Войдя, гости не сразу заметили, что они здесь не одни. Чик и Нимве затравленно озираясь, жались друг к другу, но Мафхор не позволил им окаменеть у входа. Едва ли не насильно он потянул Нимве за собой.

К ним внезапно кинулась девушка в белоснежно-воздушном платье, и Нимве, вздрогнув, узнала дочку графа. Подбежав и сделав реверанс, Леле с радостно сверкающими глазами выпалила:

- Ой, как хорошо, что вы пришли! У нас тут такая скука, помереть можно!

- Леле… - с укоризной остановил мужской голос. С дивана поднялся граф в расшитой золотом шапочке, в длинном шелковом не то сюртуке, не то халате. - Что за выражения!

Девочка задорно улыбнулась, ничуть не смутившись. Когда граф подошел, она обняла его и чмокнула в щеку.

- Ты ведь не сердишься, папочка? - она шаловливо ластилась к отцу. Тот проговорил:

- Ах ты, бесенок… Но где же, наконец, твой брат? Придется за ним снова посылать.

- Я сама сбегаю!

Граф не успел ответить. Вихрем сорвавшись с места, Леле бросилась к двери.

Хозяин дома перевел взгляд на гостей и перестал улыбаться. Мафхор коротко и сухо поклонился ему, как равному, и граф ответил на поклон, не отрывая глаз от Нимве. Она лихорадочно пыталась вспомнить, как надо поступать в таких случаях: кланяться первой, или нет, но на ум ничего не приходило, во рту пересохло, а в ушах шумело. Нимве беспомощно обернулась к Мафхору, и тот сказал:

- Я убедил моих друзей присоединиться к нам за обедом.

- Очень приятно, - ответил граф. По его тону невозможно было понять, действительно ему приятно, или нет, а лицо у него было будто каменная маска, безо всякого выражения, под стать Мафхору. - Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете, сударыня… сударь, - граф коротко кивнул Нимве и Чику и отступил в сторону.

- Однако, что же мы на пороге, - выговорил хозяин. - Прошу, располагайтесь.

Подхватив Нимве под локоть, Мафхор подвел ее к широченному дивану с шелковой обивкой. Здесь произошла заминка, потому что граф стоял и, кажется, не думал садиться, а Нимве и Чик застыли, будто мышата перед ужом. Положение снова спас Мафхор.

- Прошу, сударыня, - молвил он. Это выходило у него так непринужденно, что Нимве совсем растерялась и только беспомощно смотрела на мага, кусая губы. Он едва заметно кивнул, глазами указав на диван. Спохватившись, Нимве наконец села, расправляя платье. Мафхор сделал знак Чику сесть рядом с ней, а сам опустился на стул по левую руку. Граф уселся в глубокое кресло напротив. Некоторое время все молчали, Мафхор безмятежно взирал на хозяина дома, а тот не спускал глаз с гостей. Потом он сказал:

- Позвольте полюбопытствовать, господа, вы впервые в наших краях?

Покосившись на Чика, Нимве поймала его испуганный взгляд.

- Д-да, - она едва не добавила "господин", но вовремя прикусила язык. - Да, ваша светлость.

- Как вам у нас нравится?

Нимве не нашлась, что ответить, вместо нее заговорил Мафхор:

- Они еще не совсем пришли в себя после того, что с ними произошло, граф.

Атлан моргнул, пошевелился и ответил:

- Конечно, я понимаю. Мне очень жаль, что в моем городе так обошлись со спутниками принцев, но что поделаешь с этим народом? Вы же их видели, мастер Мафхор! Городской глава - не самый умный человек, уверяю вас.

Граф отвел глаза, покрутил большими пальцами мельницу, а потом сказал:

- Но их тоже можно понять. В округе в последнее время развелась уйма разбойников.

- А что же ваш гарнизон? - спросил Мафхор.

- Ка… какой гарнизон?!

- В городе утверждают, будто у вас в замке стоит целый гарнизон, - объяснил маг.

- Базарные сплетни, - голос графа прозвучал раздраженно. - Я не король, чтобы армию держать. У меня тут десяток инвалидов с палками, а болтовня не утихает! Не думал я, что вы слушаете сплетни.

Мафхор смотрел на него с полной невозмутимостью, и граф снова заерзал на диване.

- Разве вы видели в замке солдат? - спросил он. - Ну, кроме охраны, разумеется… Вот хоть детей моих спросите.

- Что вы, граф, помилуйте, - любезно отозвался маг. - Я не посмею допрашивать ваших детей. Да и, признаться, я лишь случайно упомянул про гарнизон. Просто не думал, что вас это так взволнует, - Мафхор отвесил короткий, едва заметный поклон. Граф побагровел, снова заерзал, но ничего не сказал. Повисло молчание, через открытые окна ветер приносил отдаленное ржание лошади да чириканье невидимых за занавесом воробьев.

Распахнулась дверь. Подобно белому вихрю, в залу ворвалась Леле, запыхавшаяся и румяная, с соломенными кудрями, разметавшимися по плечам. Следом вошел виконт Хальгис, ее брат, юноша возраста Чика, - гости уже знали, что дома его зовут просто Вьят. Нимве едва не вскочила, Мафхор успел удержать ее за руку, но граф Атлан, обернувшись к детям, ничего не заметил.

- Наконец-то, - сказал он сыну. - Мы едва не сели обедать без тебя.

- Извини, па, - Вьят, улыбаясь, смотрел на гостей. - Я объезжал Вихря и увлекся.

- Ну, хорошо, хорошо, - граф легонько потрепал сына по кудрявым русым волосам. - Пойди, поздоровайся с гостями.

Виконт не заставил себя упрашивать, быстро зашагал через комнату, сопровождаемый сестрой.

- Когда он подойдет, встань и поклонись, - очень тихо сказал Чику Мафхор, но тот замер, будто каменный. Нимве потеребила его за руку:

- Встань и поклонись ему, - шепнула она, и вовремя: дети графа были уже рядом. Чик, вздрогнув, вскочил, отвесил глубокий поклон.

- Я рад, что вам лучше, - с улыбкой сказал виконт, кланяясь в ответ.

Чик замешкался, и Нимве ответила за него:

- Благодарение Творцу, он скоро поправится, сударь, - и с удовлетворением отметила, что голос не дрожит.

Кланяясь, Вьят произнес:

- Надеюсь, вы тоже в добром здравии, сударыня.

- Спасибо, виконт, - ответила Нимве - и услыхала мысль Мафхора: "Протяни ему руку." Нимве подчинилась. Вьят почтительно поцеловал ее ладонь. Нимве ужасно смутилась, ощутила, что краснеет, но тем не менее постаралась сохранить гордый вид.

Дверь в соседнюю комнату внезапно отворилась, и на пороге возник слуга.

- Кушать подано, - с поклоном возвестил он. Леле тут же вскочила и воскликнула:

- Наконец-то! Я просто умираю с голоду!

Стараясь держаться чинно и не показывать, что цепенеет от страха, Нимве вслед за Мафхором прошла в столовую.

На огромном столе, накрытом белоснежной скатертью, - тут бы вся соседская деревня поместилась, - уже красовались фарфоровые тарелки. Нимве села, затравленно оглядывая приборы. Фарфор был такой тонкий, что и притронуться казалось боязно. Чик был бледней фарфора, Нимве даже испугалась, как бы он не потерял сознания.

Обед длился долго, Нимве чудилось, что эта пытка никогда не кончится. Она сидела будто на иголках, боялась сделать лишнее движение, и еле притронулась к еде. Положение немного спасали дети графа. Леле щебетала будто птичка, вела себя очень непринужденно, они с братом пересмеивались и шутили, а граф хоть и ворчал, но явно для вида. Детей графа, похоже, не слишком заботил этикет. Этим они немного напомнили Нимве принцев. Да и чего им себе голову морочить, думала она, неловко орудуя вилкой и ножом, они и без того аристократы, хоть руками ешь, с них не убудет.

Когда обед закончился, Леле предложила посидеть в гостиной, но Мафхор, видно, прекрасно понимавший состояние своих подопечных, отговорился тем, что спутники неважно себя чувствуют.

И лишь оказавшись в своих покоях, Нимве и Чик с облегчением вздохнули.

Утром гости к завтраку не спускались. Еще накануне они договорились с Мафхором, что с графской семьей будут только обедать, чтобы как можно меньше попадаться графу на глаза. У Нимве сложилось стойкое ощущение, что графу они не понравились, а может, он чутьем угадал в них самозванцев. Чаще всего Нимве безошибочно улавливала настроение людей, но с графом это оказалось неожиданно тяжело, может, из-за его дурацких, шитых золотом шапочек, которые он вечно носил.