёпотом съерничал Сакуров, а про себя подумал, что остаться без обеда Николаю будет больней его, потому что аппетит он набегал изрядный.

 Обедом их всё-таки покормили. Но перед обедом пришлось протащиться по всей квартире бывшего однополчанина Жорки Прахова. Хорошо, в офис заходить не стали. Дело в том, что Василий Костров, продолжая выражать радость по поводу встречи однополчан, не спеша потащил их наверх семиэтажного дома. Охранники, числом четверо, бдительно топали рядом.

 - Тут у меня всякие менеджеры делами занимаются, - небрежно объяснял бывший десантник, минуя первые два этажа, - тут у меня отдел собственной безопасности…

 Компания поднималась этажом выше.

 - … А тут я живу…

 Компания поднималась на четвёртый этаж.

 - Семья-то большая? – участливо спрашивал Жорка.

 - Да один я! – отмахивался Василий Костров.

 - Не тесно? – продолжал выражать участие Жорка.

 - Видали?! – радостно гоготал Василий Костров и хлопал по плечу ближнего охранника, от чего тот слегка приседал. – Шутник! Всю жизнь шутит. Мочил духов – шутил, подыхал – шутил. И вот теперь тоже: взялся откуда-то на мою голову и снова шутит!

 Хозяин грозно смотрел на своих охранников, и те тоже начинали гоготать.