Люди невольно попятились, услышав голос, доносившийся из недр обугленного неразрушимого устройства.

— Все в порядке, — бесполезно повторил Фактор. — Огонь под контролем. Все будет, как прежде.

Но, даже произнося эти слова, он знал: как прежде уже не будет.

В устье Долины караван остановился. Головная паровая повозка, элегантное шестиместное ландо «уолфорд», затряслась и встала, вынудив остановиться шедших за ней — сборную вереницу грузовых, накрытых тентами платформ. Зубчатые передачи разъединились, платформы застыли, мощно урчали угольные бойлеры марки «Дегтекошка».

Как и все остальные, головная повозка была украшена позолоченным гербом «Университета Головы Фактора»: механическое лицо с пустыми глазницами, а над ними — представленное клепками причудливое созвездие, известное как Корабль Фактора. Завершался герб стягом с девизом «Восставший из пепла». Еще на капоте ландо красовалась серебряная фигурка тележника, хотя эти крепкие тягловые животные давно исчезли с улиц Тарритауна, где находился университет.

Дверцы ландо распахнулись, открывая обитые плюшем сиденья, пассажиры вышли на яркий солнечный свет. Парящая над головой скальная пустельга с пронзительным криком легла на крыло.

Водителем «уолфорда» оказался мужчина средних лет, все еще в профессорском облачении, которое носил в аудиториях: легкий костюм с жилеткой из волокон сонночервя (эту ткань импортировали из тропиков) и кожаные сапоги до колен. В своем консервативном одеянии он походил на обычного академического педанта. Только выбор шейного платка выдавал эксцентричность или личные вкусы: ведь обычно он повязывал антикварный галстух из устаревшего материала, известного как люксар. В солнечных лучах материя испускала собственное сияние. Специалист по антиквару подтвердил семейные легенды о галстухе: это была смесь волокон «Бледного огня» и «Праздносевера», одна из последних тканей, изготовленных на ныне несуществующей Фабрике.

Теперь к пассажирам из головной машины, четырем мужчинам и двум женщинам, присоединились, спрыгнув с грузовых платформ, остальные. Последние были явно рабочими. Вместе вся группа повернулась на север. Прикрывая глаза от солнца, они подняли голову к небу.

Кто-то присвистнул, охнула женщина, один рабочий сказал:

— Да будь я мохнорылый ту…

Заговорил водитель ландо:

— Зрелище и впрямь внушительное. Особенно вблизи. Я десяток раз просил Голову Фактора мне объяснить и до сих пор не понимаю механизмов, которые удерживают его на весу. Боюсь, еще несколько десятилетий нам это будет не по зубам. Но помните… каким бы странным он ни казался, это всего лишь наука.

Посетителей Долины заворожил вид материнского корабля Фактора. Висящий над развалинами Фабрики, как заблудившаяся луна, звездолет бы недвижим, словно гора. Совершенство этой серебристой сферы нарушали лишь несколько открытых люков. Таким корабль оставался десятилетиями: нежилой и не посещаемый — ни кем-либо из жителей планеты, ни собратьями со звезд.

— Нам пора двигаться дальше, — снова заговорил глава экспедиции. — Нужно разбить лагерь до наступления сумерек, а до места еще несколько миль. И если дорога впереди хоть сколько-то похожа на ту, по которой мы сейчас ехали, двигаться придется медленно. Это не Большой променад. Мостовых тут не будет.

— И барышень легкого поведения, — добавил один из рабочих, вызвав взрывы хохота, что разрядило небольшое напряжение, которое почувствовали все.

Группка распалась. Один из водителей распахнул пошире дверцу бойлера своей повозки, и изнутри полыхнуло пламя, в которое он подбросил угля. Тут кто-то крикнул:

— Профессор Кэйрнкросс! Смотрите!

Из растущего вдоль проселка кустарника выбрался приземистый механизм. Он был размером с табурет и неуклюже полз на трех паучьих лапах, направляясь к повозке с открытым бойлером.

В мгновение ока на незваного гостя уставились с десяток винтовок и пистолетов, которые прихватили с собой для Защиты от страшноволков и прочих хищников. Профессор Кэйрнкросс остановил людей прежде, чем они открыли стрельбу.

— Нет, не надо… Кажется, я знаю, что это.

Механизм безошибочно нацелился на открытое пламя. Оказавшись рядом с бойлером, он направил на источник жара раструб шланга. Раздался шум работающего вхолостую насоса. Через несколько минут тщетных потуг маленький механизм сдался и опустил раструб, стальные лапы подломились и он упал на песок.

— Поехали, — сказал профессор Кэйрнкросс. — И помните: какие бы диковины мы тут ни увидели, они так же безвредны, как и эта.

Когда машины снова тронулись, пассажиры ландо некоторое время молчали. Потом заговорила одна из женщин:

— Вы действительно уверены, Чарльз, что никакие опасности нам не встретятся?

— Да, Дженнифер. Из корабля Фактора никогда не появлялось ничего, кроме него самого, его посадочного модуля и заводных пожарных. Верно: после того как Долина опустела, здесь могли приземлиться другие конструкты, но это представляется крайне маловероятным. Фактор контролировал все, и когда судьба настигла его, уже не смог связаться через модуль со зведолетом. Это он мне достаточно часто говорил. И хотя к словам Головы следует относиться критически — ведь повреждения иногда проявляются самым странным образом, в данном случае я склонен Фактору верить.

— Уверенности в вашем голосе было достаточно. Не сомневаюсь, рабочие приободрились.

Профессор Кэйрнкросс как будто смутился:

— В конце концов, это же моя работа. Мы не слишком бы преуспели в раскопках, если бы вечно оглядывались через плечо, нет ли где инопланетной угрозы. Нет, думаю, ничего страшнее пары дружелюбных призраков нам не встретится.

Дорога действительно местами была непроходимой. Экспедиции часто приходилось останавливаться, чтобы срубить крупные деревья, вставшие по самой середине: пробить землю в наезженных веками колеях росткам было не под силу. Сквозь густую листву вдоль старого проселка иногда была видна Фабрика и множество строений возле нее: крыши домов обвалились, окна выбиты. Древние механические пожарные им больше не встречались, но ехали они все равно медленно. Выбранного профессором и остальными археологами места экспедиция достигла лишь с наступлением сумерек.

Фестивальное Поле почти заросло купами саподил и палисандров, но недалеко от дороги сохранилась прогалина размером приблизительно с поле для игры в мяч. Здесь решили разбить лагерь, припарковав платформы на старой дороге.

Пока ставили палатки, профессор Кэйрнкросс повел Дженнифер и остальных своих университетских коллег кратким путем через заросшее поле. Трудно сказать, что им руководило. Разумеется, его уверенность отчасти объяснялась долгими часами над старыми картами, рассказами деда, который был ему тезкой, бессвязно бормотавшего о жизни в Долине Фабрики. Но вело его и нечто большее: это был инстинкт, почти генетический, память души и память предков.

Через несколько минут они вышли к посадочному модулю Фактора. Деревья подступили прямо к его стенам. Трава, выросшая на земле, которую занес на трап ветер, лизала порог, за который тот же ветер нагнал листья. Из самого модуля едко пахло экскрементами какого-то зверя.

Возбуждение профессора Кэйрнкросса было почти осязаемым и передалось остальным. Потные, одетые для городских улиц, а не для ходьбы по бездорожью, с проступающими красными рубцами от ударов веток на лицах, его товарищи не протестовали, когда он сказал:

— Давайте пройдем еще немного к Фабрике. Я хочу найти скелет Фактора.

Выйдя на опушку, они остановились. Замусоренная промасленная полоса сопротивлялась напору растительности гораздо лучше, чем дорога или низинка, — здесь виднелись лишь самые цепкие сорняки. В пурпурно-золотых сумерках археологам открылся ничем не заслоняемый вид на печальную, с просевшими крышами Фабрику: кое-какие секции рухнули под напором разлившейся в половодье Суолебурн, на средней еще видны были следы пожара, который разоблачил Фактора и послужил причиной его кончины и закрытия Фабрики.