Мне надо было еще сфотографировать кухню. Посередине стояла подставка для сушки белья. Оранжевыми прищепками были прикреплены какие-то розовато-коричневатые и серовато-розовые тряпочки, похожие на пылесборники. Неужели коммерческий директор сам стирает мешочки от пылесосов? Мне стало не по себе от этой неожиданной мелочной экономности. Посмотрев внимательнее, я оторопела: это никакие не мешочки, а трусы! Мне с большим трудом удалось сделать вид, что трусы, похожие на мешочки от пылесосов, самая естественная вещь в мире. Я хотела их тоже запечатлеть, иначе мне никто бы не поверил, что такие трусы носят некоторые мужчины. Но Руфус сказал: если бы он знал, что я буду сегодня фотографировать его квартиру, он бы прибрался — и, к моему сожалению, выдворил сушилку за дверь. Чувствовалось, что на эти вещи он смотрит просто и, похоже, других проблем с трусами у него не было!

Уходя, я еще раз взглянула в коридоре на трусы. Они были чистые, но я представила, что собираюсь переспать с мужчиной, а он вдруг возникает передо мной, облаченный только в мешочек от пылесоса!

На курсах в эту пятницу мы готовили гуляш, картошку в мундире и салат из зелени. Феликс делал спагетти со сложным томатно-сливочно-пряным соусом. В прошлый раз он объявил Кароле, что хочет поупражняться в этом, поскольку его дочь находит, что соусы ее матери лучше.

Нас было только семеро, поэтому Руфус готовил с Михаэлем и шутником Вольфрамом, а я с Винфридом и Вольфгангом. Рекордно быстро я нарезала кубиками наши луковицы — этим мое участие в приготовлении гуляша и ограничилось: все остальное Вольфганг взял на себя. Винфрид был занят тем, что мешал на сковородке нарезанное сало и обжаривал куски гуляша, а потом отправился с Михаэлем на перекур. Мне было поручено сварить картошку в мундире. Поскольку я обожаю картошку в мундире со сливочным маслом, я подробно узнала у Каролы все, что меня интересовало. Она объяснила, что предпочтительнее брать не рассыпчатую картошку, и вкуснее всего, конечно, молодая. Воду солить не нужно, потому что соль все равно не проникает сквозь кожуру. Но можно срезать одну полоску с кожуры, тогда в этом месте соль пройдет. Удобнее брать картофелины одинаковой величины, тогда они доходят одновременно, и не надо каждую для пробы тыкать вилкой. Треск с задней плиты оборвал нашу картофельную беседу. Мы обернулись. У плиты стоял Феликс и ломал пучок длинных итальянских спагетти, при этом множество обломков летело на пол.

— Зачем ты это делаешь? — удивилась Карола.

— Моей дочке очень нравится, как я ломаю спагетти, — с гордостью пояснил Феликс и с видом супермена еще раз переломил пучок. — Кроме того, иначе они не входят в кастрюлю.

— Потом подметешь макароны. Веник в шкафу. — Взбешенная Карола вылетела из кухни. Феликс задвинул макароны ногой под плиту.

Без четверти девять Вольфганг вышел на школьный двор, чтобы пригласить Винфрида и Михаэля к столу.

Само собой разумеется, наш гуляш — вернее, гуляш Вольфганга — был отличным. Его салат из зелени тоже. Не подкачала и моя картошка в мундире, дошедшая через двадцать минут. Гуляш Руфуса и Вольфрама тоже был в порядке, правда, они в него переложили перца.

Когда Феликс поставил на стол спагетти, Карола пришла в ужас:

— Как ты их делал?

Разломанные макароны слиплись в комок, который оставалось разве что только резать ножом. Феликс пояснил, что такими они получаются не всегда, а только изредка, все зависит от качества макарон.

— Иногда и от воды, — пошутил Вольфрам.

— Ты, пожалуй, прав, — сказала Карола. — Вода кипела, когда ты опускал в нее спагетти?

Может, и кипела, он не обратил внимания.

— Почему же ты не знаешь, кипела вода или нет? Как узнать, что вода закипела?

— Когда засвистит свисток на чайнике. — Это, конечно, опять пошутил Вольфрам.

С чайником-то нет проблемы, оправдывался Феликс, но когда в кастрюле много макарон, то пузырьки на дне, по которым узнают, кипит ли вода, трудно разглядеть.

Карола объяснила, что макароны — в отличие от картошки — всегда кладут в кипящую воду. И кипящую воду распознают не по пузырькам на дне кастрюли, а по большим пузырям, бурлящим до самой поверхности.

Феликс упрямо утверждал, что его дочке больше нравятся слипшиеся макароны, кусками их легче накалывать на вилку. Его соус с комками тоже был явно рассчитан на вкус его дочки, так что все отказались его пробовать.

Я не стала рассказывать Бенедикту, что мы учились кипятить воду. Но уже в понедельник мы с Руфусом приготовили на кухне в гостинице бифштексы с картошкой в мундире. Хотя ни он, ни я на курсах не делали бифштексов, оба остались весьма довольны результатом.

Вечером, без чего-то шесть, в отель зашла Таня — якобы совершенно случайно. Она была у ювелира, которого обнаружила здесь поблизости. Так вот у этого ювелира не только очень красивые драгоценности, но и сам он на редкость приятный человек. Таня отдала ему в ремонт кольцо, на котором вот уже много лет не хватает одного камушка. Мы сидели в мягких креслах за перегородкой господина Хеддериха. Руфус пил пиво, Таня заказала себе «пикколо» [Шампанское в маленьких бутылках.], которое Руфус тотчас же притащил с кухни, а я пила кофе. Вдоволь нахваливши чрезвычайно милого ювелира, Таня надолго замолчала.

— Что еще новенького? — поинтересовался Руфус.

— Вчера позвонил мой прежний приятель Детлеф. — Она снова замолчала.

— И чего хотел? — спросил Руфус.

— Ничего особенного, так, просто поговорить. Похоже, заметил, что у него больше нет знакомых в этом городе.

— И все?

— Кроме того, в фирме Фабера, кажется, неприятности. Виола, наверное, об этом лучше знает, — сказала Таня.

— Бенедикт тоже в жутком стрессе и пока не брался за проект реконструкции отеля, — призналась я.

— Любопытно, когда он, наконец, разродится, — сказала Таня, давая понять, что на Бенедикта особой надежды нет.

— Бенедикт обязательно сдаст проект в срок, он мне обещал. Кстати, от отеля это тоже в какой-то мере зависит. Если я начну работать у дяди, отель останется без уборщицы, а если на время ремонта гостиница не закроется, обязательно понадобится новая уборщица. И пока Руфус…

— Да, ты в любом случае должен подыскивать новую горничную, — вмешалась в разговор Таня.

Он вздохнул:

— Знаю-знаю. Надо будет позвонить в отдел по трудоустройству.

Чтобы дать понять, что дела с проектом не так плохи, я сказала:

— У Бенедикта уже масса идей, что можно было бы сделать из фойе. Но пока ясно лишь то, что уголок господина Хеддериха исчезнет.

— Это еще почему? — ужаснулся Руфус. — Он ведь нужен!

— Не цепляйся за старое — загородке тут не место, — поддержала меня Таня. — Пойми, Руфус, невозможно уродовать холл гостиницы. Иначе лучше вообще не начинать.

Я благодарно улыбнулась Тане.

— Ну, если вы так считаете, — быстро согласился Руфус.

— Посмотрим, какими решениями и находками обрадует нас господин Виндрих, — произнесла Таня безразличным тоном. Потом спросила Руфуса: — Пойдешь со мной поужинать? Около восьми?

Это прозвучало столь вяло и равнодушно, что я спросила себя, не собралась ли Таня порвать с Руфусом. Будем надеяться, нет — Руфуса мне было жалко.

— Да, с удовольствием.

— Ты ведь не пойдешь с нами, или как? — спросила Таня меня.

— Меня ждет Бенедикт.

Таня задумчиво посмотрела на меня и сказала:

— Кстати, у этого ювелира есть потрясающие серьги в виде фиалок, похожи на твои пластмассовые штучки, но сделаны из аметистов, и работа прекрасная. Тебе бы на них взглянуть.

— Мне все равно, настоящие мои серьги или нет. Мне их подарил Бенедикт.

— Я в курсе, — ответила Таня, не скрывая своего плохого настроения.

На следующее утро у Руфуса был слегка помятый и серьезный вид, но он не был похож на мужчину, получившего накануне отставку от своей подруги. Он позвонил в бюро по трудоустройству насчет уборщицы, и ему пообещали сразу же прислать претенденток.