Лэнг не без труда пристроил на столе чашку и повернулся к книгам. Названия были в основном на голландском языке, хотя на нескольких корешках красовались и безошибочно узнаваемые еврейские буквы.

Мэри Ядиш отступила из дверного проема, пропустив в комнату Луи.

— Здесь преимущественно история, по большей части, древняя. Еще одно его хобби. Не торопитесь.

— Можно еще один вопрос? — сказал Лэнг. — Скажите, ваш муж был религиозным человеком? Он соблюдал еврейские правила насчет еды?

Вдова слабо улыбнулась.

— Беньямин был евреем только по рождению. Сомневаюсь, что за свою сознательную жизнь он хоть раз побывал в синагоге. — Она глубоко вздохнула. — Если честно, я и сама там побывала сегодня впервые за много лет.

Значит, вопрос насчет запретных моллюсков отпадает.

Лэнг и Луи начали без излишней спешки пересматривать книги; они снимали их с полок, пролистывали страницы и ставили на место.

Луи осторожно дунул на обрез одной из книг; покрывавшая его тонким слоем пыль взметнулась в воздух и разлетелась, словно планеты в крошечной вселенной.

— Все-таки, что мы ищем?

Лэнг поставил на полку один том и взял другой, посвященный, судя по иллюстрациям, какому-то металлургическому процессу.

— Я и сам толком не знаю. Но если почтенный профессор вел еще какие-то записи, помимо электронных, тут для них было бы вполне подходящее место.

Луи вытащил из кармана носовой платок и вытер руки.

— Но зачем Ядишу могло понадобиться скрывать свои рабочие записи?

— Я вовсе не уверен, что он их скрывал. Хотя логично предположить, что он вел какие-то черновики, может быть, делал пометки на полях. Так где им быть, как не в библиотеке?

Повинуясь какому-то внутреннему импульсу, Лэнг протянул руку к радиоприемнику. Ему вдруг стало любопытно, работает ли этот допотопный аппарат. Он включил его, повернув рукоятку громкости, и подсознательно приготовился услышать что-нибудь из дотелевизионной эпохи — например, диалог из радиопостановки о приключениях Джека Бенни и Рочестера или же знаменитую песню Боба Хоупа «Спасибо за воспоминания». Но вместо музыки раздался механический щелчок, и шкала настройки вдруг откинулась.

Луи тоже поставил книгу на место и, подойдя к Лэнгу, заглянул в пластмассовый ящичек. Рейлли запустил туда два пальца и извлек какие-то бумаги, скрученные в трубочку, перетянутую резинкой. Резинку он осторожно снял. В руках у него оказалось десятка два листов, испещренных письменами, похожими на еврейские буквы.

— Это из Вены, от его кузена Йозефа, — пояснила все так же стоявшая в дверях Мэри. — Он недавно погиб в автомобильной катастрофе.

— И он прятал эти бумаги в приемнике? — спросил не на шутку озадаченный Лэнг.

— Беньямин и Йозеф были очень близки. Беньямин ездил в Вену, чтобы помочь Йозефу. А эти бумаги Йозеф отправил Беньямину перед самой своей гибелью. Это какое-то исследование, которое он собирался опубликовать. Беньямин осматривал компьютер, находившийся дома у его кузена. Он никак не мог поверить, что несчастье на самом деле было случайностью. Полиция так и не смогла найти ни второй автомобиль, ни, тем более, водителя. Муж был почти уверен, что его кузена убили из-за содержания этих самых бумаг.

Лэнг опустил руку, в которой держал бумаги.

— Откуда именно кузен доктора Ядиша прислал все это?

Вдова наклонила голову.

— На почтовом штемпеле был указан Дюрнштайн, — и добавила, немного помолчав: — Может быть, это ничего не значит, но кто знает… На месте аварии так и не нашли ноутбук, а его жена сказала, что утром, уезжая, он взял его с собой.

— Судя по всему, ваш муж думал, что это важные бумаги.

Она пожала плечами.

— Мы не смогли этого понять — мы не знаем иврит. Но Беньямин сказал, что, вероятно, бумаги связаны с каким-то проектом, над которым он работал. Возможно, с вашим.

Любопытно, но вряд ли полезно, подумал Лэнг. Однако если Ядиш решил, что эти бумаги нужно спрятать, то, возможно, в них может отыскаться какой-нибудь намек на загадку его собственной смерти. Что касается иврита, то Лэнг знал человека, владевшего этим языком, по крайней мере, не хуже, чем они с Фрэнсисом — латынью.

— Вы позволите мне взять на некоторое время эти бумаги, чтобы скопировать?

Женщина пожала плечами, скорее, желая показать, что не может отказать, даже если бы хотела, чем соглашаясь.

— Хуже от этого не будет.

— Еще один вопрос, и мы избавим вас от нашего присутствия.

— Можете не торопиться, — медленно произнесла она. — Мне теперь предстоит долгое одиночество.

Лэнг не знал, что на это ответить, и потому сказал напрямик:

— Мне хотелось бы еще взглянуть на лабораторию вашего мужа.

Она указала на Луи.

— Он может проводить вас туда. Это всего в нескольких кварталах. Только вам нужно успеть, пока университетские здания не закрыли на ночь.

Как только Лэнг и его спутник оказались на улице, Луи приостановился.

— Ворстаат говорил, что полиция приходила к ней только один раз. Вы ведь поэтому расспрашивали ее о втором полицейском, Хое, а не инспекторе Ван Декере, да?

— Да, — кивнул Лэнг, думая об Уитерспуне, выдававшем себя за агента ФБР. Описание миссис Ядиш вполне подходило к нему. Лэнг попытался отогнать эту мысль как нелогичную. Сколько на свете темноволосых мужчин лет тридцати пяти, выше шести футов? Миллионы. Но мысль не желала уходить и продолжала бродить в мозгах, словно бездомная собака, пытающаяся хоть у кого-нибудь выклянчить подачку.

Через пять минут

Луи что-то сказал.

— Извините…

Бельгиец указал на витрину делового центра, сквозь которую был виден копировальный аппарат в глубине зала.

— Можно сделать копию прямо здесь.

Лэнг повернулся и замер. То ли это была игра воображения, то ли он и впрямь поймал краем глаза движение человека, который повернулся одновременно с ним и уставился на прилепленную к стене рекламную листовку? Ростом этот человек изрядно уступал Уитерспуну. Одет он был в незастегнутую кожаную куртку и ничем не примечательные черные брюки; сквозь излюбленные европейцами сандалии виднелись черные носки.

Лэнг протянул Луи вновь свернутые в трубочку листы.

— Пожалуйста, если вас не затруднит, сделайте по две копии каждой страницы.

Луи не без удивления взглянул на него, но, не сказав ни слова, направился в деловой центр.

Лэнг, оставшись на улице, разглядывал находившиеся поблизости до́ма суденышки в канале и окно кафе, за которым росли в горшках внушительные кусты конопли. Но главным образом он исподволь посматривал на мужчину в кожаной куртке, которому, похоже, точно так же, как и Лэнгу, было некуда девать время.

Может быть, он из полиции? Не исключено, хотя и маловероятно. Вряд ли детективы станут тратить впустую время и отряжать людей на слежку за ним, когда им достаточно остановить его и задать несколько вопросов. Если же слежку установила полиция, то можно было предположить, что «Кожаная куртка» был начинающим агентом и еще не освоил тонкости своего дела.

А вот допустить, что незнакомец праздно шатался именно там, где они задержались по дороге, в результате простого совпадения, Лэнг никак не соглашался. Тем более учитывая такие «совпадения», как наличие двух фальшивых полицейских и то, что оба погибших вели одно и то же исследование.

Одним из краеугольных камней науки, которую усваивали агенты Управления во время обучения, было полное неприятие всяческих случайностей. Если отказаться принимать сходство обстоятельств за случайность, можно ошибиться, пожалуй, в одном случае из десяти. А вот излишнее доверие к подобным «случайностям» чаще всего ведет к гибели.

И не стоило забывать о стрельбе в ресторане «Андерграунд». Лэнг не сомневался, что она была предупреждением. Если бы стрелок пришел убить его, Лэнг сейчас не стоял бы здесь. Ну а те парни, которые похитили его в Брюссельском аэропорту, явно собирались предпринять более решительные действия, если очередное предупреждение не подействует.