— Да, вполне прилично, — отозвалась Элизабет. — Этим я займусь со следующего месяца в нашем так называемом офисе — второй комнате Петера. И скоро мы сможем работать за канвейлеровским столом. Только ради этого стола я полгода завлекала клиентуру.

Потом подошла моя очередь поделиться новостями. Мы наперебой выдавали идеи, что можно сделать из «моего» отеля. Наконец я могла хоть с кем-то обсудить все профессионально!

Элизабет предложила оборудовать в фойе, кроме столика с креслами и телевизора, еще бар для тех жильцов, которые коротают вечера в одиночестве в своем номере. И мы обе сразу же решили, что дом должен быть выкрашен в белый цвет, все остальное очень скоро приобретает дешевый и запущенный вид. Балконные решетки будут темно-синими, а растительный орнамент прокрашен золотой краской. Белый-синий-золотой — очень благородная гамма. Хотя для холла, пожалуй, чересчур строгая. Тут нужны пастельные тона. К примеру, розовое рококо в желтизну или пастельный лазурно-голубой. Розовый создает в больших помещениях приподнятую атмосферу и, если комбинируется с белым и серым, выглядит не безвкусно, а элегантно и в то же время уютно.

— Если обставлять все комнаты одинаково, будет скучно, — сказала Элизабет, когда мы заговорили о номерах.

Я тоже так считала:

— Эта концепция имеет смысл только для международной системы отелей, для людей, которые хотят, чтобы их комната в Сан-Франциско выглядела точно так же, как во Франкфурте. Кому это только надо? А в отеле «Гармония» комнаты все равно разных размеров и разной планировки.

— Если все комнаты обставить по-разному, это обойдется намного дешевле, потому что тогда вы сможете покупать разрозненную мебель. У «Хагена и фон Мюллера» постоянно есть в продаже уцененная мебель, обои и ковры. Ты можешь там кое-что подобрать для своей гостиницы. А я подскажу тебе, где есть большая скидка. Мы пойдем туда вместе и будем сбивать цену, как миллионерши.

Я в роли оптовой покупательницы в этом изысканном салоне! Трудно себе даже представить такое!

— Транспортные услуги фирма оказывает по себестоимости. Наш директор идет на это, чтобы иметь возможность хвастаться своей международной клиентурой.

— А может, это все-таки слишком дорого?

— В любом случае, сходим туда. Мне это доставит удовольствие. Если не захочешь ничего купить, скажешь, как все богатые покупатели: «С моими связями я куплю это дешевле».

— Болей за меня, чтобы все получилось, — сказала я на прощание.

— Конечно, у тебя все получится. — И Элизабет крикнула мне вслед: — Мы слишком долго жили надеждами, теперь дело пойдет!

Было так приятно, что Бенедикт встретил меня в одиннадцать вечера на вокзале. Он приехал прямо с работы, усталый, но счастливый — все было закончено.

— Ты привез с собой чертежи?

— Нет. Я хочу тебе сделать сюрприз на презентации. Проект — обалденный! У тебя глаза на лоб полезут.

— Честное слово — закончил?

— Киска, я клянусь тебе! — Бенедикт чмокнул меня. — Я почти совершил чудо.

Да, несомненно, он не врал.

Мы ехали по ночному городу. Я положила руку Бенедикту на коленку, замечталась о будущем и даже не сразу поняла, что за писк раздался между нами. Бенедикт уже держал трубку автотелефона.

— О, Анжела, — сказал он весело, — как удачно, что ты звонишь мне именно сейчас. Я только что встретил Виолу с поезда.

Мне было не слышно, что говорила Анжела. Бенедикт сказал:

— Когда вы возвращаетесь? К тому времени будет полная ясность. — Потом произнес: — Хорошо, если нужно, я это сделаю. — И добавил: — Привет шефу. Какая у вас там погода? Про нас не знаю, я целыми днями не вылезал из конторы. — Наконец он сказал: — Пожалуйста, Анжела, напомни еще раз своему отцу: в четверг вечером я уеду, увидимся в понедельник. Пока…

— Привет тебе от Анжелы, — сказал Бенедикт, положив трубку.

— Что ей надо посреди ночи? Почему она звонит тебе в машину?

— Куда же ей звонить? Я на работе не подходил к телефону, а он трезвонил целый день.

— И что она хочет?

— Фабер пожелал узнать, когда будет представлен проект. Кроме того, я должен на будущей неделе перебраться на стройку. Шеф требует, чтобы я замещал прораба.

— Почему же он сам тебе не звонит? — никак не могла понять я.

— Начальник раздает приказы через секретаршу. А какое сейчас время суток — им абсолютно наплевать. Дай им волю, у нас бы вообще не было личной жизни.

Меня охватило беспокойство.

— Если ты со следующей недели будешь заниматься чем-то другим, кто будет делать гостиничный проект?

— Прораба я буду замещать только временно. Но проекты должны быть представлены Шнаппензипихе еще до моего отъезда.

— В среду госпожа Шнаппензип точно будет в отеле. — Мне опять стало не по себе, я начала опасаться новых задержек. Как все зависит от капризов начальства!

Бенедикт тоже погрустнел после звонка Анжелы.

— Гм, — пробормотал он себе под нос.

— О чем ты думаешь?

Он выдохнул:

— Я имею право не платить налоги за автотелефон на все сто процентов. В конце концов, я им пользуюсь только по работе.

— А ты не можешь отключиться и подумать о чем-нибудь другом?

Бенедикт засмеялся, выехал на обочину, заглушил двигатель и притянул меня к себе.

Я почувствовала себя счастливой, как школьница. Я — с этим мужчиной! В этой машине!

На Пасху Руфус один раз сходил со своим дружком Михаэлем в пивную. О Тане он ничего не рассказывал. Мисс Плейер убиралась все праздники, и сейчас у нее выходной. Руфус был ею очень доволен. Как заботливый отец, он расспросил меня о моих делах и был весьма удивлен, что Бенедикт закончил проект. Он тут же позвонил госпоже Шнаппензип и передал мне трубку, чтобы я сама договорилась с ней о встрече.

Госпожа Шнаппензип пришла в восторг. Само собой разумеется, у нее всегда найдется время для такого события. Она вся дрожит от нетерпения, но, к сожалению, в эту среду не получится. Ее дочь Микки едет на экскурсию, и госпожа Шнаппензип вызвалась сопровождать группу детей.

— Вы понимаете, что это значит, — многозначительно произнесла она, — а вообще-то я всегда в вашем распоряжении.

Я позвонила Бенедикту. Ему подходил любой день, главное — чтобы он успел представить чертежи перед поездкой к отцу в четверг во второй половине дня. Итак, госпоже Хеддерих было дано указание в четверг к десяти часам стереть пыль со стола в комнате рядом со столовой и сервировать кофе и чай.

Госпожа Шнаппензип явилась как поместная дворянка на провинциальные посиделки: в костюме из дорогого льна с широкой юбкой, темно-синей в белый цветочек, и блузке с большим воротником и тремя слоями рюшей из кружев. Она знала, что принадлежит к тому типу женщин, которые могут позволить себе воротник из кружев, не рискуя при этом выглядеть безвкусно. Любовно оправив рюши, она продемонстрировала всем свой перстень с изумрудом, обрамленный бриллиантами.

— Я рада, наконец, лично познакомиться с талантливым молодым архитектором, — приветствовала она Бенедикта.

— Я тоже безмерно рад, милостивая сударыня, — ответил Бенедикт. Я бы не удивилась, если бы он приложился к ее ручке.

Милостивая сударыня неумолчно болтала о наконец-то наступившей весенней погоде. Она чувствовала себя просто заново рожденной, передать нельзя, как она страдала зимой. Потом она с улыбкой заметила, что не может больше сдерживать свое любопытство и хотела бы посмотреть чертежи.

— Вы убедитесь, сударыня, что не обманулись в своих ожиданиях. — Бенедикт размашистым жестом развернул план.

Я посмотрела на эскиз и не поверила своим глазам. Вместо трех больших, двух средних и двух маленьких комнат, сгруппированных вокруг лифта, я увидела лишь сетку из одинаковых прямоугольников. Там, где в действительности пролегал петляющий коридор, на плане была прочерчена прямая просека между передними и задними прямоугольниками.