– В чем дело? – резко спросил Оливер, наконец оторвавшись от докладной записки, которую он читал, и подняв глаза.

Джей вынул ключи от «остин-хили» – перед глазами у него стояла сцена на складе, где Оливер насиловал Эбби.

– Вот. – Он бросил на стол ключи, затем вытащил из нагрудного кармашка чек, который Оливер дал ему накануне, и положил рядом с ключами. – Я благодарен вам за щедрость, но, думаю, держите-ка его лучше у себя.

Затем повернулся и направился к автомату, продающему содовую, чувствуя взгляд Оливера, прожигавший ему спину, и недоумевая, зачем Салли солгала ему, сказав, что воспользовалась утром его компьютером, чтобы проверить по Интернету, с какими показателями закрылись азиатские биржи. Дома его компьютер не был подключен к Интернету.

Маккарти залез через заднюю дверцу в большой черный лимузин и опустился на сиденье рядом с Эндрю Гибсоном, заместителем главы аппарата президента Соединенных Штатов. Маккарти в этот день прилетел из Нью-Йорка в Вашингтон на шаттле компании «Дельта», так как его личный «лирджет» проходил регулярный техосмотр.

Гибсон велел шоферу ехать из Национального аэропорта на северо-запад – по Парковой дороге имени Джорджа Вашингтона к столичной кольцевой.

– Я рад, что вы смогли сегодня – без предупреждения – приехать в Вашингтон, – начал Гибсон. – Президент шлет вам свои наилучшие пожелания. Сказал, что ожидает встречи с вами в Нью-Йорке.

– Да, это будет великое событие, – с гордостью подтвердил Маккарти.

Ему нравился Гибсон. Они были приблизительно одного возраста и придерживались одинаковых политических взглядов. Гибсон был стройный, невысокого роста, все у него было идеально выдержано, начиная с аккуратно подстриженных прямых седых волос и кончая отутюженными темными костюмами и традиционными галстуками.

– Это будут потрясающие два дня, – подчеркнул Гибсон. – И ваша способность скоординировать планы губернатора и мэра оказалась очень полезной. А то между этими двумя людьми такое соперничество, каждый хочет, чтобы его отметили – по политическим соображениям, конечно. Хорошо, что вы вмешались и напомнили им, что хозяин все-таки президент. Это, конечно, их штат и город, но надо было, чтобы немножко свистнул кнут. Благодарю вас. Благодарность исходит и от президента.

– Несомненно.

– Но есть и одна плохая новость, – нерешительно произнес Гибсон.

– Что такое? – спросил Маккарти.

– Боюсь, я не смогу посадить вас за президентский стол во время ужина.

– А-а. – Маккарти повел рукой, словно это сообщение нимало не интересовало его. – Это не важно. Я рад оказать услугу президенту, где могу. К тому же я увижу его на другой день в центре города.

– Да, увидите, – заверил его Гибсон. – Вы будете рядом с ним на возвышении.

– Это будет приятно, но я на такую честь не рассчитываю.

Гибсон похлопал короткими пальцами Маккарти по колену и улыбнулся.

– Потому-то президент и любит вас так, Билл. Потому он всегда заботится о вас. Он знает, что у вас широкий взгляд на вещи. А многие его сторонники этого не имеют, – проворчал Гибсон. – Многие приезжают в Вашингтон с протянутой рукой в ожидании подачки. Вы не такой. Вы играете в команде, и мы это ценим.

– Благодарю. – Маккарти посмотрел из затемненного окна лимузина на мост Ки через Потомак и на Джорджтаун, раскинувшийся на скалистом берегу за рекой.

– Президент хочет, чтобы вы приехали осенью в Кэмп-Дэвид, – объявил Гибсон. – Он намерен провести весьма узкий по составу форум по экономике США, и ему нужно, чтобы вы там были. Он хочет, чтобы люди, работающие в этой области, рассказали ему в спокойной обстановке о перспективах. На этом форуме будет всего человек десять. Исполнительный директор «Дженерал моторс», исполнительный директор Эй-ти-ти, председатель совета директоров Ай-би-эм... Словом, вам ясно.

– Да. – Это открывало доступ к политической власти, какой имели лишь немногие в мире, и Маккарти постарался не выказывать удовлетворения.

– Он не примет отказа, Билл, – предупредил его Гибсон.

– Я там буду, – заверил Гибсона Маккарти. – Я этого в жизни не пропущу.

– Отлично.

Лимузин ехал вниз по длинному спуску в густом лесу на южном берегу Потомака. Маккарти с Гибсоном принялись обсуждать состояние экономики, стремительную консолидацию финансовой индустрии и как, по мнению Маккарти, будут меняться процентные ставки в ближайшие месяцы. Все это для того, чтобы Гибсон смог потом доложить президенту.

Когда машина проехала штаб-квартиру ЦРУ, шофер опустил стеклянную перегородку, отделявшую его от пассажиров.

– Мы выезжаем на столичную кольцевую, мистер Гибсон. Какие будут дальше указания?

– Выезжайте на кольцевую в северном направлении и переезжайте через реку, – сказал Гибсон. – Затем сверните на первом съезде и отвезите нас назад в Национальный аэропорт. Туда, откуда мы выехали.

– Да, сэр. – И шофер снова поднял перегородку.

Гибсон нажал клавишу на деревянной консоли, встроенной в дверцу машины, – зазвучала классическая музыка.

– Теперь мы подошли к главному. Зачем я вызвал вас сегодня в Вашингтон, Билл.

У Маккарти усиленно забилось сердце. Он никогда не умел скрывать свои чувства и сейчас, судорожно глотнув, почувствовал, как пот выступает на ладонях. Он вытер их о брюки.

– Успокойтесь, Билл, – мягко сказал ему Гибсон. Он уже достаточно давно знал Маккарти и легко мог распознать состояние своего спутника.

– Зачем же? – спросил Маккарти. – Почему мне надо было сегодня прилетать сюда?

– Речь пойдет об Оливере Мэйсоне.

– Вот как?

– Да. – Гибсон сделал музыку немного громче. – Когда фейерверк окончится, вам придется расстаться с Оливером. Он не может оставаться у «Маккарти и Ллойда».

– Но я считал...

– У меня было два долгих разговора с моим другом из министерства юстиции. Вы знаете, какой властью обладает эта женщина.

– Да. – Маккарти уважительно склонил голову.

– Она заботится об интересах президента, а следовательно, и о ваших.

– Я понимаю.

Гибсон несколько раз моргнул и сжал зубы. Подобная реакция была его ахиллесовой пятой, определенным показателем того, что он чувствует себя неуютно, поэтому он никогда и не поднимется выше заместителя главы администрации. Высшие посты в Вашингтоне предоставлялись лишь тем, кто никогда не выдавал своих чувств, если не хотел их показывать.

– Она снова все обсудила со своим специальным уполномоченным в Нью-Йорке, – пояснил Гибсон, – и хотя он обещал не преследовать Оливера, он не готов позволить Оливеру по-прежнему возглавлять ваш отдел арбитража. Просто потому, что тогда все будет слишком прозрачно. Слишком явное злоупотребление властью. Оливер даже не может оставаться у «Маккарти и Ллойда» и работать над отдельными проектами, как мы с вами говорили. Собственно, ему придется взять долгий отпуск от работы с ценными бумагами и радоваться тому, что он не сидит в федеральной тюрьме.

– Понятно, – сказал Маккарти. – Могу только сказать, что он хороший друг. Он много для меня сделал и много сделал для президента. Некоторые мои пожертвования взяты из денег, добытых мне Оливером.

– Никогда больше не связывайте с этим президента, – уведомил его Гибсон.

Маккарти поднял на него глаза. Он никогда не слышал от Гибсона такого тона.

– Оливер обещал никогда больше не заниматься сделками на основе инсайдерской информации после того, как все окончится, Эндрю, – стал оправдываться Маккарти. – И я ему верю. А если он хоть раз нарушит свое обещание, я лично помогу вам засадить его в тюрьму.

– Это не то, – сказал Гибсон. – Вы тихо отпустите Оливера, как только агнец будет принесен в жертву. Вы отпустите также и Картера Баллока. Собственно, вы навсегда закроете отдел арбитража. Мы говорили о шестимесячном перерыве, чтобы остудить страсти, а потом снова создать отдел, но это исключено.

Маккарти почувствовал, что задыхается. Приказ Гибсона был чреват невообразимыми осложнениями.