Оно и немудрено: три книги понадобилось написать автору, чтобы показать, как из недоучившегося студента волею посланного ему чудного объявления-заклинания возникает вор с магическим прикрытием, гроза сокровищ и артефактов, не уловимый ни своими, ни даже «чужими» всевидящий преобразователь всяческого колдовства («специалист по отладке заклинаний»!), потрясатель Открытых и Закрытых миров, непобедимый противник вредного Кардинала и всех его бессчетных дублей, нерукоположенный создатель абсолютного бога, спаситель королев, девиц, призраков, наконец, самого Вселенского Диска (Истинных Миров)!

Впрочем, похоже, много мучений этот «живчик» своему истинному создателю (автору) не принес. Есть подозрение, что оба они- родственные души, генетически связанные друг с другом. Гак, на первых же страницах мы узнаем, что Семен, после некоторых юношеских колебаний «…поступил в технический университет, где обучался последние годы всяким мало кому сейчас нужным премудростям. И зачастую жалел об этом своем необдуманном поступлении, потому что уже на втором курсе понял, что техникой ему заниматься неинтересно. А интересно было Семену писать всякие фантастические истории, в которых придуманная им действительность была гораздо интереснее, чем та, в которой он жил».

Ну, за что боролся, на то и напоролся - продуктивными усилиями своего «родителя», который, судя по его биографии, и сам был бы не прочь…

Понятное дело, при такой напряженной работе не обойтись без верного советчика, охранителя, можно сказать, друга. Все эти и другие полезные качества объединил в себе магический медальон Мар, собственно и обеспечивающий «магическое прикрытие», а кроме того, достойно разделивший с новым хозяином тяготы и лишения весьма опасных путешествий, в ходе которых развивались и совершенствовались удивительным образом «профессиональные навыки» обоих.

Из персонажей «поддержки» достойны упоминания Хайк - воин из клана Болотной Черепахи, исполнявший по мере развития сюжета различные важные роли - от телохранителя и верного друга Симеона до регента-управителя Вселенского Диска (в финале трилогии), и Олия - внучка Главы Вседисковой Гильдии Воров и Мастера Четырех Углов, пробудившая в сердце искушенного к тому времени (третий том!) «светила воровского мира» чистую и возвышенную любовь.

Названный ранее Кардинал - «упрощенный» интриган, комплексующий по поводу своего «упрощения» - олицетворяет собой противодействующую главному герою силу, но не темную, как это принято по стандарту, а скорее именно серую. Здесь заметны следы удачного карикатурирования коллизии, придуманной когда-то Дюма-старшим: дряхлый Император, Императрица, всесильный регент (Кардинал), адюльтер между двумя последними… Впрочем, эта линия лишь слегка обозначена, подробности опущены: ежели кому понадобится, он в любой момент может обратиться к первоисточнику.

Разумеется, карикатурно стилизованы под ситуацию также «гвардейцы» кардинала и «мушкетеры» (правда, эти последние существуют как бы сами по себе), юмористически обозначен конфликт между ними. Появление «противников» эпизодично, что объясняется, в частности, логикой построения и самой трилогии, и каждой книги в отдельности.

Структурно все три романа представляют собой «цепочки новелл», описывающих, как правило, разнокалиберные Миры, куда по всяким надобностям путешествуют Семен и Мар. Этих Миров на самом деле много: Изумрудный, Каменный, Озерный, Чистоледный, Рациональный, Мандариновый, Тупиковый, Торговый, Выгребной, Мир-Х, Исправительный и т.п. Одни из них (скажем, Ханский, Лесной) прописаны достаточно зримо; другие же только упоминаются, поскольку их пока еще не коснулись «разносторонние» интересы основных героев. Главное, все эти Миры - Истинные, то есть рано пли поздно туда можно совершить «познавательно-экспроприационную» экспедицию-экскурсию - если на то будет когда-нибудь писательская воля.

Совсем не трудно заметить, что целеполагание Миров в большинстве случаев прописано в самих названиях. Потому-то, прибыв, например, вместе с героем в Ханский Мир, не удивляешься, встретив джинна Мафусаила ибн-Саадика, в некоторой степени повторяющего судьбу знаменитого лагинского Хоттабыча и успешно развивающего цветисто-возвышенную речевую традицию Востока. В Лесном как родного принимаешь Иванносорокосила - «доброго лихого» человека, принципиального борца с друидами, безошибочно определяющего последних по негативному отношению к «национальной браге». Соответственно, в Мире-Полигоне готов слушать по стойке «смирно» парадно-благостного Маршала Ити Б.Р.В. - Главнокомандующего Имперскими войсками, «слугу царю, отца солдатам»… Ну и, конечно, магические клинки, «шары предвидения», «ковры-дастарханы», прочие колдовские артефакты, «первичные» и «комплексные» заклинания легко перемещаются в пространстве Миров вслед за персонажами, составляя вещную основу реализуемых сюжетных коловращений.

Тем самым в пределах каждого повествовательного отрезка обязательно обнаруживаются какие-то параллели, аллюзии, реминисценции, иногда литературно-сказочно-мифологические, иногда - национальные или социально-бытовые, иногда - политические, иронично, а то и в сатирическом ключе воспроизводящие вполне узнаваемые реалии нынешней российской действительности. Так традиционно проявляется связь фантастического с жизнью, опосредующая особую привлекательность и ценность интонированного вымысла как инструмента многослойного видения мира - не только сущностей его, но и «кажимостей», каждая из которых возникает как реакция на некие вызовы всегда сложносочиненного и сложно-сочлененного времени. По существу, о феномене писателя лишь тогда и можно говорить без всяких натяжек, когда он различает и умеет преподнести такого рода символику.

Михаилу Бабкину подобное интонирование под силу. Причем, что радует, не только в границах отдельных новелл, но и интегрально: многомерной идеей сшиваются добротные куски (романы трилогии) в единое художественное целое - зашифрованное, подающее до поры до времени упреждающие сигналы и декодируемое по мере накопления информации, неравномерно распределенной по пространству повествования.

В самом начале трилогии Мар мимоходом рассказывает прибывшему частным порядком Семену несколько легенд - о Настройщике, о слимпе, о великане Додо и т.д. Сюжетные переходы и постоянные разветвления романных интриг, жонглирование эпизодами и положениями, преобладание в содержательном плане комического не позволяют сразу понять, что в этих легендах, как в зародыше, сфокусирована энергетика и лотка романных «перетоков» друг в друга. Определенные подсказки заботливо разбросаны автором тут и там, но понять их, наблюдая увлекательную игру со словом, а потом и как будто участвуя в ней, не так-то просто.

Не вдаваясь в подробное рассмотрение содержательно-легендной обусловленности, отметим только, что в первом романе происходит «настройка главного героя на слимп»; во втором - усилиями «на-строенного настройщика магии» Семена мифический слимп рождается на свет; в третьем - уже объективированный в божественную ипостась Слимп, вооруженный идеями своего создателя, во исполнение обещанного последнему «одного сокровенного желания» спасает Истинные Миры, и раскаявшийся Кардинал добровольно передает бразды правления победителю, признав окончательное и бесповоротное поражение в долгом противостоянии.

Итак, что же такое СЛИМП?

В каждом романе происходит содержательное расширение этого понятия. Самое первое определение дает Мар, пересказывая легенду: слимп - «фиговина» такая, с помощью которой то ли можно запросто создавать миры, то ли, наоборот, запросто их разрушать. «А еще в той легенде говорилось, что хранится этот таинственный слимп неведомо где, а ежели кому из людей удастся отыскать его, тогда всем станет хорошо».

Второй уровень расшифровки - деятельностно-назывной: название каждой новеллы по первым буквам входящих в него слов всегда складывается в «слимп». Тогда получается, что этот последний какой-то своей частью явлен в любом романном эпизоде. Иначе говоря, каждая новелла хранит свой «паззл смысла»; их декодирование и соединение должны дать (и дают!) некую обобщенную картину.