– Оливер!

Он откинул голову и рассмеялся, затем вернулся к кровати. Встал на матрац на колени, развязал галстук на руках Эбби и бросил его на пол.

– Я шучу.

Она секунду потерла запястья, потом обвила его шею руками, притянула к себе и, радуясь освобождению, поцеловала.

Но вот губы их разомкнулись, и Оливер заглянул в глаза Эбби. Он не принадлежал к числу сентиментальных людей, однако она вызывала в нем чувства, о существовании которых он не подозревал. Она влияла на него, хоть ему и не хотелось в этом признаваться. Он погладил ее по щеке и поцеловал.

– Как славно, – прошептала она. – Как бы я хотела, чтоб ты почаще был таким.

– То есть? – Он опустился на кровать рядом с ней.

– Целовал бы меня, как сейчас. Так нежно. А то ведь ты целуешь меня, можно сказать, только когда мы занимаемся любовью.

– Извини.

– Да нет, все в порядке, – мягко произнесла она. – Просто ты не бывал с женщиной, которая знает, как надо относиться к тебе.

Он нежно погладил ее по щеке, думая, как она права.

– Извини за то... – И замолчал.

Она приложила палец к его губам:

– Все о'кей.

– Я же никогда не причиню тебе боли.

– Я знаю.

Он менялся под ее влиянием, медленно, но верно. Она уже готова была порвать с ним раньше, на складе, но сейчас чувствовала, что любит его как никогда.

Он снова поцеловал ее.

– Я должен идти.

– Куда?

– Домой.

– Нет. Не пущу. Не хочу, чтоб ты ехал домой, к ней.

– Мне надо. – Оливер еще раз поцеловал ее, затем поднялся, прошел к двери и исчез.

Несколько секунд она смотрела на дверь, потом подтянула к себе подушку. Услышав, как сначала открылась, затем захлопнулась дверь в коридор, она повернулась на бок. Было всего лишь восемь часов, а «Маккарти и Ллойд» арендовали этот номер люкс на весь год. Так что можно было не спешить. Эта большая кровать куда удобнее ее собственной. А у отца был ключ от квартиры, так что он мог и без нее зайти и посмотреть кондиционер. Эбби закрыла глаза и почувствовала, что погружается в сон.

Сначала Эбби показалось, что ей снится кошмар, но слишком сильно сдавило шею. Она открыла глаза и, потянувшись к горлу, стала царапать и отдирать материю, врезавшуюся ей в кожу, ее длинные красные ногти царапали шею до крови.

– Оливер! – задыхаясь, прохрипела она. – Не надо больше, пожалуйста!

Тут она почувствовала тяжесть – на спину ей надавили коленом и прижали животом к кровати. Закинув назад руки, она попыталась отбросить насильника, потом попробовала перевернуться, но не смогла.

Она стала вертеть головой из стороны в сторону, стараясь просунуть палец между шеей и галстуком, но не сумела. Она задыхалась и, уцепившись за край простыни, сдернула ее с матраца. И тут почувствовала, как верхнюю половину ее тела приподнимают с кровати и перегибают через колено, упертое ей в позвоночник. Она билась изо всех сил, но они угасали из-за отсутствия кислорода. Наконец руки ее повисли, а глаза закатились.

Еще несколько минут насильник продолжал крепче и крепче стягивать галстук, хотя тело Эбби уже обмякло и она больше не пыталась защищаться. Потом голова ее упала на подушку и ее не стало.

Часом раньше Манхэттен исчез из зеркала заднего вида, и Джей вступил в мир, где обеспеченные люди считаются бедняками. Где, если ты точно знаешь, сколько стоишь, значит, ты стоишь немного и где положение в обществе определяется тем, в какую частную школу ходит твой ребенок, к какому загородному клубу ты принадлежишь и ездишь ли ты сам на работу или же тебя возят.

Сквозь затемненные стекла Джей с заднего сиденья синего «линкольна-таун-кар», подхватившего его у дома, рассматривал поместье в Коннектикуте. По обе стороны длинной подъездной аллеи стояли высокие клены, заслоняя яркий солнечный свет. Белые четырехполосные изгороди разделяли на аккуратные прямоугольники поля клевера и тимофеевки, на которых пестрели породистые лошади, стоявшие парами – грудь к бедру и помахивавшие хвостом, отгоняя насекомых от глаз друг друга.

Когда показался главный дом, Джей подвинулся вперед на кожаном сиденье. Притулившись к склону холма, в окружении красиво подстриженных садов и лужаек, в конце закруглявшейся подъездной аллеи стоял трехэтажный особняк из темного камня. С одной стороны к нему примыкал гараж на четыре машины, а перед ним стояли зеленый «мерседес» с четырьмя дверцами, красный «субурбан» и белый «Остин-хили-3000».

Шофер мягко притормозил перед главным входом, затем выскочил и побежал вокруг машины к дверце Джея.

Но Джей уже успел выйти. Он стоял, уперев руки в бока, и любовался большим домом. У каждого из многочисленных окон в белых рамах были темно-зеленые деревянные ставни, а перед окнами стояли черные ящики с яркими цветами. Посмотрев вверх, он насчитал четыре трубы на крытой шифером крыше, затем опустил глаза на вход под длинным широким навесом. Дом был совершенно прелестный.

– Я хотел открыть вам дверцу, – извиняющимся тоном пояснил шофер.

– В этом не было необходимости. – Джей рассматривал это великолепие, перед которым стоял, пытаясь представить себе, каково в таком месте жить. Лицо его помрачнело, когда он посмотрел на гараж. Дом, в котором он вырос, легко мог уместиться в этом гараже. – Спасибо, что заехали за мной.

– Не стоит благодарности. – Шофер подошел к багажнику, достал сумку Джея и повесил себе на плечо. – Пойдемте в дом, сэр!

– Я ее сам понесу. – И Джей стащил ремень сумки с плеча мужчины. – Вам вовсе не обязательно ее нести.

– Здравствуйте, Джей Уэст.

Джей поднял глаза. В проеме двери рядом с главным входом стояла женщина – по-видимому, решил Джей, жена Оливера.

– Я – Барбара Мэйсон, – сказала женщина, спускаясь со ступеней. На ней были простая белая кофточка и шорты защитного цвета. – Входите, пожалуйста.

Джей попрощался с шофером и направился к ней.

– Как поживаете? – Барбара поджидала Джея на лужайке. – Я столько о вас слышала. – И похлопала его по плечу. – Уверяю вас, только хорошее.

– Я рад. – Джей мгновенно заметил, как уверенно держится Барбара. Он называл это «долларовой закалкой» – эту ауру независимости, рожденную сознанием, что о деньгах можно не заботиться. – Мне бы не хотелось, чтобы Оливер рассказывал обо мне без прикрас.

Она сжала ему плечо и с напускной скромностью улыбнулась.

– Конечно, нет.

С одной стороны, Барбара выглядела женщиной привлекательной. Блондинка среднего роста с хорошеньким личиком и прелестной улыбкой. Но, приглядевшись, Джей, к своему удивлению, увидел в углах ее рта морщины, указывавшие на возраст, и едва различимую печаль в сеточке морщинок вокруг зеленых глаз. Ноги у нее были загорелые, но он заметил появление варикозных вен и то, что руки у нее преждевременно состарились. По всей вероятности, она одного возраста с Оливером – ей около сорока, но выглядит старше. Джей представил себе Оливера рядом с ней и подумал, что они не подходят друг другу. Он ожидал увидеть яркую, более экзотическую женщину, – возможно, потому, что в то утро на складе он видел, с каким сексуальным напором действовал Оливер. И он опустил глаза, когда перед ним возникла эта сцена, где Оливер стоял, вжавшись в Эбби.

– На яхте сегодня будет чудесно, – заметила Барбара, ведя Джея по лужайке к боковой двери, возле которой стоял мальчик. – Познакомьтесь с Младшеньким, моим сыном.

– Здравствуйте. – Младшенький протянул руку, растопырив пальцы.

– Привет. – Джей взял маленькую руку мальчика и пожал. – Рука-то у тебя какая сильная, – сказал он, проходя вслед за Барбарой на кухню особняка.

– Спасибо. А теперь мне можно идти, мам?

– Да, лапочка. Но пойди отметься у няни.

– А где Оливер? – спросил Джей, глядя вслед убегавшему Младшенькому.

– Наверху, одевается. – Барбара подошла к кухонному столу, на котором стояла большая корзина с грудой еды. – Оливер не говорил мне, что вы такой красавец, – деловым тоном произнесла она.