— Ах, теперь я поняла, что вы задумали, — заявила Джулия с неожиданным воодушевлением. — Просто изумительно. Арка послужит не только на свадьбе; она останется здесь и потом, чтобы поддерживать любые вьющиеся растения.

— Спасибо. — Он все еще поправлял, укреплял опоры арки на лужайке, пока не установил все как надо. — Что ж, конечно, она нуждается в покраске, а после этого мы посадим возле нее вьющиеся цветы, и они немного ее украсят. — После восторженных слов Джулии вид у него был очень довольный.

Изящная арка, состоявшая из ажурной решетки и гнутого дерева, была высотой по меньшей мере футов двенадцать. Джулия поняла, что Бен вложил в эту конструкцию немало сил и мыслей.

— Трудно даже придумать более замечательное место, где будет произнесен брачный обет. — Джулия с благоговением подняла глаза. — Хоть сестры и считают, что Кристи поступает как сумасшедшая, раз не хочет венчаться в церкви Святого Антония.

— Неужели правда? — Он казался искренне удивленным. — А я не могу себе представить более естественного места для свадьбы, чем сад, тем более для таких людей, как наша парочка.

— Да. — Джулия задумчиво кивнула. — Согласна с вами. Джереми и Кристи какие-то особенные, почти как «дети цветов» из шестидесятых. Будем рады, если они еще не явятся на свадьбу босиком!

Он засмеялся и стряхнул с густых бровей дождевые капли.

— Мне просто хотелось поскорей ее установить, — признался он. — Наверно, я выгляжу странно, копаясь в земле под дождем. Но за мной водится такое: я впадаю в восторг от вещи, которую только что сделал.

— Понимаю вас. Если бы я могла сделать что-нибудь столь же прекрасное, то испытывала бы не меньшее нетерпение.

Он с любопытством взглянул на нее.

— А разве вы ничем не увлекаетесь, Джулия?

— Мне стыдно признаться, но я не увлекаюсь ничем.

— Но Кристи говорила, что вы много времени отдаете работе на благо общества.

Ох уж эта болтушка.

— Временами я помогаю в библиотеке, а кроме того, учу читать очень милую женщину из Германии.

— Джулия, это просто замечательно!

— Но все равно, разве можно сравнить это с творчеством? — Она дотронулась до изысканного деревянного орнамента. — Если делаешь какую-нибудь вещь вроде этой, которая будет жить долго-долго, — вот это настоящая радость.

— Джулия, — твердо заявил он. — Когда ваша немка научится читать, то ее умение будет жить вместе с ней всю жизнь.

— Конечно. Но ведь хорошо делать то, что можно потрогать руками, — улыбнулась она. — Ах, это глупо, но мне всегда хотелось сделать одну вещь.

Казалось, он ждал продолжения ее слов. Но она молчала.

— Чего все-таки хотелось, Джулия?

Она издала короткий смешок.

— Написать книгу. Разве это не безумие? Джей часто уговаривал меня попробовать, и когда он говорил об этом, я даже, по-моему, представляла себе, что в итоге получится.

Бен кивнул.

— Всегда полезно думать о конечном результате, мысленно увидеть книгу на полке, книгу, на которой стоит ваше имя. Только так мы можем считать, что какая-нибудь из наших жизненных целей достигнута.

Она снова улыбнулась.

— Даже в садоводстве?

— Тем более в садоводстве. Неужели вы всерьез верите, что садовники с удовольствием копаются в земле просто ради этой трудной и грязной работы? Нет, нам необходимо представлять тот сад, искрящийся под солнечными лучами цветами, полный их ароматами и многоцветьем, который будет когда-то на этом месте.

— Как поэтично, — отозвалась она бодрым голосом. — Что ж, вам не откажешь в богатом воображении, если вы способны в такой сырой и сумрачный день вспомнить про солнечные лучи!

Он усмехнулся.

— В колледже меня прозвали мистер Фантазер.

Джулия засмеялась и поняла, что готова совершить страшную глупость. Но не могла остановить себя. И заговорила еще до того, как обдумала свои слова.

— Может, укроемся в доме от дождя, Бен? Во всяком случае, могу предложить вам чашку горячего кофе.

Он с минуту молча смотрел ей в лицо.

— С удовольствием, — произнес он наконец.

Глупо? Да она ведет себя просто как идиотка. Но теперь слово сказано, деваться некуда. Она повела его в дом.

— Этот «апфелькухен» испекла моя ученица. — Джулия принялась резать пирог, который Ирмгард насильно заставила ее взять домой.

— Выглядит просто потрясающе. Ну, так… расскажите мне побольше о книге, которую вы намерены написать.

У нее запылали щеки.

— Я начинала ее раз десять, но каждый раз бросала… Видимо, это все-таки не мое дело.

— Может быть, и нет. Некоторые люди расцветают поздно. — Он уселся за кухонный стол и подпер руками подбородок. — И не начинают писать до тех пор, пока не поймут, что пожили достаточно долго на свете и теперь им есть что сказать людям.

Джулия удивленно посмотрела на него.

— Вы говорите так уверенно. Вы знакомы с каким-нибудь писателем?

— Знаком. — Он по-мальчишески озорно усмехнулся. — Сейчас вы глядите на одного из них.

Джулия от удивления даже присела на табурет.

— Вы… вы писатель?

Он замахал руками, словно протестуя.

— Писатель — громко сказано, но у меня есть несколько книг по садоводству.

— Что вы имеете в виду под словом «есть»? Они опубликованы?

Он кивнул. «Скромен, — подумала она, — и это очень идет такому великану, явно сделавшему за свою жизнь немало замечательного».

— Я бы с удовольствием посмотрела на ваши книги. А они сейчас есть в продаже?

— Конечно, а также в библиотеках. Но я могу дать вам несколько книг, если желаете.

Она была искренне поражена.

— Сколько же их у вас?

— Восемь, — просто сказал он.

Восемь опубликованных книг! И это у человека, которого Бетани обозвала «странным типом, ковыряющимся в земле». Кристи, вероятно, знала об этом, ведь она частенько бывала дома у Бена. Видно, ей было известно многое про этого человека, вот только она никогда не делилась с ними своим знанием.

А почему она должна была сообщать им об этом? Джулия вспомнила, как ворчала, особенно в первый год после смерти Джея:

— Неужели ты не можешь побыть дома хоть немного, Кристи? Все время бегаешь к этому садовнику…

— Он мой друг и помогает мне пережить это дрянное время, — отвечала Кристи. — Ты, Эйприл и Бет держитесь вместе. А ведь он был и моим папой, и мне тоже жутко его не хватает. И уж если я могу урвать себе несколько минут покоя, копаясь в саду у Бена, то не собираюсь от этого отказываться…

Вспомнив об этом теперь, нарезая для Бена Вилсона яблочный пирог, Джулия испытала приступ раскаяния. Но ведь тогда бы она просто ничего не поняла. Теперь-то она видит, что это хороший человек, добрый и внимательный.

— Я должна извиниться перед вами, — неожиданно для себя выпалила она.

— За что? — Он был искренне поражен, — За то, что напустили на меня полицию? Если хотите знать, это было забавно.

— Нет, не за это. — Она положила кусок пирога ему на тарелку. — Долгое время я с неприязнью относилась к вам, и сейчас мне просто стыдно за это.

Он добродушно рассмеялся.

— Никаких извинений! Отлично знаю, что не слишком нравлюсь всем с первого взгляда. Я похож на неряшливого неуклюжего великана. Тем более что никогда не вылезаю из рабочей одежды. — От усмешки его лицо сделалось еще шире. — Мне лень гладить рубашки.

— Нет, дело не в одежде и не во внешности. Меня раздражало, что Кристи постоянно торчит у вас дома.

— А-а, — мягко сказал он. — Что ж, это естественно.

— Кристи постоянно твердила мне, что вы очень помогли ей, когда умер ее отец, — призналась Джулия. — И упрекала меня за то, что я не обращаю на нее внимания.

— Ее тогда просто переполняли ярость и боль. — Его глаза засветились сочувствием. — Вы оставались с ней, но ей… быть может, ей был нужен кто-то вроде меня, чтобы в каком-то смысле заменить отца.

— Я тоже так думаю. — Джулия понизила голос почти до шепота. — Вообще-то я обижалась на вас из-за того, что вы ей так нравились, а я была так одинока…