— Да, — ответила Катринка, — он оформляет мой новый дом.

— Поцелуй его от меня при встрече!

— Хорошо, — засмеялась Катринка.

Рик махнул ей рукой, попрощался с остальными и отправился побродить, собирая материал для своего завтрашнего шоу.

— Ты измочалила Рика, но стоит ли тебе так напрягаться? — спросила Александра, у которой уже были две тяжелые беременности.

— Я с ней поговорю, — пообещал Марк, давно уже беспокоившийся о том, как безграничная энергия Катринки может отразиться на ней и будущем ребенке.

— Я себя чувствую великолепно, — Катринка и впрямь хорошо переносила беременность, точно так же как и в прошлый раз, когда она вела активный образ жизни до самого рождения сына. Ее не останавливало даже то, что тогда ей было девятнадцать, а сейчас сорок три.

Подошел Адам и пригласил ее на танец, к несчастью, на фокстрот, когда можно было разговаривать.

— Ты решила изменить названия отелей, понимаю. Могла бы позвонить и рассказать мне обо всем… — сказал он.

— Мне кажется, это лучше, чем воевать с тобой, — заметила Катринка, решившая никогда больше не иметь с ним никаких дел.

— Если бы ты всегда избирала этот путь…

— О, не знаю, — беспечно сказала она. — Мне кажется, я никогда по-настоящему не боролась с тобой.

Она воспротивилась всего один раз, когда он решил купить «Олимпик Пикчерз». Не то, что спорить с ним не имело смысла, просто их брак закончился бы еще раньше.

Адам вдруг нахмурился.

— Что случилось? — поинтересовалась Катринка, повернув голову в направлении его взгляда, и увидела Нину Грэхем, танцующую с сенатором Льюисом; его тело изогнулось, приспосабливаясь к росту партнерши, но щека политика все равно находилась на уровне ее налакированных волос.

— Ничего, — ответил наконец Адам и замолчал до конца песни, после чего отвел ее назад к столику.

Когда Адам пригласил на следующий танец Дэйзи, Катринка облокотилась на пустой стул, разделяющий их, и спросила Александру:

— Что там происходит между Ниной и Расселом Льюисом?

Александра огляделась, не может ли кто-нибудь подслушать их: Дитер и Нил казались поглощенными беседой, а Марк танцевал с женой одного из своих деловых партнеров.

— Они собираются пожениться, — тихо пояснила Александра. Ее мать, имеющая какое-то отдаленное родство с Грэхемами, всегда была посвящена в их семейные тайны. — Адам и Клементина вне себя от ярости… — Клементиной звали старшую сестру Адама, унаследовавшую от матери ее эгоизм и снобизм, которыми она пыталась компенсировать отсутствие красоты и природного шарма.

— Почему?

Александра взяла сигарету из своего золотого портсигара и спросила:

— Ничего, если я закурю?

Катринка кивнула:

— Я думала, они счастливы. Роль жены сенатора потребует от Нины много времени. Может быть, она даже перестанет вмешиваться в их жизнь.

— Хм-м, — произнесла Александра, глубоко затянувшись. — Адаму не нравится, что его мать собирается вкладывать деньги в Рассела Льюиса. Клементина тоже против, а сам сенатор на мели: в прошлом году умерла от рака его жена. До этого она долго болела, и он истратил все на ее лечение. Выборы — дорогое удовольствие, но политикам всегда чего-то не хватает. Нина оплатила часть стоимости сегодняшнего обеда и готова устроить сенатору любое количество вечеров.

Катринка оглянулась и увидела, что Нина и Рассел, взявшись за руки, разговаривают с Генри Киссинджером.

— Она выглядит такой счастливой, — сказала Катринка беззлобно.

— Кто, как ты думаешь, подтягивал ей лицо? — спросила Александра?

— Кто?

— Стивен Хефлин. В прошлом сентябре, когда она приезжала в Лос-Анджелес, якобы навестить Адама.

— Дэйзи тоже была у него.

— Я знаю. — Александра коснулась пальцами своего подбородка. — Как ты думаешь, мне еще не пора?

— Нет, — искренно ответила Катринка. — Ты здорово выглядишь!

— Правда?

— Абсолютная, — ответила Катринка и повернулась к Адаму, который в этот момент провожал Дэйзи к ее месту.

— Мы с Александрой как раз говорили о том, что твоя мать так и сияет от счастья…

— Да? Вы так думаете? Ох, совсем забыл представить ей Таши, — с этими словами он убежал.

Как бы то ни было, Нина не выразила неудовольствия при знакомстве с новой подругой Адама. Ее общественная маска была так отлично сконструирована, так заботливо пригнана, так отшлифована долгими годами пользования, что ни к чему было снимать ее на публике.

— Я повсюду вижу ваше лицо, — щебетала она, закинув голову, чтобы получше рассмотреть Таши. — Вы прекрасны! Поверьте, мой сын не один камень перевернул, пока нашел вас…

— Благодарю, — вежливо сказала Таши с профессиональной улыбкой.

— Приятно видеть тебя такой сияющей, мама, — заметил Адам.

— Неужели? Я и впрямь чувствую себя очень, очень хорошо! — Она бросила нежный взгляд в сторону Рассела Льюиса. — Мне и в голову не приходило, что политики такие занятные!..

— Надеюсь, ты уже отдохнула от нас? — спросил Адам сухо. К несчастью, Рассел Льюис уже помог ему однажды и в любую минуту мог пригодиться снова, поэтому с ним нельзя было ссориться.

— Приезжай домой на этот уик-энд.

— Твой день рождения! — воскликнул Адам, которому уже позвонила Клементина и поведала о планах матушки. — Ничто не помешает мне приехать. Таши умирает от желания посмотреть твой дом — я столько рассказывал о нем. — Он повернулся к Таши, которая весело кивнула в знак согласия, хотя впервые об этом слышала. — Можешь рассчитывать на нас обоих. — Он снова улыбнулся и увел Таши прочь.

Нина быстро согнала оскорбленное выражение со своего лица и повернулась поприветствовать Сабрину, с которой никогда бы не стала знаться, если бы Рассел не попросил ее быть любезной с прессой.

— Я занята в этот уик-энд, — предупредила Таши, как только они оказались вне слышимости Нины.

— Неужели? — в голосе Адама не было даже оттенка сожаления. — Как жаль! — Его решение пригласить Таши на семейное торжество было спонтанным, его продиктовало желание позлить мать. — Ну, ничего! Мы съездим туда в другое время, потом. Это действительно чудесный дом, — добавил он. Хотя Адам и недолюбливал его, он все еще олицетворял для него Грэхемов, семью, историей которой он гордился.

Из-за плеча Таши, Адаму было видно Нину, болтающую с Сабриной, и Катринку и Марка, идущих рука об руку к выходу. «Почему он не чувствует себя счастливым? — думал он. — Как много он сделал на этой неделе! Переговоры с итальянцами о покупке «Олимпик Пикчерз» продвигаются хорошо. Чарльз Вулф, похоже, воспользовался его советами насчет Сабрины и теперь ван Холлену придется туго. Катринке ничего не остается, как менять вывески своих отелей… Что же еще ему нужно? размышлял он, пытаясь разобраться в причинах душевного дискомфорта. Что же еще?»

— Он подложил мне порядочную свинью, — продолжал Адам, глядя через стол на Лючию ди Кампо. Они находились в нью-йоркском офисе Грэхема, на тридцать первом этаже Сигрэм Билдинг, окна которого выходили на Мэдисон-авеню и Теннисный клуб, куда, по давно сложившейся семейной традиции, был записан и Адам.

— Он немного встревожен, вот и все, — пояснила Лючия.

— Встревожен! У него истерика!

— Он хочет выиграть, Адам. Уверена, ты поймешь, что это значит.

— Хорошо, но только скажи ему, что для победы нужно не сводить глаз с финиша и, ради Христа, оставаться спокойным.

— Скажи ему это сам, — огрызнулась женщина и начала собирать чертежи, которые до этого разложила на столе Адама.

— Куда ты? — спросил он. — Я думал, мы поговорим о яхте Чарльза Вулфа… — Адам говорил так, будто именно по ее вине они болтали до сих пор о чем-то другом.

— Меня уже тошнит от твоей возни вокруг Патрика, Адам.

Он провел рукой по волосам.

— О'кей. Все, что мне надо будет сказать Патрику, я скажу ему сам.

Лючия и Адам познакомились очень давно — когда оба они изучали морскую инженерию. Тогда же они и стали любовниками, на чем их отношения могли закончиться, если бы Лючия не была таким талантливым дизайнером. Когда Адам приобрел свою первую верфь, она пришла к нему работать и стала частью команды, которая могла принести успех фирме «Грэхем Марин». Она сотрудничала с ним до сих пор, создавая интерьеры самых крупных и престижных яхт, включая и его собственную «Леди Катринку». Адам уважал Лючию больше, чем какую-либо другую женщину, возможно, за исключением своей бывшей жены. Он высоко ценил дружбу Лючии, которую продолжал поддерживать, несмотря на все напряжение, возникшее между ними во время его развода с Катринкой. На его взгляд, Лючия обладала всего одним настоящим недостатком — склонностью путаться с сомнительными людьми (себя он, конечно, к ним не причислял). Ник, ее бывший муж, несмотря на его общественное положение, однозначно был гангстером; а Патрик Кейтс, вопреки его безупречному происхождению, был всего лишь яхтсменом.