— О Боже, как мне здесь нравится, простонала Лори, когда массажистка втирала ароматные масла в нежную кожу ее спины. — Я не хочу домой… — Вдруг она встрепенулась: — Это кричит Аленка? — Она родила первенца только в тридцать четыре года и теперь иногда жалела, что не сделала этого раньше.

— Она с няней, — успокоила ее Марго, смывающая маску с лица.

— Обычный детский крик, — сказала Александра, чьи длинные рыжие волосы были накручены на бигуди.

— Не о чем волноваться, — проговорила массажистка, у которой было двое детей.

Катринка, никогда не воспитывавшая ребенка, молчала и внимательно слушала.

Аленка перестала плакать. Стараясь расслабиться, Лори вытянулась на кушетке и снова подставила тело волшебным рукам массажистки.

«Через три месяца я услышу крик своего собственного ребенка», — подумала Катринка. Это была такая счастливая мысль. От умиления на ее глаза сами собой навернулись слезы. Опять эти гормоны.

— Знаешь, — встрепенулась Александра, — я думаю, все-таки надо заказать еще один ящик шампанского.

— Успокойся! — Катринка хорошо понимала волнение подруги. — По-моему, шампанского достаточно.

Александра глубоко вздохнула.

— Ну, ладно.

К пяти часам Катринка была уже почти готова к вечеру: она приняла душ, ей сделали маникюр, прическу. Полуодетая, она лежала на кровати в своей спальне, записывая в блокнот, чем ей надо будет заняться по возвращении в Нью-Йорк. Вдруг скрипнула дверь. На пороге спальни стоял уставший, но улыбающийся Марк.

Быстро подбежав к кровати, он поцеловал Катринку в губы и сел рядом.

— Привет, — сказал он. — Ты выглядишь очень аппетитно.

— Спасибо, — она приподнялась и коснулась его лица.

— У тебя усталый вид. Тяжелый полет?

— Нет, все было хорошо. — Он снова наклонился и поцеловал ее в шею. — Как хорошо ты пахнешь!

— А ты принес мне экземпляр своего журнала?

— Да, я дам его тебе через минуту, — его рука погладила ее живот. — Растет!

Катринка засмеялась.

— Ты всегда так говоришь.

— И это всегда правда.

— Как прошел завтрак?

— Завтрак?

— С Моникой Бранд.

— Прекрасно, — ответил он. Она была такой яркой и занимательной, как он и ожидал. Что-то притягивало Марка в ее внешности. Как-то во время завтрака ее жесты напомнили ему Лизу, первую жену, что очень взволновало его. Если бы он не полюбил Катринку, то остановил бы свой выбор на этой женщине. Впрочем, теперь об этом не было и речи. — Она очень интересная молодая женщина, яркая, талантливая.

— Ты собираешься взять ее на работу?

— Нет, — ответил Марк.

Улыбка озарила лицо его жены, и Марк рассмеялся.

— Не слишком-то задавайся. Я отказал ей не из-за тебя. Она талантлива, интеллигентна, остроумна, но довольно неопытна в журналистике. У меня нет места для таких, как она. Боюсь, у нас есть шанс испортить твою великолепную прическу, — Марк откинул покрывало и принялся целовать полную грудь жены.

— Ты думаешь, это меня расстроит? — поинтересовалась Катринка игриво.

Марк улыбнулся и лег рядом. Когда их тела наконец слились, она со стоном выдохнула:

— Я ждала этого целую вечность. Целую вечность я ждала тебя.

Здание музея Флэглера, крытое красной черепицей, с белым фасадом с колоннами и зубчатыми карнизами, судя по всему, не относилось к какому-то определенному архитектурному стилю или периоду. В справочниках об особняках Палм Бич о нем неопределенно говорилось, что он построен «в европейском стиле», будто европейский континент — это нечто неопределенное, без отличительных особенностей. Внутреннее убранство особняка, насчитывающего пятьдесят восемь комнат, напоминало французский стиль. Все было в высшей степени декоративно: мрамор, позолота, тюль. «Уайтхолл» — таково было первоначальное название особняка — построил на рубеже веков магнат из «Стандарт ойл» Генри Моррисон Флэглер, чьими усилиями возник на болоте сам Палм Бич. «Уайтхолл» представлял собой свадебный подарок его третьей жене. Наконец в 1960 году в особняке открылся музей, сразу ставший местом проведения разнообразных торжественных церемоний, не говоря уже о благотворительных акциях, которые ежегодно проходили в Палм Бич.

В тот вечер в нем проводился бал в пользу Ассоциации прогнозируемой рождаемости, белый фасад музея был ярко освещен, кованые ворота пропускали нескончаемую вереницу длинных белых «кадиллаков», серебристых «роллс-ройсов», «линкольнов» и «мерседесов». Приближалась гроза. Воздух тяжел и влажен, финиковые пальмы грациозно склонялись под порывами ветра, гнавшими по вечернему небу темные тучи. Уже упали первые крупные капли теплого тропического дождя, и у подножия широкой лестницы, ведущей в музей, выстроились лакеи, державшие огромные черные зонтики. Они открывали дверцы машин и сопровождали дам до дверей, чтобы те не испортили свои изысканные прически и дорогие вечерние туалеты.

Встречающая гостей в Мраморном зале Александра наконец нашла повод для расстройства: погода.

— Дождь, — пробормотала она, повернувшись к мужу. — Как назло.

Нил ободряюще улыбнулся.

— В этом есть свои плюсы, — сказал он. — Никто не уедет, пока он не кончится…

— И правда, — оживилась Александра. Гвоздем вечера должен был стать аукцион произведений искусства, выручка от которого предназначалась фонду Ассоциации прогнозирования рождаемости.

— Ты выглядишь божественно, — произнес Алан Платт, который пока еще не обзавелся собственным домом в Палм Бич. Он остановился в «Брейкере» вместе с Сабриной. Вместо того чтобы поприветствовать Александру, та сейчас рассыпалась в любезностях перед царственной Алиной Мэсси, одной из первых дам светского общества Палм Бич.

— Спасибо за комплимент… — Александра сделала вид, что не заметила бестактности Сабрины, и тепло улыбнулась Алану. — Он тем более приятен, что на мне платье не твоей работы.

— Я не ревнивец, — соврал Алан.

— Я жду не дождусь показа твоих моделей, — продолжала Александра. — Носить такую одежду одно наслаждение, — добавила она, намекая, что не прочь кое-что купить у него, хотя Нил и предупредил ее, чтобы в этом году она не тратила слишком много. Однако этот намек наверняка подвигнет Алана на покупку какой-нибудь картины, пусть и не слишком дорогой.

По залам сновали официанты во фраках из компании по обслуживанию званых обедов. Они разносили на серебряных подносах тонко нарезанные бутерброды и высокие хрустальные бокалы с шампанским.

— Как ты думаешь, мне уже пора спасать Алину? — спросила Марго. Она шла вместе с Катринкой через Мраморный зал в музыкальный салон, где были выставлены картины, предназначавшиеся для аукциона, и только на секунду задержалась, чтобы взять бутербродик с проплывающего мимо подноса.

— По-моему, она сама сможет постоять за себя, — сказал Марк и предложил Катринке бокал шампанского, от которого она отказалась. И как бы в подтверждение его слов Алина Мэсси воспользовалась удобным случаем, склонила свою прелестную светловолосую головку в изящном прощании и решительно отвернулась от Сабрины, чтобы приветствовать только что прибывшую пару.

— Боже мой, это Нина Грэхем, да? — Марго не верила своим глазам.

— Да, — Катринка невольно вздохнула, хотя Александра и предупреждала ее, что Нина и Рассел обязательно приедут.

— Пойдемте скорее смотреть картины, — предложила Марго, ускоряя шаг, — а то она заметит нас.

Катринка со смехом последовала за ней:

— Рано или поздно мне все-таки придется поздороваться с ней…

— Зачем? — Марк не мог понять, как это Катринка до сих пор считает Нину «членом своей семьи».

— Из простой вежливости, — пояснила Катринка.

Марк обнял ее за талию.

— Какая воспитанная девочка!

Смеясь, все трое вошли в музыкальный салон, который уже начал заполняться людьми, пришедшими взглянуть на картины, перед тем как проследовать на террасу. Шелковые набивные обои в некоторых местах протерлись, заметила Катринка, мебель неплохо было бы отреставрировать, обновить позолоту.