Оливер кипел. Ему хотелось схватить биту и раскроить широкое лицо Маккарти, превратить его в кровавую пульпу.

Впервые в жизни он готов был убить. Он опустил руки под стол и крепко сжал кулаки, так что пальцы вот-вот сломаются. Через какое-то время он их разжал и, с трудом владея собой, откинулся на спинку кресла.

– Хорошо, – ровным тоном произнес он, несмотря на бушевавшую в нем бурю.

– Отлично. – Маккарти поднялся. Все прошло не так уж и плохо. – Будущая неделя будет вашей последней, Оливер. «Маккарти и Ллойд» объявит, что вы с Баллоком увольняетесь, через несколько часов после того, как Джея выведут в наручниках из здания.

– Как будет, так и будет.

Маккарти секунду поколебался, глядя вниз на Оливера. Этот человек заработал для него миллионы, сотни миллионов, но сострадания он не чувствовал. Оливер был просто пешкой, и настала пора принести в жертву пешку для защиты короля. Маккарти повернулся и прошел в гостиную. О'Ши сидел на диване и читал «Дейли ньюс».

– Я готов ехать, – объявил Маккарти.

О'Ши отбросил газету и поднялся.

– Как реагировал Оливер?

Утром он узнал от своего вашингтонского связного, что Оливеру не разрешат остаться у «Маккарти и Ллойда» после ареста Джея. О'Ши организовал этот звонок из Вашингтона, чтобы изменить планы и ускорить задержание Джея. Молодой человек подбирался слишком близко к тому, чего ему не следовало знать.

Маккарти усмехнулся:

– Как видите, я все еще жив.

«Потому что, к сожалению, хорошее происходит с плохими людьми», – подумал О'Ши.

– Ваша машина ждет у подъезда.

Маккарти повернулся к выходу.

– Билл! – окликнул его О'Ши.

– Да?

– Непременно вернитесь в Нью-Йорк к концу будущей недели. Крайний срок – в четверг. Вам придется выступить перед прессой.

– Угу, хорошо. – И Маккарти вышел из дома к ожидавшей его машине.

О'Ши проследил за ним в окно, затем прошел на кухню. Оливер сидел, упершись подбородком в стол.

– Выше голову, Оливер. Все устроится.

Оливер медленно поднялся и потер глаза.

– Да нет, не устроится, – тихо ответил он. – Меня выгнали.

О'Ши подошел к креслу рядом с Оливером и сел.

– Я знаю.

– Конечно, вы знаете, – с несчастным видом произнес тот. – Один только я в неведении. Этакая марионетка на ниточке.

– Могло быть и хуже.

– Ну-ка скажите как.

– Вас могли посадить в тюрьму.

Оливер почувствовал, что у него перехватило дыхание. Он пытался подавить желание сдаться. Перед его мысленным взором то и дело вспыхивало лицо Эбби. Как ни глупо, но он все время думал о том, что им следовало быть вместе. Он уткнулся лицом в руки. Господи, как ему нужен белый порошок!

О'Ши увидел, как остекленели глаза Оливера, и отвел от него взгляд. Хотя он презирал Маккарти за то, что тот бесчувственно относится к людям и думает только о себе, он одновременно проникся симпатией к Оливеру. Он не считал Оливера святым – отнюдь. Оливер был эгоистом, как и Маккарти, и, как и Маккарти, совершил за последние два-три года ряд вызывающих омерзение поступков. Но под яркой внешностью и развязным поведением скрывался уязвимый человек, угодивший в скверный переплет. Этот человек отчаянно хотел быть хорошим, но у него не было сил бороться с дурными влияниями и соблазнами, постоянно подстерегавшими его.

И Оливер испытывал сожаление. Сожаление о том, что подставил Джея Уэста, и сожаление о том, что случилось с Эбби. О'Ши научился распознавать это чувство за годы своего пребывания в конторе генерального прокурора США и сейчас видел следы его на лице Оливера. А вот Маккарти никакого сожаления не испытывал.

О'Ши уставился в кухонное окно. Детективы, расследовавшие смерть Эбби Купер, хотели побеседовать с Оливером, но из-за того, что происходило у «Маккарти и Ллойда», разговор с ним отложили. Следователь обнаружил в трупе Эбби семя, и детективы, как и О'Ши, были уверены, что это семя Оливера. О'Ши знал об их романе уже давно, задолго до того, как детективы отыскали в отеле «Плаза» горничную, которая видела, как Оливер и Эбби несколько раз входили в номер, в том числе и вечером на прошлой неделе – в тот последний вечер, когда Эбби Купер видели живой. По всей вероятности, в тот вечер Эбби настаивала на том, чтобы Оливер расстался с женой: детективы нашли и прочитали несколько ее писем, выброшенных Оливером. Он отказался выполнить требование Эбби, и она в припадке ярости пригрозила позвонить его жене и все ей рассказать. А потом вдруг исчезла, пока полиция не нашла ее задушенной на свалке в Бронксе.

У Оливера были мотив и возможность ее убить, и он теперь – главный подозреваемый. Детективы уверены, что он – преступник, хотя в лабораториях не было доказательств того, что семя, найденное в Эбби, принадлежит Оливеру, так как его не могли допросить и получить образец его семени. И детективам не терпелось взяться за него.

– А что будет с моими партнерами? – спросил Оливер – в глазах его читалось отчаяние. – С теми четырьмя людьми, которые сообщали мне о предстоящих перекупках последние пять лет.

– Я вызову поочередно каждого на Федеральную площадь в Нижнем Манхэттене и призову каждого молиться Богу.

– Что это значит?

– Я посажу их у себя в кабинете, не забыв положить на стол наручники, и скажу все, что знаю, о темной стороне их жизни. В течение доброго получаса я подробно опишу им, какое обвинение в совершении сделок на основе инсайдерской информации я могу им предъявить. Затем возьму наручники, несколько секунд поиграю с ними и продолжу. Изложу подробно все, что мне известно об их личной жизни. Расскажу им о женщинах, с которыми они обманывали своих жен, о налогах, которые не платили, и так далее. Словом, обычные вещи. И когда я буду уверен, что вижу страх перед Богом и дьяволом в их глазах, скажу, что это самый счастливый день в их жизни. По причинам, о которых им нет нужды знать, правительство не станет их преследовать, если они будут держать рот на замке. – О'Ши улыбнулся. – После этого люди обычно падают на пол в моем кабинете и восхваляют Господа, к какой бы вере они ни принадлежали. – Он увидел, каким озадаченным стало у Оливера лицо. – Что не так?

Оливер потряс головой:

– Мне непонятно, почему правительство идет на такую сделку. В эту группу входят очень известные брокерские дома. Это был бы такой подарок для вашего офиса. Неужели Маккарти действительно дал столько денег, что стал неприкасаемым?

– Да. И обещал дать много больше.

– Значит, все сводится к деньгам.

– Как всегда. И вы это знаете. – О'Ши взглянул на свои часы. – Послушайте, мне надо возвращаться в город.

– Кевин!

О'Ши поднял на него взгляд. Он услышал в голосе Оливера безнадежность.

– Вы ничего больше не знаете про то, как идет расследование убийства Эбби Купер? – Голос у Оливера сорвался.

О'Ши ответил не сразу. Да, собственно, ему и нечего было сказать.

– Нет. Оливер кивнул и поднялся.

– О'кей, мне тоже пора.

О'Ши проводил Оливера до входной двери, шепнул ему что-то поощрительное и проследил, как он исчез в сгущавшихся сумерках.

– Вы позвонили в корпорацию «Турбо-Тек». Чем могу быть полезен?

– Пожалуйста, Джека Трэйнера. – Джей, говоря по телефону-автомату с телефонисткой «Турбо-Тека», оглядел парковку у бензозаправки. Мобильный телефон был при нем, но он не хотел им пользоваться. Он знал, что если позвонить по мобильному, телефонная компания сможет проследить звонок.

– Одну минуту.

– Спасибо.

После дикой гонки, которую он проделал накануне по глостерскому лесу, Джей стал бесконечно более осторожным – чуть не до паранойи. Прошедшую ночь он провел в «Бостон Хайатт» под вымышленным именем. И сейчас звонил по карточке, которую купил за наличные.

– Алло.

Джей узнал голос Трэйнера.

– Джек, это Джей Уэст.

– Где вас черти носят? – поинтересовался Трэйнер.

– Я в Лос-Анджелесе, – солгал Джей на случай, если линия «Турбо-Тека» прослушивается. – Скажите, вам не звонили вчера или сегодня, разыскивая меня?