На вечер был запланирован обед у Алисии. Она жила в маленьком таунхаусе в Виннингсе, жилом районе за рекой Чаттахучи. В прошлом это было полусельское поселение, состоявшее из нескольких старомодных коттеджей и железнодорожной станции. В помещении станционного вокзала теперь разместился дорогой магазин. С появлением здесь многоквартирных домов и кварталов, прячущихся за запирающимися воротами, вся буколика свелась к одному-единственному обшитому рассохшейся вагонкой коттеджу, напоминавшему о давно прошедших временах. Да и этот дом уцелел лишь потому, что принадлежал высококлассному ресторану, славившемуся блюдами во фруктовом желе.

Алисия встретила его в дверях. Ее одежда — джинсы и футболка — подчеркивала достоинства фигуры, ниспадавшие на плечи волосы обрамляли лицо. На пальце искрился изумруд в форме сердца.

Лэнг быстро приобнял ее.

— Вы отлично выглядите. А этого камня я не помню.

Она впустила его, закрыла дверь и подняла руку, показывая перстень.

— Я редко ношу его. Это обручальное кольцо — единственное хорошее, что осталось у меня после очень неудачного брака.

Лэнг прошел следом за нею в дом, замечая на ходу со вкусом подобранную современную мебель, среди которой попадался и интересный антиквариат.

— Итак, почему же вы сегодня надели его?

Она остановилась так резко, что Лэнг чуть не налетел на нее, и, повернувшись, взяла его ладони в свои.

— Потому что я перестала думать об этом несчастье. Я живу в новом городе и нахожусь в новом доме с приятным и интересным мужчиной.

— Черт возьми, как сдержанно вы меня хвалите! Или это женская версия таких фраз, как «она не уступит никакой другой девушке» или «она прекрасно готовит»?

— Готова поспорить, что это первые добрые слова в свой адрес, которые вы услышали за весь день.

— Возможно. Но собака любит меня.

Алисия выпустила одну руку гостя и, держа его за вторую, провела на маленькую веранду, откуда открывался вид на море деревьев. Проглядывавшие над кронами дома Атланты казались отсюда совершенно безмятежными.

— Если я правильно помню, односолодовый шотландский виски?

Лэнг взял сразу запотевший стакан, который она протянула ему.

— Сразу видно, что с памятью у вас все в порядке.

Между ними держалось энергетическое поле, то электричество, которое излучает женщина, имея в мыслях нечто большее, чем просто нежное объятие. Еще будучи студентом колледжа, Лэнг не раз участвовал в извечных дебатах по поводу того, может ли женщина с первого взгляда решить, что будет спать с тем или иным мужчиной, и для этого разыграть нечто вроде пьесы. Рейлли до сих пор не знал точного ответа на этот вопрос, но вполне научился распознавать признаки того, что женщина приняла решение. И нынче вечером ему, как говорится, должно было повезти.

Первым актом должна стать еда — рыба в винном соусе с тушеными овощами.

Лэнг отхлебнул холодного белого вина из бокала.

— Калифорнийское «Шардонне»?

Алисия взглянула на него поверх своего бокала.

— Может быть, вы назовете еще и виноградник, и год сбора?

— Я не настолько хороший знаток вин.

Она поставила бокал на стол.

— Да? Но, в таком случае, как вы…

— Я увидел бутылку, когда мы проходили через кухню.

Алисия на секунду-другую задержала взгляд на его лице.

— Вы всегда замечаете детали?

Лэнг ответил ей таким же пристальным взглядом.

— Стараюсь. Вы же знаете, что в моем деле от этого часто зависит успех.

— Я хочу вам кое в чем исповедаться.

— У меня есть друг, чья специальность как раз и заключается в том, чтобы выслушивать исповеди.

Она резко тряхнула огненными волосами.

— Эту придется выслушать вам.

— И выбрать для вас епитимию?

— А это будет зависеть от…

— От чего же?

— От того, захочу я принять ее или нет.

Лэнг напустил на себя строгость.

— Что ж, исповедуйтесь.

— Сегодня во второй половине дня мне пришлось участвовать в селекторном совещании, которое проводило Министерство юстиции из Вашингтона. Ужасная скука.

— Общение с сотрудниками Министерства юстиции наводит скуку? Это не исповедь, это непреложный факт.

Она жестом попросила его замолчать.

— Мне ничего не оставалось, кроме как время от времени поддакивать в трубку и развлекаться компьютером. Так вот, на сайте суда я отыскала вас. У вас между колледжем и юридическим факультетом, оказывается, большой промежуток времени.

— Разве мало таких, кто начинает заниматься юриспруденцией уже после попыток жить, как подобает честному человеку?

— Вы правы. Но я подумала… особенно после того приключения в «Андерграунде». Так вот, я подумала, что вы могли быть связаны с чем-то… с чем-то теневым.

— А какой адвокат, занимающийся уголовным правом, не имеет таких связей?

Алисия не воспользовалась возможностью перевести разговор в шутку.

— Я воспользовалась допуском, которым обладаю как сотрудница Министерства юстиции, и порылась в архивах правительственных служб. В разное время вы числились то торговым атташе, то атташе по культуре, то поверенным в делах, то советником…

— Не могу подолгу засиживаться на одном месте. Это один из моих самых серьезных недостатков. Кроме того, я никогда не лез в чьи бы то ни было дела. Это все они сами…

Алисия уставилась на него, как будто он только что свалился с неба.

— Лэнг, я уже немало проработала на правительственной службе и знаю, что все эти должности — туфта. Что их обычно используют для прикрытия — хотя оно давно уже никого не обманывает — сотрудников спецслужб. Вы работали в шпионской организации.

Он вскинул три пальца.

— Честное бойскаутское, никогда ни за кем не шпионил.

— А вы сказали бы мне, если бы и сейчас занимались тем же?

— И хорошим бы был я шпионом, если бы сознался в этом, верно? — Рейлли заметил, как у нее вытянулось лицо, и добавил: — Ничем таким я не занимаюсь.

— А ведь это вполне объяснило бы, почему кто-то в вас стрелял.

— Это вполне мог быть и ревнивый муж.

Алисия попыталась было сохранить серьезность, но расплылась в улыбке, а потом и расхохоталась.

— Вы можете хоть к чему-нибудь относиться серьезно?

— Только к тому, что этого заслуживает.

— А ко мне? Нет, постойте, я не хочу слышать ответа.

— Но все же услышите. Да, миссис Уорнер, очень серьезно. А теперь, полагаю, пора наложить на вас епитимию?

— Я же предупредила, что все будет зависеть от того, устроит ли меня ваш выбор.

— Что вы думаете насчет того, чтобы съесть десерт в постели?

Алисия поднялась с места.

— А вы, вижу, идете напрямик.

— Стараюсь.

— Вероятно, мне стоит впасть в переживания по поводу того, что утром ты не будешь меня уважать, — сказала она, направляясь внутрь.

Лэнг тоже встал со стула.

— Не забывай, что ты еще не очень хорошо знаешь меня.

— Интересно, почему мне кажется, что я не стала бы так поступать, если бы знала тебя получше? — иронически отозвалась она.

Лэнг покинул ее дом на следующее утро.

Его мысли были слишком заняты невысказанными обещаниями и очевидными прямо сейчас последствиями, и он вовсе не обратил внимания на то, что в бригаде садовников, обихаживавших и без того подстриженный и ухоженный газон, не было ни одного человека с испанской внешностью. И подавно Лэнг не мог знать, что, когда он отъехал на милю, рабочие, четверо крупных мускулистых мужчин, двигавшихся согласованно, как военные на плацу, без лишней спешки собрали свое снаряжение и, перейдя улицу, направились к дому Алисии.

Близ перекрестка улиц Хасана Сабри и Шария 26 июля

Район Замалек

Город-сад

Каир, Египет

09:20, через два дня

Гезира был простым наносным островком на Ниле, пока его не облюбовали для того, чтобы выстроить там королевский дворец. Теперь северная часть Замалека была очень зеленой и представляла собой фешенебельный жилой район, подобный тем, какие можно найти в Париже, Лондоне или Риме. Он располагался на достаточном удалении от оживленного центра, и потому на его опрятные, обсаженные пальмами улицы не попадали шум и дым. Первым, на что обратил внимание Лэнг, попав в столицу Египта, были совершенно неупорядоченное уличное движение, смрад от валяющегося повсюду мусора (среди которого немало разлагающихся останков животных), смешанный с выхлопными газами, и густой смог, рядом с которым и воздух Лос-Анджелеса в его худшие дни показался бы кристально чистым.