— С каких это пор вас так интересует счастье Натали? — спросила Катринка.

— Она мать моего сына, — сказал он. — Ходят слухи… — Было ясно, что этот разговор нравится ему даже меньше, чем Катринке, — …что она пьет. Возможно, принимает наркотики.

— Сожалею, Халид, — сочувствующе сказала Катринка. — Я ничего не знаю об этом.

— Если это правда, то как там Азиз? Катринка, я беспокоюсь до смерти…

— Так поезжайте в Лос-Анджелес и узнайте, что происходит. Не ждите, что я это сделаю за вас.

Халид глубоко вздохнул.

— Да, — коротко сказал он, — разумеется, вы правы. Простите меня.

Он отошел, и Катринка несколько мгновений смотрела ему вслед. Это было не ее дело, она знала. Эту проблему решать Халиду. Несмотря ни на что Катринка не желала Натали зла. Напротив, она желала ей счастья. Как, впрочем, и Азизу, она всегда любила этого малыша. Если он… Тяжело думать об этом.

Катринка ничем не могла помочь. Абсолютно ничем. У Халида достаточно времени, денег и власти, чтобы самому позаботиться о своем сыне.

Катринка вернулась к столу и села рядом с Марком, который нежно пожал ее руку.

— Поехали домой, — шепнул он.

— Чудесная мысль, мягко ответила она.

Марк встал.

— Мы уходим, — объявил он. — Кристиан, ты едешь?

— Нет, если кто-нибудь потом подвезет меня, — ответил он, взглянув на Пиа. Юноша понимал, почему Катринка и Марк неожиданно решили вернуться домой, и не имел никакого желания провести следующие несколько часов в унылом одиночестве, смотря по телевизору Олимпиаду.

— Мы подбросим тебя, — заверил Мартин, который не видел другого пути устранить неловкость.

— Хорошо, — Катринка весело взмахнула рукой и повернулась к выходу. Марк снова взял ее за руку, и Катринка неожиданно почувствовала себя удивительно, безгранично счастливой. «Бедная Натали, — подумала она. — Бедная, бедная Натали».

По пути к Мерибел Марк сел вместе с пилотом вертолета, оставив Катринку в пассажирской кабине вместе с Пиа, Мартином и Кристианом, которые, казалось, были заняты тем, что рассматривали заснеженный ландшафт. Постепенно Катринка стала замечать, что между молодыми людьми возникло странное напряжение. Похоже, Кристиан и Мартин недолюбливают друг друга, и именно Пиа является причиной их соперничества.

Катринка ожидала совсем иного, и подобное открытие разочаровало и весьма опечалило ее. Мартина она знала с рождения, а Пиа с того времени, как ей исполнилось четыре года. Катринка любила их обоих и хотела, чтобы Кристиан тоже подружился с ними. Возможно, она надеялась, что это чудесным образом сотрет грань между прошлым и настоящим, и Кристиан окажется вовлеченным в их дружеские отношения.

«Почему она никогда раньше не замечала, что Мартин влюблен в Пиа? думала Катринка. — Неужели до появления Кристиана между ними не было никакого реального намека на сексуальность?..»

Кристиан. На протяжении нескольких лет Катринка встречала его на лыжных курортах, вечеринках, балах, спортивных соревнованиях, которые он посещал с людьми, которых она считала его родителями. Только в декабре она узнала, кто он на самом деле. Два месяца — не слишком большой срок, чтобы установить с сыном близкие отношения. Однако Катринка никогда не отличалась терпением. То, что Кристиан не принял ее и не ответил взаимностью, наполняло ее унынием и разочарованием. Сколько времени потребуется, чтобы он начал доверять ей? Чтобы его глаза утратили оценивающее выражение, лицо — неприступную холодность, а в голосе пропали бы саркастические нотки. Ее сына было не так просто понять и тем более завоевать.

Почувствовав на себе взгляд матери, Кристиан обернулся и вопросительно улыбнулся.

— Ты что-то слишком тихая сегодня утром, — сказал он по-немецки.

— Не только я! — отозвалась Катринка с несколько вымученной улыбкой. — Возможно, все мы не выспались.

— Но ты даже не ходила с нами на танцы. — Кристиан взял ее руку и с неожиданной нежностью спросил по-английски:

— Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?

— Просто отлично, — ответила Катринка, подавляя прилив раздражения. Нет, не на нее он пытался произвести впечатление. Сцена разыгрывалась исключительно для Пиа. — Как вы повеселились в «Дракуле»? — спросила она, пытаясь втянуть в разговор остальных.

В ответ Мартин пробурчал что-то невнятное. На самом деле он ужасно провел время. Все его внимание было сосредоточено на Пиа, слишком часто танцевавшей с Кристианом.

— Я только и делала, что танцевала, — заявила Пиа.

— Ты прекрасно танцуешь, — осторожно сказал Кристиан и не погрешил против истины.

Мартин быстро взглянул на Кристиана, но промолчал.

— Вчера в «Дракуле» был Адам Грэхем, — переменил тему разговора Кристиан, с интересом ожидая, как Катринка воспримет эту новость.

— Да? — спокойно переспросила Катринка, отказываясь заглотить наживку. — Ты разговаривал с ним?

— Конечно. Кристиан несколько раз встречался с ним, благодаря дипломатическим связям Курта Хеллера.

Пиа слегка нахмурилась. Не желая волновать Катринку, она тщательно избегала в разговорах имени Адама. То же делал и Мартин.

— Он спрашивал о моем отце, — невинно продолжил Кристиан. — О Курте Хеллере, а не том, другом…

Голос его был таким ровным, что Катринка засомневалась: может быть, он и не хотел уколоть ее этой фразой. Впрочем, Кристиан прекрасно знал имя своего настоящего отца. Катринка сразу рассказала ему это, как и все остальные подробности его рождения.

— Он был недолго, — вставил Мартин.

— Всего полчасика, — добавила Пиа.

Пиа и Мартин любили Адама и не без основания. Каковы бы ни были его недостатки, он был очень добр с детьми. Но Катринку они любили тоже и, зная, как поступил с ней Адам, защищали ее.

— Какая-то женщина попросила Адама проводить ее в отель, — не унимался Кристиан.

— Это всего лишь Шугар Бенсон.

— Шугар? — изумилась Катринка. Адам всегда ее недолюбливал. Безжалостная и жадная Шугар Бенсон никогда не привлекала его. Сейчас женщина оказывала высококачественные «сопровождающие услуги» в Лондоне и открыла подобное заведение в Манхэттене. Даже если Адам привязался к ней, он ни за что на свете не должен был позволять, чтобы фамилия Грэхем ассоциировалась с этой куртизанкой.

— Они случайно столкнулись в «Дракуле», — пояснил Мартин, стрельнув в Кристиана глазами.

— Она его вовне не интересует, — добавила Пиа с отвращением к самой этой идее.

Уловив в их голосах озабоченность, Катринка улыбнулась.

— Какая нам разница, с кем Адам встречается и что он делает! — заявила она. Сейчас ее, действительно, гораздо больше интересовали тайные замыслы Кристиана, который ничего не делал просто так.

У финишной черты лыжного забега устроители зимней Олимпиады 1992 года возвели величественную трибуну на пять тысяч зрителей, но даже на ней не хватало мест всем желающим посмотреть соревнования. Стоило Марку с Катринкой и молодыми людьми занять свои места, как на них обратил внимание телерепортер из «Си-Би-Эс», выискивающий знаменитостей для интервью.

Катринка давно привыкла постоянно быть в центре внимания средств массовой информации, и пока пресса не грешила против истины, она не возражала против интервью.

Марк, владеющий крупной сетью газет, отнюдь не разделял ее снисходительного отношения к газетчикам. Всю свою жизнь он избегал быть на виду, поэтому, заметив приближающуюся телевизионную команду, он тут же отошел и издали стал наблюдать, как репортеры насели на его жену и Кристиана, который тоже не хотел фотографироваться.

— Просто невероятно, — смеясь, заявила Катринка фотографам, — мой сын, и такой застенчивый!

Журналисты забрасывали Катринку вопросами о Марке и Кристиане:

— Вы прибыли из страны, где разрешены аборты. Почему же не воспользовались этим разрешением? Вы противница абортов?

Как ей ответить? Опыт давно научил Катринку, что журналистская братия не слишком-то церемонится с людьми. Кто-нибудь все равно процитирует ее неправильно, и еще долгое время ей будут ставить в вину то, чего она не говорила.