Рослая фигура Марка выделялась на танцплощадке. Наблюдая за ним, Адам чувствовал, как в его душе начинает подниматься знакомая волна гнева и возмущения. Как же поставить этого зарвавшегося выскочку на место? Как доказать, что он никогда не будет ровней Адаму Грэхему?

— Знаешь, мне кажется твоя бывшая жена выразила желание присоединиться к «Корвилье»… — заметил герцог Камбер, отпив шампанского?

— А? — выдохнул Адам, подумав про себя: «Только через мой труп». — Нет, я ничего не знал, но это меня не удивляет. У Катринки множество друзей в «Корвилье». Я думаю, протестов против ее членства не будет?

Герцог, как и Тони Морленд, состоял в комитете по членству.

— Конечно, нет. Она, кажется, всем очень нравится, хотя она явно не в моем вкусе… — он обернулся к Адаму с улыбкой: — И не в твоем, как я полагаю, больше.

— Совершенно верно, — подтвердил Адам. — Конечно, нельзя пройти через развод без определенной горечи, но это уже давно в прошлом. Что до меня, то я считаю, Катринка должна быть принята, несмотря на свою привычку привлекать прессу.

— Да, — заметил герцог с ноткой презрения в голосе, — она действительно не робеет перед телекамерой.

— Разве что кого-нибудь не устроит ван Холлен.

— Ван Холлен?

— Ее нынешний муж. Сделал деньги на газетах. Его отец был каким-то эмигрантом. Что-то вроде рабочего, мне кажется.

— Действительно? — удивился герцог, округляя глаза. — Я и понятия не имел!

«Так вот как это делается», — думала Шугар почти с восхищением. Чья-то участь решается тихо, одним намеком. И все потому, что человек имел несчастье заработать деньги, а не получить их по наследству.

Герцог встал.

— Рад был встретиться, Грэхем. — Он наклонился и чмокнул Шугар в щеку. — Мне пора идти.

— Интересный человек, заметил Адам, наблюдая, как герцог прокладывает себе путь в толпе, кивая кому-то, останавливаясь, чтобы перекинуться парой слов.

— Да уж! — засмеялась Шугар. — Ты даже представить себе не можешь, какой занимательный.

Адам улыбнулся.

— Ты думаешь, можно соблазнить любого?

— Да, — без обиняков ответила женщина.

— Даже меня?

Она засмеялась.

— Как я понимаю, это вполне возможно.

— А его? — снова спросил Адам, указывая бокалом с шампанским на Марка ван Холлена, обнявшего Катринку.

— Молодожен, беременная жена. — Шугар пригубила шампанского, изучая Марка, а затем сказала: — Ну, это действительно вызов, но я не вижу в этом особой проблемы.

— А ты бы не попыталась?

— О нет, милый. Во-первых, он со мной знаком. А во-вторых, это мне уже не по плечу.

— Я не имею в виду тебя лично, — пояснил Адам. Но у тебя наверняка есть другие… сотрудники?

Шугар посмотрела на собеседника с интересом.

— Ты что, серьезно?

— Я всегда серьезен, когда речь идет о деловых предложениях.

— Но зачем тебе это?

— Думаю, это тебя не касается. Я делаю тебе заказ, а ты его выполняешь за определенную плату.

С минуту Шугар раздумывала: стоит ли ей в это ввязываться, сколько она может запросить с Адама, если возьмется, есть ли у нее на примете девица, способная увести Марка ван Холлена от жены?

— Ну? — нетерпеливо поинтересовался Адам.

— Почему бы и нет? — наконец ответила Шугар.

Адам ласково улыбнулся.

— В самом деле: почему бы и нет?

— Я люблю тебя, Пиа.

— Я тоже люблю тебя. Ты же это знаешь.

— О Господи, — прошептал Мартин и вскочил. Я знал, что ты не поймешь.

Сидя на диване, Пиа с грустью следила за его метаниями по комнате. Вот уже несколько последних дней она страшилась этого момента.

— Мартин… — начала было она, но решила промолчать.

Мартин перестал ходить и снова сел рядом с ней.

— Я люблю тебя, — повторил он, — уже давно. Я хочу жениться на тебе, Пиа.

— Жениться? — повторила Пиа. — Но…

Мартин почувствовал в ее голосе страдание и снова быстро заговорил:

— Я уже почти окончил учебу. Через несколько месяцев я получу работу. Я еще не знаю где, но для тебя это не имеет значения. Ты сможешь работать где угодно. Тебе не обязательно оставаться в Италии… — Он нервно рассмеялся. — Мы сможем жить в Нью-Йорке. Ты потрясешь нью-йоркский рынок своими ювелирными украшениями, ты сможешь это. Все устроится, Пиа, я знаю.

— Мартин, — похоже, Пиа приняла какое-то решение. — Я не могу выйти за тебя замуж.

Юноша заметно побледнел.

— Извини, мне действительно жаль, но я не могу.

— Почему? Ты же любишь меня. Ты сама это сказала.

Пиа вздрогнула.

— Я не то имела в виду. Да, я люблю тебя, но… Я люблю тебя как друга, как брата. Она поднялась с дивана, подошла к Мартину, обвила его шею руками и прижалась лицом к его груди. — Я бы отдала все на свете, лишь бы не делать тебе больно.

Минуту он молчал.

— Я знаю, — сказал он потом.

Девушка чуть-чуть отстранилась и печально посмотрела на него.

— Прости меня, — шепнула она. — Я не хочу, чтобы между нами что-то изменилось. Я хочу, чтобы все осталось по-прежнему.

Мартин знал, что прошлого уже не вернуть. Невостребованная любовь, неудовлетворенная страсть разведет их по сторонам.

Больше всего Мартин жалел, что вообще затеял этот разговор. Почему он сразу не уехал, оставив между ними все как было? На что он надеялся? Разве он не знал, чем закончится его объяснение в любви?

Молодые люди поговорили еще полчаса, уверяя друг друга в былой преданности, и решили встретиться на Пасху в доме Катринки на юге Франции.

— Кристиан тоже там будет? — не утерпел, чтобы не спросить, Мартин.

Он не был уверен, что выдержит еще одни каникулы в компании Кристиана.

— Не знаю, — ответила Пиа безо всякого выражения, словно Кристиан ее вовсе не интересовал. — Наверное, будет, если захочет.

— С чего ты взяла, что он может не захотеть?

Пиа пожала плечами.

— Иногда мне кажется, что он не слишком-то хорошо относится к нам всем, включая Катринку. Он такой странный, ты не замечал?

«Пиа, очевидно, не прочь поговорить о Кристиане», — заметил Мартин.

— Я бы не назвал его странным. Холодный, расчетливый и все.

— Ты сразу невзлюбил его.

Отрицать это было бессмысленно, поэтому Мартин только сказал:

— Зато тебе он нравился.

И снова Пиа пожала плечами.

— Я нашла его интересным. А все остальное? Не думаю. Он не из тех, кто нравится с первого взгляда.

Едва сдерживая свои чувства, Мартин наклонился к девушке, поцеловал ее в щеку и встал.

— Мне надо упаковывать вещи… — он немного замялся, размышляя о чем-то. — Пиа, — сказал он наконец, — не восприми мои слова как пустую, злобную ревность, но не доверяй этому Кристиану, ладно?

— Я всегда осторожна, — отрезала Пиа. — Тебе не следует волноваться за меня. В конце концов тут не о чем беспокоиться. Кристиан не интересуется мною. А я им — и подавно!

Она встала.

— Хочешь, я помогу тебе собрать вещи?

— Нет, — быстро ответил он. — Это не займет у меня много времени. Ложись спать.

Они молча покинули гостиную, поднялись по сосновой лестнице, пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам. Услышав это, старший лакей вздохнул с облегчением, быстро загасил камин, выключил свет, собрал грязные чашки и блюдца и отнес их на кухню. Выключив ненужный свет, он поспешил на мансарду, где его ждала сонная жена. Было уже почти три часа ночи, а слуги в этом доме вставали в половине седьмого утра.

Если старший лакей спал очень мало, то Мартин не спал вообще. Меньше чем за полчаса он упаковал чемоданы, разделся и лег в постель, чтобы спокойно поразмыслить о Пиа, Кристиане, своем будущем, которое вырисовывалось довольно смутно. Услышав, что экономка и старший лакей спускаются вниз, он тоже поднялся, надел один из купальных халатов, которыми Дэйзи и Рикардо снабжали своих гостей, и отправился в ванную комнату, чтобы принять душ.