— Я до сих пор не различаю, когда ты серьезен, а когда нет.

— Я всегда серьезен, — сказал Кристиан.

Потом хмурое выражение исчезло с его лица, он улыбнулся и произнес:

— Встреча с Марком — это половина причины, по которой я сюда заглянул.

— А вторая половина?

— Чтобы увидеть тебя, конечно.

— Зачем?

— Потому что я соскучился по тебе.

А когда Катринка недоверчиво подняла бровь, добавил:

— И сказать тебе, что Пиа переехала вчера ко мне.

Катринка была изумлена.

— Так быстро?

— Мы уже говорили об этом. И… — Он пожал плечами. — Хорошо, если уж мы приняли решение, было бы глупо тянуть время. Ты не согласна?

— Мне нравится Пиа, — сказала Катринка. — Я только думала… я думала, ты устал от нее.

Кристиан качнул головой.

— Думаю, я просто не был готов лишиться свободы.

— А теперь готов?

— Да.

— Если ты счастлив, milacku, — в заключение сказала Катринка, — я счастлива тоже.

— О да, мама. Я очень счастлив.

Но почему, подумала про себя Катринка, она не доверяет этому его заявлению?

Кристиан вернулся к себе, чтобы провести с Пиа вторую половину дня и ждать телефонного звонка Марка, а Катринка пошла спокойно побеседовать с Ирджиной, потом отправила одну из горничных погулять с ребенком и, наконец, спустилась в свою спальню, чтобы принять душ. Она чувствовала возбуждение, беспокоясь за Марка и не зная, как поступить с няней.

Выйдя из-под душа, Катринка услышала телефонный звонок. Думая, что это Марк, она скользнула в халат и, оставляя мокрые следы на полу, кинулась в спальню, чтобы ответить.

— Миссис ван Холлен, звонит мистер Грэхем, — сказала Анна.

— Скажи, что меня нет.

— Он просил передать, что знает о том, что вы дома и, если вы не захотите с ним разговаривать, он приедет лично и заставит вас принять его.

— Спасибо, Анна, — сказала Катринка.

Она взяла трубку:

— Адам, я не расположена сейчас с тобой разговаривать.

— У меня Милена, — ответил Адам. — Есть проблема. И я хочу, чтобы ты приехала. Прямо сейчас, Катринка.

— Какая проблема? — Катринка уловила серьезные ноты в его голосе.

— Я скажу тебе, когда приедешь. У тебя есть адрес?

— Нет, — ответила она. — Подожди.

Она выдвинула ящик ночного столика, вынула блокнот с ручкой.

— Давай. — Когда Адам продиктовал адрес, она снова попыталась спросить:

— Она больна?

— Нет, — сказал Адам. — Я все объясню, когда ты будешь здесь.

Первый взгляд Катринки на новую квартиру Адама на минуту вытеснил из ее сознания все мысли о Милене. Она точно соответствовала его вкусу: красота в холодных тонах. Она почувствовала себя счастливой при мысли о том, что ей не довелось здесь жить.

— Здравствуйте, миссис ван Холлен, — сказал Картер. — Мистер Грэхем в библиотеке. Вам показать дорогу?

— Спасибо, — сказала Катринка. — Как твои дела, Картер? — спросила она, следуя в его сопровождении по узкому холлу.

— Очень хорошо, спасибо, миссис ван Холлен. Спасибо, что спросили. А как вы? Как малышка? — вежливо спрашивал он, и Катринка отвечала, что все нормально.

— Вам надо как-нибудь зайти и посмотреть на нее.

Картер улыбнулся:

— Я сделаю это, мадам. Спасибо. Было бы хорошо увидеть снова и Анну.

Все хорошее настроение Катринки мгновенно улетучилось при первом же взгляде на Милену, которая вытянулась на софе, закутанная в плед, и выглядела несколько бледной, но все равно хорошенькой.

Она читала журнал, Адам сидел в кресле, просматривая воскресные газеты. На низком столике стояли виски и вода. Увидев Катринку, он встал.

— Ну, что случилось? — Катринка повернулась и раздраженно взглянула на Адама. — Что у тебя? Звонишь мне, пугаешь до полусмерти. А теперь вы оба наслаждаетесь воскресным покоем дома.

Милена расплакалась, а по лицу Адама пробежала тень. Он подошел к софе, сел рядом с Миленой, взял ее руки в свои.

— Скажи ей, — произнес он.

Рыдая, Милена затрясла головой.

— Скажи ей, — настаивал Адам.

— Почему ты не скажешь мне? — спросила Катринка.

— Я хочу, чтобы ты услышала это от нее. Ты скорее тогда поверишь в это.

Он снова повернулся к Милене и произнес:

— Скажи ей. Она должна знать.

Катринка села в кресло напротив Милены и спокойно спросила:

— В чем дело, Милена?

Хватаясь, словно утопающий, за руку Адама, Милена посмотрела на Картинку.

— В Кристиане, — сказала она.

Кристиан не слишком-то казнил себя за историю с Миленой. Сожаления о происшедшем нейтрализовывались мыслью о том, что теперь он должен защищать себя. Если он был виноват, то только в том, что потерял контроль над собой. И, когда в субботу утром он позвонил Милене, чтобы извиниться, он скорее хотел оценить ситуацию, нежели выразить свое сожаление. Что он сумел понять перед тем, как она повесила трубку, так это то, что она не собирается звонить в полицию или идти на осмотр к врачу.

Немного успокоившись, Кристиан придумал свою версию случившегося. Он не ждал наказания, с детства ухитряясь избегать ответственности за свои проступки. Вот и на этот раз все, что ему грозило — одна или две неприятные сцены и ссора с Катринкой, которая перестала бы доверять его россказням.

Но когда прошло почти сорок восемь часов и никто ему ничего не сказал, Кристиан начал думать, что Милена решила сохранить случившееся в тайне. Поразмыслив, он не был удивлен. В конце концов, что выиграет Милена, рассказав о его проступке? Она не могла наказать Кристиана, не причинив ущерба себе, Катринке, своим родителям.

Вот почему поздний воскресный звонок Катринки с требованием немедленно приехать несколько удивил Кристиана. Тем не менее, ему удалось спокойно отреагировать на ее просьбу, и ко времени его возвращения в городской дом история, придуманная им, выглядела совершенно правдоподобной.

Когда Катринка ознакомила его с обвинениями Милены, Кристиан изобразил праведное возмущение и оскорбление. Он согласился с тем, что в пятницу вечером был в номере Милены: они договаривались встретиться, и он принес ей шампанское с цветами, чтобы отметить ее контракт. Каким-то образом, он не мог объяснить точно, с чего все началось, у них возникла ссора по поводу ее отношений с Адамом: Кристиан, конечно, не одобрял их. Взаимные обвинения стали настолько жгучими, что она отказалась пойти с ним куда бы то ни было, и он, разозлившись ушел. Конечно, он был не в себе, но ему даже в голову не приходила мысль о насилии. Зачем ему нужно было делать что-то подобное?

Когда Катринка поинтересовалась, зачем же Милене было нужно сочинять подобную историю, Кристиан предложил несколько возможных объяснений: Милена любит находиться в центре внимания — может, она просто искала возможности привлечь его к себе; может быть, она помешалась; может быть, Адам вынудил ее солгать.

— Ты ведь веришь мне? — спросил Кристиан.

— Я не знаю, кому верить, — вздохнула Катринка.

Но несмотря на все сомнения матери, Кристиан ушел из ее дома, чувствуя себя неуязвимым. У Милены не было никаких доказательств. Что именно случилось в ее номере, знали только они двое.

Адам был вне себя от ярости. Он чувствовал и свою вину в том, что случилось. Но ему не понадобилось много времени, чтобы осознать, что единственный способ наказать Кристиана — это предъявить ему официальное обвинение в изнасиловании. Адам также понял, что судебные разбирательства, направленные против Кристиана, скомпрометируют не только Катринку, но и Марка, и тем самым серьезно ослабят его позиции. Марк вполне может потерять свою компанию, а это казалось очень привлекательным для Адама. Он велел Милене настаивать на обвинениях.

Совершенно незнакомая с системой судопроизводства в Соединенных Штатах, Милена не думала, что ее иск может обернуться против нее самой. В ее представлении потерпевший не может стать обвиняемым. А ведь Кристиан был безусловно виноват перед ней. Чувствуя себя беспомощной, несчастной и желая наказать его за то, что он сделал, она надеялась доказать Катринке, что говорила правду. Больше всего ее беспокоили ее родители: она не хотела, чтобы они узнали. Но, когда Адам убедил ее, что они находятся за тысячи миль и никогда ничего не узнают, если она сама им ничего не расскажет, Милена согласилась пойти в полицию.