Гоня перед собой конус света и звука, с воем подлетела машина «скорой помощи». Выехав из Гарлемской больницы на Западной Сто тридцать пятой, она, наверное, промчалась через десятки строительных площадок — такой ее покрывал слой пыли. Распахнулись дверцы, выпрыгнули и протолкались через толпу к поверженному санитары.

— Где она, черт побери? — завопил один.

— Тут, тут. У меня.

— Заморозь скорее. Может, удастся пришить…

Из черно-белых патрульных машин повылезали удвоенные наряды и тут же наставили широкие дула пушек-погремушек на толпу, прежде чем сообразили, что ни у кого здесь нет настроения бузить. Нет нужды в ударах дубинками по головам. Все напряжение уже разрядилось, выплеснулось в столкновение между Кувалдой и мной.

Сегодня в сверхновой я видел лишь символ кошмара. Сегодня, чуть изменив точку зрения, я смог воспринимать Кассиопею, как арабы: отрубленная кисть, окрашенная красной хной — или кровью. И тогда сверхновая посреди созвездия — не свирепый глаз, а, скажем, кольцо со сверкающим камнем на пальце.

Большое топорное кольцо, которое смастерили из зачищенных проводов и прочих отходов цивилизации… кольцо на фаланге толстого пальца с порослью черных волосков…

Стоит мысленно вернуться на неделю назад, как меня засасывает в прошлое. Время — водоворот, способный поглотить целиком общества, города, культуры…

Как всегда, разгром у меня в трейлере мог бы служить иллюстрацией к докторской диссертации по теории хаоса. Я все надеялся, что следующий день станет тем самым, когда из случайных компонентов возникнет порядок.

Восстановить половину города — непростая задача. Инфраструктура — суровая хозяйка. Лично мне хотелось делать работу и плевать на писанину. И вот результат налицо.

— Планы у меня были в этой самой стопке, — сказал я, роясь в кипе бумаг высотой в половину московского «Хилтона». Счет-фактуры, заказы на работы, отчеты, доклады УОТа[22], инвойсы, напоминания от Мамы Касс…

— Не беспокойтесь, — отозвался Друкер. — Я позвоню в головную компанию, пусть пришлют нам по факсу новые.

Керри Друкер был одним из архитекторов, задействованных в нью-йоркских проектах «ККГ». В духе времени его фирма предоставляла сотрудников безвозмездно. Молодой, круглолицый, с очками в черной оправе на курносом носу, Друкер являл собой воплощение уверенной компетентности. Я восхищался тем, как спокойно он выглядел, как, кажется, радовался своему недолгому статусу добровольца. Еще недавно, во время Скудных Лет, человек его образования и должности и минуты своего драгоценного времени не мог бы потратить на такую затею — если бы программа вообще стартовала.

Но сегодня, когда «Корпус консервации городов» стал процветающей реальностью, когда рекрутов у нас на пятьдесят процентов больше, чем новобранцев у военных, когда победа на прошлогодних президентских выборах нынешнего главы государства подвела солидную базу под его рискованные социальные программы, все хотели урвать свою долю славы. Недоверчиво поглядывая друг на друга, своекорыстие и альтруизм спарились, и их потомство (учитывая множество крестных мам и пап) благоденствовало.

Друкер распустил узел галстука, украшенного по последней моде узором из разноцветных метаграфов.

— Господи, какая жара! Ну и лето!

Я перевел еще на одно деление переключатель шумного кондиционера. Он был новой чешской модели и довольно норовистый. Но какого черта! Ведь теперь, когда экономическое сальдо в нашу пользу, мы можем позволить себе помогать подняться бывшим государствам-сателлитам.

— Если тот искусственный фитопланктон действительно будет забирать столько углекислого газа, как нам твердят, через пару лет станет заметна разница.

— Очень на это надеюсь. Вода подошла уже почти на пять футов к моему дому на Файер-Айленд[23]. — Тут Друкеру пришла в голову новая мысль. — У вас, случаем, нет доступа к узлу метаинформа, а? Тогда я мог сразу вытащить эти планы…

— Увы. Знаю, знаю. Самому смешно. Мы тут стараемся электрифицировать город, а сами в офф-лайне. Говорили что-то про группку хакеров, которые перепрограммировали ретрансляторы в этой части Манхэттена. «Всесвязь» не хочет добавлять новые узлы, пока со всем не разберутся. Это тянется уже три недели, но «Всесвязь» заявляет, что они работают не покладая рук. Нас подключат совсем скоро. Если уж на то пошло, надо будет и этим сегодня заняться. Может, успеем заскочить по дороге?

— Конечно, конечно, — дружелюбно согласился Друкер. — Мне нужно только взглянуть, как идут работы по сносу, убедиться, что мы не отстаем от плана.

Я встал:

— Тогда пошли.

У двери трейлера я взял из горы грязной одежды пару желтых пластиковых касок. Друкеру я дал более новую, с наклейкой НАСА: Снупи[24] верхом на «Космической Станции Альфа».

За дверью жарилась на солнце мешанина земли и кирпичной пыли, покрывавшая приблизительно сто пятьдесят акров в сердце Гарлема — так пахло в Бенаресе, когда мне удавалось вырваться туда в выходной. Мой трейлер был установлен на северной окраине расчищенного пыльного участка, на Сто тридцать пятой улице. (С запада территорию проекта ограничивала Сент-Николас-авеню, с востока — Ленокс, а с юга — Сто двадцать пятая улица.) Моя штаб-квартира была подключена к коммунальным системам города, добраться до нее можно на машине. Вокруг — эдакий современный цыганский табор — десятки других трейлеров, где жили остальные рабочие «ККГ». У каждой бригады был собственный тотем и лозунг: СИНЯЯ ВО ГЛАВЕ! У ТОПАЗОВОЙ БОЛЬШИЕ ЛОПАТЫ И ВЕДРА! ЗОЛОТЫЕ СПРАВЯТСЯ С ЗЕЛЕНЫМИ ОДНОЙ ЛЕВОЙ!

Мы с Друкером запрыгнули в небольшой двухместный кар с толстыми шинами на высокой подвеске и покатили на южную сторону, где проходил демонтаж последних строений.

Лавируя среди камнедробилок и кранов, землемеров и инженеров, мы разговаривали, перекрикивая рык мотора и шума работ — в основном о проекте.

Друкер разошелся не на шутку:

— Знаете, глядя по сторонам, я, честное слово, нутром чую успех. На сей раз мы делаем все как надо. Никаких полумер, никакой правительственной мании величия, как при возрождении городов в шестидесятых. Это истинно народный проект. Когда мы пришли, тут были только выжженные остовы, ни отопления, ни воды, ни даже стекол в окнах, а после себя оставим районы, пригодные для жизни. И не какие-нибудь там безликие бетонные башни. Малоэтажки, небольшие дома, с площадями и скверами, фонтанами и цветами, церквями, магазинами и школами, и все интегрировано в органичное целое, истинный добрососедский городок…

Я оглянулся через плечо. Друкер не держался за сиденье, а размахивал руками в строительном экстазе. Я отвернулся.

— Держись! — крикнул я и резко свернул.

Друкер едва не вылетел — но только едва-едва.

Карниз, вероятно, расшатавшийся от взрывных работ, отвалился от одного из изолированных кирпичных домов, которые стояли тут и там на стройплощадке одинокими часовыми, глядящими в прошлое, тогда как будущее подбирается из-за спины. (Эти здания городской комитет по исторической консервации счел достойными жизни в новой инфраструктуре.) Кирпичи, грудой сваленные у фасада, сползли на утоптанную тропу, по которой я всегда ездил.

Пронзительный вопль по радио старшему ближайшей бригады гарантировал, что на обратном пути нам не встретится неприятностей. Едва не произошедший несчастный случай как будто несколько окоротил Друкера, и он сидел тихо, пока мы не достигли юго-западной оконечности проекта, где полным ходом шли последние работы по сносу.

Нас остановила разметчица с флагами. Улыбнувшись, она отерла со лба пот рукавицей.

— Холли нужно с тобой поговорить, Майк. Они наткнулись на нечто неожиданное.

Оглядевшись, я обнаружил, что кругом затишье: бездействовали грузовики, бульдозеры, «бабы» для пробивания стен и люди. Складское, судя по всему, здание было наполовину снесено, его внутренность раззявлена жестокому солнечному свету, как у разломанного краба. Оно было одним из четырех, остатки квартала. За идущим вдоль Сент-Николас-авеню цепным заграждением остановились поглазеть несколько прохожих. Позади них виднелся городской университет Нью-Йорка, стоящий на холме среди безжизненных деревьев.