И в самом деле, до вечера появились четыре кандидатки. Первая хотела работать только по вечерам, вторая — без налоговой карточки, третья требовала комнату с телевизором, потому что собиралась приводить с собой маленького сынишку, а четвертая выглядела настолько неопрятно, что в роли уборщицы была бы сущей профанацией. Обо всем этом, негодуя, рассказал мне Руфус. А завтра придут новые, и ему уже дурно от одной этой мысли. По нему, так начало ремонта может отложиться еще на месяцы.
Однако в среду после обеда Руфус вызвал меня по внутреннему телефону. Рядом с ним стояла молоденькая девушка, от силы лет двадцати, невообразимо толстая, даже если мысленно снять с нее стеганую куртку, в которую она была одета. На шее у нее болтались наушники, и провода от плейера обвивали внушительную грудь.
— Это Кармен Гош, наша новая горничная, — с сияющим лицом представил ее Руфус.
Руки она мне подавать не стала, а просто сказала:
— Можете говорить мне «ты».
— Вы отлично поладите с Виолой Фабер, — сказал Руфус.
— Нет проблем, — кивнула Кармен.
Почему бы мне не перейти с ней сразу на «ты»?
— Меня зовут Виола.
— Порядок, — приняла к сведению Кармен.
— И как я уже сказал, — подытожил Руфус, — вы можете во время работы носить свой плейер. Если вы хотите принести с собой еду, у нас есть холодильник, морозильная камера, микроволновка — все что душе угодно.
— Днем я не ем ничего горячего, — сообщила Кармен. Разговаривая, она так двигала нижней челюстью, словно жевала слова.
— Итак, в понедельник через неделю, то есть второго апреля, вы начинаете. А Виола и наша госпожа Хеддерих введут вас в курс дела.
— Нет проблем, — опять сказала Кармен.
Руфус был в восторге.
Его восторг не угас и когда она ушла.
— Она поставила лишь одно условие: что не желает расставаться со своим плейером. Посмотрим, как отнесется к ней хозяйка. Насколько я знаю Бербель, она будет брюзжать.
— И что ты тогда сделаешь?
— Буду брюзжать в ответ.
— Значит, ты можешь делать здесь все, что захочешь?
— К сожалению, нет. Но если уж я решил какую-то проблему, то извольте ничего не менять.
58
— Позвонила хозяйка, — сообщил Руфус в четверг, — завтра приезжает важная гостья, госпожа Мазур. Это старая подруга хозяйки, и она должна получить самый лучший номер — стало быть, девятый.
Огромная комната, где больше всего нагромождено ненужной мебели, с телевизором в шкафу.
— Дай ей лучше восемнадцатую на третьем этаже, эта комната красивее. — На третьем этаже стояло меньше мебели, так как клан Хеддерихов сгружал свой мебельный хлам преимущественно на нижних этажах, чтобы не утруждать себя.
— Если ты так считаешь, тогда восемнадцатый номер для госпожи Мазур.
Госпожа Мазур была того же возраста, что и госпожа Шнаппензип. Так же богато одета, с такой же безупречной белокурой завивкой. Когда она приехала, я случайно оказалась внизу.
— Здрасьте, здрасьте, господин Бергер, — закричала она с порога, — ваша…
— Моя хозяйка категорически приказала мне забронировать для вас лучший номер. Добро пожаловать, госпожа Мазур.
— А что с мужчиной? — пронзительный голос госпожи Мазур разносился по всему отелю. — Сегодня вечером мне нужен мужчина.
— Мне об этом ничего не известно, — растерялся Руфус.
— Вот так сюрприз! — возмутилась гостья. — Бербель вам ничего не сказала?
— Нет.
— С ума можно сойти, мне остается только сразу уехать обратно!
— Что вы! Госпожа Шнаппензип тут же выгонит меня, если именно вы останетесь недовольны…
— Не говорите глупостей! — Госпожа Мазур в ярости закурила сигарету. — Я сейчас же позвоню Бербель.
— Добрый день, — поздоровалась я и поставила ей на стойку пепельницу.
Руфус сказал мне:
— Поднимись, пожалуйста, наверх и посмотри, включено ли в восемнадцатом отопление.
— Уже включила, — наивно доложила я.
— Тогда проверьте что-нибудь другое, — свирепо сверкнув глазами, сказала госпожа Мазур.
— Да, пожалуйста, — попросил Руфус.
До меня наконец дошло.
Только я отвернулась, она зашептала Руфусу:
— Я должна кое-что сказать вам конфиденциально, то, что сказала и Бербель… Бербель ведь знает всех достойных мужчин в городе… это не такая уж проблема…
— Я тоже должен кое-что сказать вам конфиденциально, — начал Руфус. Остальное я уже не расслышала.
Только через полчаса Руфус принес в номер ее багаж. Во всяком случае, она не уехала обратно.
Вскоре после пяти — я как раз выходила из комнатки рядом с кухней, где оставляла свое пальто и личные вещи, и собиралась направиться к Руфусу — в отель вошел мужчина. Сначала я подумала, что у меня что-то с глазами, но потом убедилась, что не ошиблась, и прошептала:
— Не может быть!
Но это было именно так: мужчина, переступивший порог отеля, был новым ненаглядным Мерседес.
Почему все воздыхатели Мерседес непременно являются в отель «Гармония»? Что потерял здесь обворожительный Томас? Он вполголоса разговаривал о чем-то с Руфусом.
Я прокралась от кухонной двери в угол между конторой и закутком господина Хеддериха, где никто не мог меня видеть.
— Садитесь, пожалуйста, — услышала я голос Руфуса.
Я пригнулась за креслом и тут услышала, что Руфус и Томас идут в мою сторону. Тогда я вскочила, нажала на дверь в мастерскую господина Хеддериха, проскользнула внутрь и затаила дыхание, чтобы ничто не выдало меня.
— Здесь вы можете спокойно побеседовать, — сказал Руфус, — я извещу госпожу Мазур.
Я стояла, боясь пошелохнуться и сесть на один из стульев. Их принесли сюда для ремонта, и в любой момент они могли развалиться. Этого еще не хватало: очаровательный друг Мерседес обнаруживает меня в роли подслушивающей уборщицы за перегородкой, свалившуюся со сломанного стула.
Прошла целая вечность, прежде чем госпожа Мазур, наконец, простучала каблучками.
— Добрый день, — поздоровалась она.
— Добрый день, милостивая госпожа.
— Пожалуйста, садитесь, — произнесла госпожа Мазур голосом, привыкшим командовать. — Проблема такова: мой крестный отмечает сегодня свое семидесятипятилетие. Он крайне консервативный господин, считающий меня ветреницей, потому что я не замужем. Чтобы порадовать старика, я хотела бы появиться с серьезным мужчиной. Моя знакомая сосватала мне спутника, но он не годится хотя бы потому, что слишком молод. Вы по возрасту мне подходите. Мне нужны от вас безукоризненные манеры и безукоризненная внешность. Костюм, который сейчас на вас, вполне удовлетворителен.
— Во что будете одеты вы, сударыня?
— В темно-синий бархатный костюм с золотым кантом от Шанель. Скромно и благородно.
— Тогда этот мой костюм покажется слишком легковесным. Чтобы гармонировать с вами, я надену темно-синий костюм. Очень скромный. От Армани. Галстук или бабочку?
— На ваше усмотрение, — сказала госпожа Мазур. — Праздник состоится в ресторане, разумеется, вы будете там бесплатно.
— Разумеется. Я надену галстук, некоторым господам бабочка кажется чересчур фривольной. Должен ли я надеть обручальное кольцо?
— Вы женаты?
— На ваш вечер я то, что вам нужно. Если вы желаете представить меня своим мужем — ради Бога.
— Нет, это будет слишком. — Помолчав, она добавила: — Но если вы на самом деле женаты, не надо никому говорить об этом. — Снова пауза. — Разведенный — тоже нехорошо. Мой крестный — член правления церковной общины. Насколько я понимаю, сегодня вечером соберется благочестивая публика.
— Понимаю, сударыня, стало быть, я вдовец. Мужчина в моем возрасте должен быть женатым, чтобы произвести солидное впечатление. Я овдовел пять лет тому назад. Срок, приличествующий для траура. Моя жена умерла от рака. Очень трагично. Никто не будет столь бестактным, чтобы задавать дополнительные вопросы.
— Я вижу, вы мыслите правильно, — холодно бросила госпожа Мазур.
— Семейные торжества выдвигают высокие требования и относятся к самым сложным заданиям в моей профессиональной деятельности. Нужно выстроить роль. Давайте сначала выясним, как мы познакомились. Нас об этом непременно спросят.