Джей тоже увидел величественную белую яхту, направлявшуюся к ним, и слегка огорчился. Ему бы хотелось продлить это состояние.

Когда «Властная» подошла ближе, Оливер бросил им спасательный канат. Затем приспустил парус, а когда Джей и Салли подтянулись к яхте, спустил веревочную лестницу, чтобы они могли подняться на борт.

– Отлично было, правда? – Оливер так и сиял. – Вам обоим именно это и было нужно.

Салли взяла большую простыню и завернулась в нее.

– Ага, все было отлично, если не считать того, что по моей ноге проплыла акула.

– Ой, нет. – И Барбара поднесла обе руки ко рту.

Оливер вернулся к штурвалу и закрепил трот.

– Скорее всего это была лишь чертова голубая рыба.

Джей смотрел на Оливера с Барбарой, которые снова были вместе. Они просто никак не подходили друг другу.

– Что это ты на нас уставился? – запальчиво спросил Оливер. С тех пор как он послал их плавать, Оливер успел прикончить еще один джин с тоником.

– Да просто так, – ответил Джей.

Оливер взглянул на небо, потом снова перевел взгляд на Джея.

– Хочешь увидеть побольше?

– То есть?

Оливер указал на верхушку мачты, которая на семьдесят футов вздымалась над водой.

– Я охотно подниму тебя туда на боцманском сиденье, если ты хочешь по-мужски все обозреть.

Джей втянул щеки. До верхушки было далеко, а судно ныряло и раскачивалось на неспокойном море.

– Если ты, конечно, не боишься высоты, – громко добавил Оливер так, чтобы Салли и Барбара могли слышать.

– Я не слишком люблю высоту, – признался Джей. – Но какого черта. – И он с вызовом посмотрел на Оливера. – Попробую.

Оливер медленно кивнул. Он не ожидал, что Джей с такой готовностью примет вызов.

– Хорошо.

Через несколько минут Оливер пристегнул боцманское сиденье – доску в полтора фута длиной и десять дюймов шириной – к поворачивающемуся фалу на правом борту с помощью парусиновой петли, которую он пропустил под сиденьем, и сцепил ее концы на фале. Джей сел на доску и ухватился за парусиновый ремень на груди.

– Почему ты не дашь ему сиденье с привязными ремнями? – крикнула Барбара из кубрика.

– А что это такое? – спросил Джей, взглянув на Оливера, проверявшего, насколько крепко сцеплены концы парусиновой петли на фале.

– Это более современный вариант того, на чем ты сидишь. Оттуда никак не вывалиться. – Оливер похлопал Джея по плечу. – К сожалению, я оставил его в яхт-клубе.

– Едва ли оно там нужно! – крикнул Джей, хватаясь за ремень, так как Оливер начал крутить рукоятку лебедки. Через какие-то минуты он уже добрался до середины мачты, взлетев почти на сорок футов в воздух.

– Хватит, милый! – крикнула Барбара.

– Помолчи, – буркнул Оливер, продолжая крутить ручку. Наконец он перестал. Джей находился всего в двух-трех футах от верхушки мачты. – Как ты там, приятель? – крикнул Оливер. – Неплохой вид с такой высоты?

– Красота! – крикнул Джей. – Видно до самого Нью-Йорка. – Он улыбнулся Салли, которая смотрела на него, щурясь от солнца. – Вам надо попробовать, Салли. Совсем недурно.

– Ни в коем случае! – крикнула она в ответ и повернулась к Барбаре. – Он просто рехнулся.

– Несомненно, – согласилась с ней Барбара. – Общепризнанно ненормальный, если хотите знать мое мнение. Или просто бесстрашный.

– Сейчас увидим, насколько бесстрашный, – прокрякал Оливер и, крепче натянув грот, изменил курс «Властной», чтобы она шла под ветром.

Большая волна ударила им в бок, и судно опасно накренилось. Джей вцепился в ремни, чувствуя, как сердце переместилось в горло.

– Какая гонка! – воскликнул Оливер, крепко держа руль. После полудня бриз усилился, и «Властная» набирала скорость. – Здорово! Он выполнит все, что я скажу ему. Я такое люблю.

– Спусти его! – воскликнула Барбара.

– Он еще не просил об этом, – возразил Оливер. Яхта снова накренилась, на этот раз сильнее – почти на тридцать градусов. – Он прекрасно себя чувствует.

– Оливер! – прикрикнула на него Барбара.

– С тебя хватит, Джей Уэст? – со смехом спросил Оливер, очень довольный собой. – Пора мне тебя спасать?

– Можете не утруждаться! – крикнул, в ответ Джей.

«Властная» снова легла на правый борт, Джей отпустил ремни, вытянул вверх руки, подвинулся на доске вперед и соскользнул с боцманского сиденья.

– Осторожно! – воскликнула Салли, указывая вверх.

– Господи Иисусе! – Оливер выпустил из рук руль и бросился вперед, уверенный, что Джей расшибется о палубу в лепешку.

Но этого не произошло. Он пролетел мимо нее и плюхнулся в воду, быстро выбрался на поверхность и помахал, давая понять, что с ним все в порядке.

Через несколько минут Джей взобрался по веревочной лестнице на палубу и улыбнулся находившейся там троице – вода ручейками стекала с него.

– Это было здорово. – Он пригладил мокрые волосы и повел рукой в сторону Оливера. – Теперь моя очередь поднять на мачту ваш зад на этом маленьком деревянном сиденье.

Оливер несколько секунд в ярости смотрел на Джея. Он слышал за своей спиной, как хихикнула Барбара. Она-то знала, что он скажет в ответ. Наконец Оливер улыбнулся:

– Да никогда в жизни, Джей.

– Привет, Сэвой.

– Привет, Карим.

Сэвой несколько раз проверил темную улицу, потом снова посмотрел на темнокожую прыщавую физиономию перед ним. Карим был хамелеоном, способным работать в опасных мирах, не поддаваясь разоблачению. Он начал свою жизнь насильника в Хаде, афганском ответвлении КГБ, затем перешел к борцам за свободу – моджахедам как раз перед вторжением советских войск в Афганистан в декабре 1979 года. Теперь он находился в одной связке с Талибаном. У Карима был нюх на тех, кто выигрывает. И умение выживать.

– Буду я доволен? – спросил Сэвой.

– Абсолютно. – Карим кивнул. – Пошли туда. – И он ткнул большим пальцем, показывая направление. – Мне нравится твой хвост, – тихо бросил он через плечо. – Он выглядит почти настоящим.

Сэвой прищурился, но ничего не сказал – пошел следом за Каримом по улицам Кундуса, маленького городка с семьюдесятью тысячами жителей, находящегося в 250 километрах от Кабула, по другую сторону Гиндукуша.

Карим остановился перед маленьким домиком, достал связку ключей, открыл замки на входной двери, поманил Сэвоя и снова запер дверь. Он провел Сэвоя по узкому коридору и затем еще через одну запертую дверь. За второй дверью был небольшой склад, где пахло маслом и плесенью.

Сэвой усмехнулся, и в свете фонаря сверкнула золотая коронка, которую он надел на живой зуб.

– Это, как я понимаю, твой кабинет.

Карим буркнул что-то утвердительное, затем враскачку прошел по земляному полу к горе брезента. И резким движением отбросил его – под брезентом у стены громоздились деревянные ящики. Карим ломом вскрыл верхний ящик.

– Вот. – И посветил фонарем внутрь.

Сэвой подошел к ящику, нагнулся и, достав из него одно из штурмовых орудий, принялся внимательно его осматривать.

– Автомат Калашникова, сорок седьмая модель, – буркнул Карим. – Маленький вклад Михаила Калашникова в мир во всем мире. У меня есть несколько ящиков «АК-74». Это оружие стреляет маленькими пулями – пять сорок пять по сравнению с семь шестьдесят два, какими стреляет сорок седьмая модель. При этом маленькие пули вылетают быстрее и причиняют больше ущерба цели. У семьдесят четвертой модели также меньше отдача и, если поставить ружье на автомат, оно не ускоряет темп стрельбы. Однако предохранителем по-прежнему трудно пользоваться. – Сэвой понял, что Карим исподволь уже приступил к торгу. Но они ведь заранее договорились о цене. – И он слишком громко щелкает. – Он погладил похожий на банан тридцатизарядный магазин. Автомат Калашникова не отличался особой красотой, но был надежен. Его можно надолго зарыть в песок или закопать в мокрую землю, и он по-прежнему будет работать, потому он так и популярен столько лет. – Что у тебя еще есть для меня?