Благодаря ничтожным размерам плагиолепусы никому не нужны как добыча и, вероятно, никому не мешают жить. Быть может, поэтому они и так многочисленны.

Всю весну крошки муравьи без устали трудились, воспитывая крылатых самцов и самок, потом, когда над пустыней на все лето засияло жаркое солнце, все сразу будто по команде выпустили своих питомцев.

Рои продолжают бесноваться. Случайно один из них налетел на меня. Муравьи уселись на одежду, полезли в уши, в нос, в глаза. Скорее бежать от муравьиного нашествия, отряхиваться!

Вот рой почти упал на землю и коснулся раскидистых тенет паука трубача Агелена лабиринтика. Тенета вздрагивают от множества трепещущих крыльев. Покой паука нарушен, он выскочил из своего темного логовища и бегает в волнении по паутинной ловушке. Что ему, такому большому, делать с мелюзгой!

Самки тоже справляют утро брачной пляски, я только их сразу не заметил. Грузные и медлительные они взлетают поодиночке одна за другой в рой и, облепленные самцами, падают на землю. Ее поверхность кишит крылатыми муравьями, здесь уже немало погибших самцов, тех, кто выполнил свое жизненное назначение. Быть может, сам по себе рой служит только ради призыва самок. Вся же брачная жизнь протекает на земле.

Выше всходит солнце, жарче его лучи, короче тени от коричневых скал. Все чаще и чаще прилетают самки, и когда рои неутомимых муравьев редеют, они начинают сливаться вместе. Теперь над всем скалистым распадком, нависшим над угрюмой пропастью Капчагая, я вижу только один рой. На земле же продолжают копошиться муравьи, брачный лет сменяется пешими брачными поисками. Время от времени отяжелевшие самки поднимаются на крылья и разлетаются во все стороны. Им предстоит трудная задача основания новой семьи.

С каждой минутой все жарче и жарче. Муравьи прячутся в тень. Термометр показывает тридцать градусов. Еще выше поднимается солнце и повисает над пустыней. Из ущелья начинает дуть сильный и порывистый ветер. Брачный лет муравьев-крошек прекратился до следующего утра. Пройдет еще два-три дня: самки обломают свои фиолетовые крылья и начнут искать убежища. Самцы же все погибнут, и тогда в муравейниках этого вида потечет будничная жизнь, пока не наступит новая весна в пустыне.

Один из распадков на южном склоне небольшого хребта пустыни Малай Сары перекрывается поперек длинной и ровной грядой причудливых скал. Ниже гряды крутой склон засыпан крупными обвалившимися камнями. Ветер дует с юга, врывается в распадок, налетает на красную гряду и мчится дальше через горы и скалистые вершины.

Стоит на редкость теплая осенняя пора, солнце греет, как летом, хотя ветерок свеж, а в тени прохладно.

Над грядой собрались вороны и в восходящих токах воздуха парят компанией, зычно и по-разному перекликаются, затевают веселые игры. Появилась пара планирующих коршунов. Вороны попытались и с ними затеять игру. Но хищники, ловко увертываясь, распластав крылья, важно поплыли к югу. Им некогда, надо спешить в заморские страны, скоро нагрянет непогода.

Вокруг просторы, безлюдье, тишина и извечный покой.

Иду вдоль гряды, приглядываюсь к скалам. Возле большого камня вьется и пляшет рой ветвистоусых комариков. Их свадебный ритуал совершается по обыденному стандарту, каждый танцор мечется в быстром темпе, рывками из стороны в сторону, непостижимо ловко избегая столкновения с партнерами. Иногда в это, скопище плясунов влетает крупная самка, она светло-желтая и хорошо заметна, и падает на землю, увлекая за собою избранника.

Поглядев на комариков, собираюсь идти дальше, но случайно спохватываюсь: откуда здесь в сухой пустыне почти в ста километрах от реки могли оказаться ветвистоусые комарики?

Взмах сачком по рою расстраивает сложную пляску самцов, они разлетаются в стороны, и мне немного жаль этих крошечных созданий, удел которых вскоре погибнуть после исполнения своего долга. Но в сачке... Вот так комарики! В лупу видны крошечные крылатые муравьи-самцы, жители каменистой пустыни Феидоля паллидуля. Все же какое удивительное совпадение! Насекомые, принадлежащие совсем к разным отрядам, одни — к отряду Двукрылых, другие — Перепончатокрылых, выработали сходные правила брачного поведения и, наверное, одинаковые органы, посредством которых рой посылает сигналы самкам. Становлюсь на колени и осматриваю землю возле камня. Здесь всюду скрылись светлые с длинными объемистыми брюшками самки феидоли. Кое-кто из них уже распростился с роскошными крыльями, сбросил их как ненужный свадебный наряд и озабоченно снует между камешками в поисках удобных укрытий.

Брачный полет этого муравья пустыни поздней осенью — для меня новость. Ну что же! Тем самым муравьям крошкам представляется изрядный запас времени: осень, зима, весна, для обоснования собственного муравейника до наступления жары и сухости.

Солнце прячется за горы. Тянет холодным воздухом. Красной гряде скал нет конца. Придется кончать поход. Пора спешить к машине на бивак.

Среди однообразной пустыни вдали показались солончаки и озерцо во впадине, окруженное белыми солеными берегами, да бугры с зеленым саксаулом. Свернули к ним, кончили пробег.

Как всегда, едва остановив машину, отправляюсь проведать, нет ли здесь чего-нибудь интересного. На солончаке у озерца увидал отпечатки грациозных копыт джейранов, цепочку следов большого волка и массу кучечек земли, выброшенных закопавшимися в землю маленькими жужелицами-омара. Тревожно попискивает сорокопут, поскрипывают, неловко перебираясь с ветки на ветку его короткохвостенькие птенчики-слетки. Еще прошел мимо одинокий одичавший верблюд, должно быть давно отбился от человека и привык к вольной жизни. Большая серебристая чайка облетела стороной бивак, проведывая нас посетителей этого глухого уголка. Еще по земле мечутся редкие муравьи черные бегунки. Стали пробуждаться муравьи-жнецы: скоро, как только остынет земля, они повалят толпами собирать урожай семян.

И будто все! Но у самого бивака на голой площадке мечутся из стороны в сторону какие-то очень маленькие насекомые, очень суетливые, будто кого-то разыскивают. Их много, несколько сотен. Поймать такую шуструю крошку непросто, когда под рукой нет эксгаустера. Впрочем, к пальцу, увлажненному слюной, прилипает моя добыча, можно ее разглядывать в лупу. К удивлению вижу крылатого самца самого маленького муравья наших пустынь Плагиолепус пигмеа. Видимо, сейчас наступила пора их брачного лета.

Обычно самцы этого вида собираются большими роями и толкутся в воздухе, совершая замысловатые пируэты, подобно ветвистоусым комарикам. Но здесь я не вижу самок, их нет. Тогда к чему это сборище, эта безумная трата энергии. Может быть, ветер, дующий вот уже несколько дней подряд, мешает муравьям-крошкам роиться, и они воздушный полет заменили наземным бегом. Но тогда были бы и самки.

Может быть, самцы, покинув родительские гнезда, прежде чем собраться роем в воздухе, сперва находят друг друга на земле, а потом уже, когда наступает вечер, стихнет ветер, поднимаются в воздух. Зачем же такая неэкономная трата сил и суетливый, бесконечный, будто явно поисковый бег? Непонятно поведение крошечных самцов и я наведываюсь к ним с бивака через каждый десяток минут.

Солнце начинает погружаться за полоску облаков, на западе синеет солончак, голубое озерко, подернутое легкой рябью, по краям, отражая закат, становится почти красным. Потом красное солнце выходит из полоски облаков и прочерченное поперек несколькими, почти черными, черточками, медленно опускается за горизонт.

Кончилась жара. Дует прохладный ветер и мы так ему рады.

Загляделся на закат, забыл о муравьях-пигмеях, поспешил на голую площадку, но там уже не застал никого. Исчезли муравьи, все до единого. Наверное, поднялись в воздух, улетели роем.

Так и не разгадал секрета наземного бега муравьев, остался в недоумении.