— Ну-ну, Никита, успокойся. Николай неживой уже, а вишь ты, продолжает воевать. И мы еще повоюем.

Ослепительный шар солнца постепенно терял свою огненную силу. Все ниже и ниже скатывался он к кромке моря, принося вечернюю прохладу. А накал курортных страстей только набирал силу. Конечно, градус этого накала был неизмеримо ниже, чем в августе-сентябре, когда пляжная суматоха дня к вечеру резко перерастала в кафешантанный разгул. Все это южному городу еще предстояло пережить, а пока море было прохладным, фрукты еще только созревали и приезжих было немного. Анюта и Седой были в их числе. Курсовку Седой, по его словам, аннулировал, и они устроились в частном доме, в пристроенной для курортников комнате.

Первое время Анюта не находила себе места. Она исчезла из Москвы, не предупредив Климова, и поэтому вполне резонно предполагала, что чекисты могут подумать о ней все что угодно. При этом мысль о том, что они могут беспокоиться: а жива ли она вообще? — просто не приходила ей в голову. Она думала только о задании, но до сих пор точно не могла сказать себе, «свой» или «чужой» был Эдуард Петрович. И если быть честной до конца, она не очень торопилась с ответом на этот вопрос. Вспоминала ли она о Михаиле? Вспоминала. Сравнивая обоих мужчин, она вдруг сделала для себя неожиданное открытие: она поняла, что в отношениях с Глебовым она ощущала себя старшеклассницей, искренне жалея мальчишку из младшего класса, а с Эдуардом Петровичем она вдруг почувствовала себя женщиной. Ну и как любовник Седой был не чета малоопытному юноше. Если бы не задание…

О том, сможет ли она после того, что случилось, продолжать прежние отношения с Михаилом, она старалась не думать. Ей необходимо выполнить задание чекистов, помочь Глебову, а там будь что будет. Именно невозможность сообщить Климову о своем открытии в доме Седого мучила ее. Она обратила внимание, что мужчина ни разу не дал ей возможность остаться одной. Лишь однажды он в ее присутствии позвонил из телефона-автомата своему товарищу в санаторий, а после этого привел ее в летнее кафе, заказал сливочное мороженое с сиропом и отлучился, обещав вернуться через десять минут. Анюта поняла, что за это время найти междугородный телефон она не успеет, и добросовестно расправилась с мороженым. А Эдуард Петрович вернулся не через десять минут, а через пять.

Ее внутренняя встревоженность не могла пройти мимо его внимания, но он считал это состояние вполне объяснимым и, будучи тактичным человеком, воздерживался от расспросов. А вчера вечером Седой, прогуливаясь, зашел с ней на почту в междугородный телефонный пункт. Там он заказал телефонный разговор, и они стали дожидаться вызова, болтая о всякой всячине, не обращая внимания на окружающих. Внезапно телефонистка громко крикнула в окошко: «Кто заказывал Москву, телефон не отвечает». Анюта глянула на Эдуарда Петровича и вздрогнула, увидев, как он переменился в лице. На нем медленно, как на проявляемой фотографии, проступила вся тяжесть прожитых лет, горечь утрат и обида поражений. Но длилось это буквально несколько секунд. Глубоко вздохнув, Седой встряхнулся и вновь вернулся в прежнее состояние. И тут Анюта решилась. Робким голосом она попросила разрешить ей все-таки позвонить в Москву и предупредить квартирную хозяйку. Не сказав ни слова, Седой попросил телефонистку принять другой заказ. И Анюта продиктовала номер телефона. Когда через четверть часа ее пригласили в кабину, он остался на прежнем месте у окна, равнодушно разглядывая проходящих по улице людей. Разговор она закончила быстро и, выйдя из будки, радостно доложила спутнику, что камень с души снят, хозяйке все передадут, а то ведь та могла и в милицию заявить о пропаже квартирантки. Седой выслушал ее с легкой полуулыбкой, но было видно, что он весь в своих мыслях, и Анюта понимающе замолчала.

Утром следующего дня ситуация изменилась с точностью до наоборот. Замкнутая до того девушка как будто ожила, а вот ее кавалер словно потух. С первого дня их приезда в этот город каждое утро они, захватив полотенца, отправлялись к морю, где Седой прыгал в воду с волнореза и тут же с веселым воплем вылетал назад, как пробка из шампанского. Анюта в этих его купаниях не участвовала, ограничиваясь обтиранием рук и ног морской водой. Потом они завтракали и шли в кино, на рынок или просто гуляли. В первый вечер Седой пригласил ее в ресторан. Вот так внешне весело и беззаботно началась их курортная жизнь, ощутимо изменившаяся вчера вечером. Утром Эдуард Петрович неожиданно изменил своему правилу и на море не пошел. Когда Анюта встала с постели, то нашла его сидящим во дворе на скамейке, курившим папиросу за папиросой. У Анюты даже возникла мысль о том, что у Седого кончились деньги и он переживает из-за этого. Однако, когда спустя час они пришли на рынок, она поняла, что ошиблась. Деньги у него были. Значит, причина заключалась в чем-то другом. В глубине души ей было жаль этого сильного, уверенного в себе мужчину. Но как помочь ему, она не знала, а спросить не решалась. Кроме того, сегодня она должна была выполнить указание чекистов…

Когда вечером они вышли на променад и, не торопясь, стали мерить шагами набережную, Анюта высказала озабоченность состоянием спутника. Тот попытался отшутиться, но это у него получилось неубедительно, и девушка сделала свой ход. Она вслух предположила, что, наверное, Эдуард Петрович хочет развлечься, например сходить в ресторан, но не делает этого из-за нее. Седой, действительно, и сам подумывал об этом, так что идея пришлась как нельзя кстати. При этом она, чуть-чуть изучив Эдуарда Петровича, была уверена, что он пригласит ее в самый лучший ресторан города. А именно эту задачу и поставил ей в конце вчерашнего телефонного разговора сержант Глухов: завтра вечером посетить лучший ресторан города, а если не удастся, то повторить это на следующий день.

Едва усевшись за ресторанный столик и сделав заказ, Седой, глянув на часы, неожиданно сказал ей:

— Анюта, вы меня извините, я оставлю вас на несколько минут. Отлучусь по очень важному делу, по возвращении доложу. А вы пока ознакомьтесь с интерьером, взгляните, как у них тут красиво. Не скучайте, я скоро.

Седой ушел. Анюта снова взяла в руки меню, этакий фолиант в кожаном переплете, но открывать не торопилась. Она почему-то была уверена, что Седой опять ушел на переговорный пункт. Все-таки интересно: кого он так активно разыскивает по телефону? Погруженная в свои размышления, она не заметила, как за соседний столик присел молодой мужчина. Оглядевшись, он увидел, что Анюта медлит с изучением главного ресторанного документа, и обратился к девушке с просьбой одолжить его на время ее глубокомысленных раздумий. Некоторая фривольность молодого человека покоробила Анюту, и она уже хотела поставить нахала на место, но вдруг услышала, как тот прошептал: «Здравствуйте, Анюта!» Она озадаченно взглянула на мужчину, который протянул руку за меню и добавил таким же полушепотом: «Вам привет от Луганского». Дальше она уже не раздумывала. Мужчина буквально в течение полминуты просмотрел содержание меню и с благодарностью вернул кожаный фолиант, бросив на него выразительный взгляд. И хотя девушка готовилась к чему-то подобному, после взгляда молодого незнакомца ее сердце бешено застучало, а ноги похолодели. Воровато оглянувшись, она начала листать меню и между второй и третьей страницами обнаружила клочок бумаги. Осторожно взяв послание, незаметно сунула его за пазуху. Мужчина, зафиксировав движение, удовлетворенно вздохнул, подозвал пробегающего официанта и, исполнив легкое опьянение, заказал графинчик и закусить. Официант с отработанной гримасой вежливости попросил подождать. Молодой человек немедленно изобразил на лице неудовольствие, резко встал и, пошатываясь, вышел из зала.

Провожая его взглядом, Анюта вдруг ощутила какую-то легкость в душе и во всем теле. От недавнего волнения не осталось и следа. Вот когда она осознала себя участником большого и нужного дела, поняла, что о ней помнят и заботятся. И еще почувствовала некоторую психологическую уверенность в себе. Дважды за последние несколько дней — в квартире у Седого, когда она нечаянно вскрыла шкатулку с фотографией, и сегодня, при передаче послания Климова, — она испытала настоящие нервные потрясения, которые, как сказал бы философ, «имманентно присущи этому виду деятельности человека». В первый раз она находилась в шаге от провала, но судьба благоволила ей. Сегодня ситуацию контролировали местные контрразведчики, но Анюта об этом не знала, и ее трясло всерьез. Но именно такие оперативные коллизии и укрепляют психологическую устойчивость разведчика, особенно в самом начале. Без них профессионал не вырастет. Тут главное, чтобы такой психологический стресс не оказался для него последним, если противник вдруг окажется рядом…