Стоя под плакучей ивой миссис Беллфлауэр, Джулия сняла свое обручальное кольцо.

Никаких оправданий, никаких длинных речей, обращенных к Джею. Она держала кольцо в вытянутой руке и смотрела, как оно тускло блестит в темноте. Почти никогда она его не снимала. Носила непрерывно в течение тридцати пяти лет.

— Я буду любить тебя всегда, Джей, — просто сказала она, опуская кольцо в карман.

Она почувствовала себя обездоленной, но в то же время услышала голос Джея, говоривший ей: «Обещай мне, что не будешь одна, Джулия…»

— Тогда я не стала обещать, но сейчас могу попытаться, — шепнула она сквозь светлые слезы облегчения, что текли по ее щекам. Тихий летний дождь пошел сильнее, зашелестел по лужайкам, забарабанил по стволам и листве деревьев.

Джулия зашагала снова — не наугад, как только что, а уже целеустремленно и торопливо. Она улыбнулась, припомнив немецкую поговорку, сказанную Ирмгард: «Мы слишком рано стареем и слишком поздно умнеем».

Это уж точно.

Она продолжала идти под дождем к дому Бена. Если в окнах будет темно, она пойдет домой. Но если он еще не спит…

От дождя дороги сделались скользкими, а уличные лампы излучали странный свет, окруженные светящимся туманным ореолом. Она подошла к дому Бена и увидела свет в его окнах.

Джулия постучала в дверь. Дождь разошелся вовсю, и она знала, что больше похожа на мокрую кошку, чем на привлекательную женщину.

— Джулия, — сказал Бен, отворив дверь. — Заходи. Как сильно льет!

— Ты не боишься, что я намочу тебе ковер в прихожей? — спросила она.

— Ну и что? — Его лицо выражало крайнее удивление. — Пожалуйста, проходи. Сейчас я принесу полотенце, чтобы ты вытерла волосы.

— Мне нужно кое-что сказать, и я хочу сделать это, пока еще у меня не улетучилась храбрость.

Его лицо посерьезнело.

— Тебе не нужна храбрость для разговора со мной.

— Нет, нужна. — Она невесело улыбнулась. — Это касается призрака, о котором ты сказал сегодня…

— Да? — Бен напряженно замер, а лицо его сделалось непроницаемым. Огромная фигура заполняла всю прихожую.

— Ну, ты был прав. Я цеплялась за призрак. Прошу прощения, Бен, и… — Она вытянула перед собой левую руку и показала ему. — Сегодня я сняла кольцо. И вот, что бы ни случилось — может, слишком поздно и для тебя, и для меня, но я просто хочу объяснить. Кажется, я готова двигаться вперед.

Он ничего не сказал, но Джулия видела, как искорки огня замерцали, словно бриллианты, в его зеленых глазах. Искорки счастья, удивления, нежности.

— Я и не знаю, что сказать.

— Ну, как можно выразить это словами? — сказала Джулия, опуская глаза на свою руку и заметив оставшуюся на пальце белую полоску. — Знаешь, снять обручальное кольцо было и горько, и сладко.

— Знаю. — Он моргнул. — Я еще носил свое, когда в апреле начал работать на твоем участке.

Теперь пришел ее черед удивиться.

— Я и не знала об этом!

— Я снял его где-то в мае.

— Но почему я этого не замечала, Бен?

— Ты старалась вообще не замечать меня, если помнишь.

Он протянул руки, зовя ее к себе.

Джулия последовала приглашению без всяких колебаний. И сразу же почувствовала, как ее обволокло тепло Бена, какой она сделалась маленькой рядом с его большим и мощным телом, как от его чистого и замечательного запаха по телу разлилась истома.

Даже все предметы в его доме, казалось, старались восстановить атмосферу волшебной ночи Четвертого июля. До нее донеслось журчание воды в аквариуме и стук хвоста Ивана об пол.

Она смотрела на бревенчатые стены, вдыхала знакомый запах его дома, и ей остро вспоминались часы наслаждений, которые они разделили в ту ночь.

Его грудь казалась крепкой стеной, прижавшись к которой можно было чувствовать себя защищенной.

— Бен, прости, что у меня ушло на это столько времени.

— Не извиняйся. Я ведь говорил тебе, что никогда не стану судить ни один из твоих поступков.

— Но те слова насчет призрака…

Он прижался губами к ее лбу, и она почувствовала, как под коленками забилась теплая жилка.

— Я имел в виду, что не могу состязаться с призраком Джея… но за тобой остается целиком право помнить о нем, сколько бы на это ни ушло времени, пока не ощутишь себя свободной.

Бен прижал ее крепче и произнес тихим, дрожащим голосом, уткнувшись губами во влажные кудри ее волос.

— Я ничего не могу поделать. Но я люблю тебя, Джулия.

Она не отвечала, потому что слова прозвучали так невнятно, что, возможно, она чего-то и не поняла.

И решила сделать вид, что вообще их не слышала.

— Это ужасно с моей стороны, — сказала она, — но мне хотелось бы провести здесь с тобой ночь. Только вот Кристи дома, как мне все ей объяснить?

— А мне это не кажется ужасным. — Он тихо засмеялся. — Позвони ей и сообщи, где ты находишься, а иначе она поднимет на ноги полицию.

— Ты не шутишь?

— Она поймет. Обязательно поймет.

— Ты так думаешь? В моей семье вообще никто не знает о…

— О Четвертом июля, — закончил он. Джулия ощутила его губы на своих, нежные и твердые, и ее сердце учащенно застучало.

— У меня предложение, — произнес Бен. — Позвони Кристи поскорей, хорошо?

Сказать Кристи, чтобы она не беспокоилась, что Джулия находится дома у Бена и обсуждает с ним разные дела, было достаточно просто.

— Я просто не знаю, когда вернусь, так что не жди меня.

Голос у Кристи прозвучал удивленно, и, кажется, она все поняла.

— Оставайся столько, сколько тебе нужно, мамулик.

И вот теперь ночь принадлежала им двоим. Джулия знала, что для нее счастье лежать в объятиях Бена — там, куда уносили ее сны все эти недели.

На этот раз они уже не робели друг перед другом. Они уже были любовниками; им были знакомы тела друг друга, и, конечно же, они были рады снова оказаться вместе.

— А я-то гадал, удастся ли обнять тебя когда-нибудь еще раз, — произнес Бен, когда они заключили друг друга в неспешные и радостные объятия, лежа в его широкой постели.

— Я думала о том же, — ответила она, целуя его в плечо, а потом ниже, где его грудь была покрыта густыми волосами. Она уже почти забыла, какая у него громадная фигура, и наслаждалась, трогая мощный торс. Аполлон — бог солнца, пришло ей в голову.

— Я слышу, как бьется твое большое сердце, — с улыбкой заметила она.

— Тогда, может, ты и мои слова услышишь тоже, Джулия. — Большой рукой он осторожно отвел темные, все еще влажные кудри от ее лица и зашептал ей в ухо: — Я люблю тебя очень сильно. — После этого положил палец ей на губы, чтобы она не могла ни протестовать, ни спорить. — Тише. Я люблю тебя!

— Ваш участок выглядит просто великолепно, миссис Максвелл.

— Спасибо, Брайс. В последнее время у нас было много помощников.

Это происходило двумя днями позже, и Брайс снова делал снимки возле ее дома. Он ухитрялся приезжать почти каждую неделю, снимая множество фотографий для новой книги Бена.

— Так у вас и вправду какая-то ненормальная разорила весь двор? — Он навел объектив на новые цветы, которые Бен посадил взамен пострадавших.

— Да, верно, — сказала Джулия. — Совсем юная девочка, Брайс.

Поскольку Кристи отправилась на поиски работы, Джулия поливала растения, пока Брайс снимал. Скоро начнутся сумерки, станет прохладней и работать будет легко. Брайс сказал ей, что ему нужно сделать несколько вечерних снимков, когда наступит самое выигрышное освещение.

— Мистер Вилсон говорил, что вы поймали эту полоумную. Так что должны теперь испытывать облегчение.

— Да. — Джулии не хотелось распространяться на эту тему, хоть она и относилась к Брайсу с достаточной симпатией. Вот только хотелось, чтобы все поскорей осталось позади — бракосочетание дочери, книга про сад для свадьбы, большой завтрак, который она устраивала на следующий день после торжественной церемонии, — все вместе.

Она усмехнулась. Все-таки усталость дает себя знать. Может, взять отпуск в конце сентября или в октябре и просто отоспаться за эти две недели?