— Да я понимаю, только у нас концы с концами никак не сходятся. Получается, если он подарил ей ожерелье, то, значит, он чемодан уже без драгоценностей сдал — но девка божится, что он сдавал чемодан с ними, — либо изъял их до того, как мы своего человека туда заправили. И мужики в камере хранения ничего толком сказать не могут — у них как раз в эти дни зарплату давали, до сих пор их лежа качает, ничего толком не могут сказать. Но откуда еще-то один чемодан взялся?

— Слушай, давай-ка зайдем с другого конца. За это время к ним на квартиру никто не приходил? — перспектива второй раз остаться в дураках Сергея явно не устраивала, и он решил подвергнуть ситуацию тщательному анализу прямо в зале ожидания.

— Ну, мы же как людей инструктировали? Фиксировать всех, кто входит и выходит из подъезда, фотографировать и все… погоди! Ты вчерашнюю сводку читал?

— Нет еще.

— Вчера, где-то в одиннадцать, мужик один в подъезд заходил с чемоданом. Зашел с чемоданом, ушел без.

— В рот пароход, в задницу торпеда, — характер идиоматических выражений выдавал в Сергее бывшего матроса второй статьи. — Установили?

— Он в фотоателье пришел, вроде работает там. Сегодня с утра выясняют.

— Срочно покажи чемодан в камере хранения тому, кто вчера подъезд контролировал. Чую, наконец-то твои ребята крупно отличиться смогут.

На дворе уже была глубокая ночь, когда секретарь замнаркома пригласил Свиридова в кабинет. Майор ждал уже сорок минут. Они пришли вместе с Селивановым, и того сразу же провели к хозяину кабинета. О чем они говорили с замнаркома, Свиридов мог только догадываться, но был готов к любому повороту событий. Замнаркома, не здороваясь, некоторое время пристально смотрел на майора из-под стекол пенсне, и Федор Ильич почувствовал, что разговор будет непростым.

— Начальник отдела доложил мне о ваших фантазиях, — иронично начал замнаркома. — Скажите… — он сделал многозначительную паузу, — когда вы были искренним? В прошлый раз, когда соглашались с немедленным арестом Муромцева, или сейчас, предлагая свою авантюрную затею?

— Товарищ заместитель наркома, в прошлый раз у меня не хватало аргументов отстаивать свою точку зрения, — спокойно ответил Свиридов. — Сейчас они есть.

— Что вы имеете в виду? — нахмурился замнаркома. Селиванов со своего места метнул в сторону майора озадаченный взгляд. Федор Ильич набрал в грудь воздуха:

— Мы тщательно проверили рассказ агента Умная. Все подтверждается. Доподлинно установлено, что уничтоженный ею бывший унтер-офицер деникинской армии Васильев, главарь банды уголовных преступников, являлся замаскированным врагом советской власти. Банда совершила ряд жестоких преступлений, в том числе убийств и разбойных нападений, не только на территории области, но и в прилегающих районах. При тщательном изучении места происшествия были обнаружены тайник с оружием и ряд документов, позволивших задержать остальных членов банды. Фактически Умная своим поступком спасла жизнь не только себе и Муромцеву, но и помогла разоблачить жестокую шайку отпетых уголовников. По ее словам, Муромцев заявил, что он ее должник до самой смерти. В этих фактах я вижу свой первый аргумент, — Свиридов перевел дыхание.

— Что-то уж больно сентиментальным получается в ее рассказах этот Муромцев, — хмыкнул замнаркома. — Она ничего не сочиняет?

— Так же, как и про драгоценности, — подал голос Селиванов. — Получается, кроме нее, этих драгоценностей никто не видел?

— Пока не видел, — живо отреагировал майор. — Несколько часов назад сообщение товарищей с юга добавило мне еще один аргумент. Умной удалось передать, что ее спутник велел собирать вещи и готовиться к отъезду в Ленинград сегодня с утра. В чемодане, который он якобы принес из камеры хранения, драгоценностей не было. Однако во время разговора Муромцев подарил девушке жемчужное ожерелье. На ее предложение взглянуть еще раз на весь клад он ответил, что это будет возможно только через несколько дней. Интересно и то, что Муромцев постоянно находился под наблюдением и чемодана не брал — тот лежит спокойнехонько на вокзале без клада. И в магазине чемодан не покупал.

— Ветром надуло, — недовольно буркнул начальник отдела.

— Постойте, вы что, хотите сказать… — в глазах замнаркома впервые блеснул живой интерес.

— Так точно, товарищ заместитель наркома, — воодушевленно воскликнул Федор Ильич, искренне обрадованный реакцией хозяина кабинета. — Кажется, мы нащупали его сообщника. Дело в том, что после первого прокола тамошние наши ребята решили подстраховаться и держали квартиру, которую снял Муромцев, под наблюдением круглые сутки, — почувствовав, что его наконец-то понимают, Свиридов перешел с казенного языка на разговорный. — И вот вчера днем, когда наша парочка отсутствовала в квартире, в их подъезд зашел неизвестный мужчина с чемоданом, очень похожим на тот, в камере хранения. Вышел он из подъезда минут через пять, и без чемодана. Мы установили: дама, которой принадлежит квартира, уже несколько лет не живет постоянно в городе, бывает наездами. А мужчина с чемоданом — ее дядя. Вот такой сюрприз. И у меня ощущение, что он является связным Муромцева и имеет прямое отношение к махинациям с драгоценностями.

— Так… это уже что-то, — на лице замнаркома появилось выражение охотника. — А зачем они в Ленинград едут?

— Умная не знает, но зато мы здесь получили интересную информацию… — Свиридов сделал многозначительную паузу, — и это еще один аргумент. Вице-консул посольства Германии Хайнцтрудер, он же установленный сотрудник абвера, только что выехал в Ленинград. Более того, он заранее приобрел билет на пароход до Риги, который отплывает послезавтра вечером.

— Разрешите, товарищ заместитель наркома? — увидев благосклонный кивок, Селиванов повернулся к Свиридову. — Я не очень понимаю, какая связь между этими событиями?

— Умная уже дважды сообщала, что Муромцев уговаривает ее уехать в какие-то далекие богатые края. Возможно, это именно тот случай. Мне думается, что Муромцева хотят переправить за кордон. Вместе с драгоценностями и девушкой. Трудно представить, как он собирается вывозить клад, но у него явно есть какой-то план. А вице-консул будет руководить переправкой, возможно морским путем, — отвечая на вопрос Селиванова, майор смотрел на замнаркома.

— А девчонка-то ему зачем? — продолжал наседать старший майор.

Свиридов только руками развел:

— По всему видно, крепко он к ней привязался. А в таком возрасте отвязаться трудно… тем более, она ему жизнь спасла.

Селиванов открыл было рот, чтобы задать еще один вопрос, но замнаркома так сверкнул стеклами пенсне в его сторону, что тот сразу осекся.

— Достаточно, все понятно. Теперь послушайте меня, Свиридов. Вариант номер один: мы немедленно арестовываем Муромцева и передаем драгоценности государству. Вы, ваши сотрудники и ваша комсомолка получаете награды и звания. Заслужили. Все ясно и понятно. Вариант номер два: мы, заметьте, по вашей настоятельной просьбе выпускаем из страны матерого врага с драгоценностями, украденными у нашего народа. Да еще с подружкой в придачу. Проще сказать, провожаем с почестями. И они благополучно растворяются за границей. Вы понимаете, чем это закончится для вас?

— Товарищ заместитель наркома, я уверен: если Муромцев окажется в Германии, он будет востребован. И иметь рядом с ним своего человека, которому он доверяет, дорогого стоит. Думаю также, что с течением времени ей самой предложат вступить в игру. А что касается золота, то за кордон оно не уйдет…

— Это каким образом? — прищурился замнаркома.

— Разрешите доложить?

Когда через полчаса Свиридов вышел в приемную, в кабинете повисла напряженная тишина. Замнаркома стоял у окна, задумчиво рассматривая уличный пейзаж и напевая себе под нос какой-то кавказский мотив. Селиванов же стоял у стола, ожидая указаний начальника.

— М-да… кстати, этот Климов, который разыграл спектакль на выставке… он, значит, у Свиридова в отделении служит, — замнаркома скорее не спрашивал, а утверждал. — Он не очень засиделся в лейтенантах?